Красная Ярость

Юноша покрутил эту мысль в уме. Его взгляд, обратился к другим Астартес, которые прерывали молитвы и работы, чтобы остановиться и проследить за прибытием Кровавых Ангелов. Их изучающие взгляды не были добрыми, не были равнодушными, но осторожными, подозрительными. Он задумался — о чем сейчас может размышлять брат сержант Рафен и другие воины? Также как и с машинами Расчленители не проявляли большой заботы об украшении себя. Темно-красный цвет брони был настолько глубоким, что склонялся к пурпурному. Он покрывал все кроме шлема, наплечников и ранца. Те были резкого матово-черного цвета, который не отражал солнца. Кейн видел символы рангов, значки рот и тому подобное, но никаких знаков доблести или украшений. Ничего, кроме необходимого на поле битвы. Напротив, красные доспехи Кровавых Ангелов несли прекрасную золотую филигрань, идущую по крыльям на нагруднике, мерцающие рубиновые капли, сложные обетные цепи и другие символы. Рядом с приемниками космодесантник чувствовал себя расфуфыренным. Некоторые из Расчленителей, самоуверенные ветераны, выгибали брови и отводили взгляд. Возможно, они считали, Кровавых Ангелов позерами. Даже Пулуо, наименее привлекательный из их отряда, считался бы красавцем рядом с этими покрытыми шрамами людьми с резко очерченными лицами.

Было трудно поверить, что эти Астартес произошли от того же самого благородного генного семени, которое дало начало Кровавым Ангелам. И все же Расчленители были таким же наследием примарха Сангвиния как Кейн и его боевые братья. После ереси Гора прошло десять тысячелетий — когда Император человечества взошел на Золотой Трон, галактика сотрясалась от новорожденной войны с Хаосом — великие Легионы Адептус Астартес были разделены на меньшие Ордены. Кровавые Ангелы не стали исключением. Расчленители были порождены в числе прочих во временя великого Второго Основания. Их отправили на край занятого человечеством пространства, для наказания миров примкнувших архипредателю Гору. Но говорили, что им досталось нечто темное, некий черный злобный сгусток, прежде похороненный глубоко в духе Великого Сангвиня. О их поведении на поле боя, в залах ваальской крепости-монастыря говорили с осуждением и холодным упреком.

Кейн задумался, что в слухах о кузенах было правдой, а что мифами и наветами? Он очень хорошо знал, что другие Ордены, такие как стоические Ультрамарины или Железные Руки, говорили подобное о Кровавых Ангелах, но встречая твердые взоры космодесантников, которые следили за их приближением, ему было трудно проявить широту взгляда.

Каждый Сын Сангвиния, независимо от того был его Орден первого или последнего Основания, разделил общий генетический изъян, несущий недуги-близнецы — Черную Ярость и Кровавую Жажду. Психическое эхо смерти их примарха. Темная возможность потерять разум в кровожадной ярости берсерка таилась в каждом из них. Это было проклятие, с которым Кровавые Ангелы боролись в течение каждого дня жизни. Но говорили, что Расчленители принялиЯрость и Жажду. Сама мысль об этом была отвратительна Кейну. Одно дело наслаждаться этим диким гневом во время сражения, но сдаться ей? Это все равно, что позволить себе стать не более чем животным.

— Кейн, — сказал Аджир тихо, чтоб не слышали другие. — Я бы тебе не советовал так на них пялиться. Они могут принять это как прелюдию к схватке.

Молодой Астартес ощетинился:

— Пускай. Я уверен в своих навыках.

В голосе товарища он уловил мрачную усмешку.

— Это, несомненно. Но помни, мы на боевом задании. Подумай сам. Нет нужды разжигать пожар там, где его нет.

— Я преклоняюсь перед вашим выдающимся опытом, брат, — неохотно кивнул Кейн. — Но думаю, что каждое задание лучше рассматривать как боевое. Это сокращает вероятность неприятных неожиданностей.

— Поменьше разговоров, — сказал Пулуо, когда отряд остановился перед нужным зданием.

Сержант Расчленителей обратился к Рафену:

— Ваши люди останутся здесь.

Рафен кивнул и посмотрел на Туркио.

— Отбой. Дальше я пойду один.

— Слушаюсь, лорд.

Не дожидаясь команды, Кейн извлек свою ношу из подсумка на поясе и передал командиру запечатанную трубку со свитком. Поскольку два Кровавых Ангела придвинулись друг к другу, Кейн понизил голос, вопрос мучавший воина со дня отбытия с Ваала, наконец, сорвался с его губ:

— Хватит ли этого, брат-сержант?

Рафен взял футляр, и юноша увидел, как тень боли скользнула по лицу командира:

— Ради Ваала я надеюсь на это, — его пальцы сомкнулись вокруг золотого футляра. — Или наш Орден может исчезнуть.

НОКС ПРОДОЛЖАЛ двигаться, как и прежде. Он не остановился, чтобы увидеть, идет ли за ним Кровавый Ангел, просто ушел, рассчитывая, что Рафен не отстанет.

Внутри здания не было никаких перегородок, только равномерно расположенные подпорки поддерживали каркас разрушенной крыши. Широкое, отзывающееся эхом пространство напоминало самолетный ангар, но с выступами снесенных стен на полу и раскинутыми временными жилыми тентами вокруг. Рабы Ордена, сервиторы и случайные космодесантники двигались между ними, выполняя свои обязанности. Рафен поднял глаза и увидел колеблющуюся надо всем адаптивную камуфляжную сеть. Водянисто-синий солнечный свет, еще больше ослабленный сетью разбрасывал повсюду туманные тени. Пыль проникла и сюда, словно песком покрыв растрескавшийся мраморный пол.

— Внутрь, — сказал Нокс, указывая на круглую загородку.

Рафен увидел вакуумную мембрану двери и осторожно прошел, жесткая ткань зацепилась за его доспехи. Внутри палатки была лампа, наполнявшая временное укрытие теплым желтым светом. В углу виднелся оборванный, свернутый боевой штандарт, закрепленный рядом с переносной реликвией. Рефлекторно Рафен слегка поклонился маленькой статуи Императора и сотворил на груди знамение аквилы. Позади него Нокс проделал то же самое.

В палатке был еще один Астартес, его лицо подсвечивал горящий над столом голитический прокладочный лист. Рафен увидел тактическую схему города, над которой в воздухе плавали стрелки. Прямая передача от орбитальных дронов-провидцев, о которых упоминал Нокс.

Космодесантник — капитан, судя по знакам на броне — проговорил команду, и боевые данные на карте растворились, оставив только голую структуру зданий и улиц.

— Аве Император, — сказал Кровавый Ангел. — Я брат-сержант Рафен. Я прибыл с посланием для лорда Сета.

— Я знаю кто вы. И почему Вы здесь, — офицер Расчленитилей вышел из-за стола. — Я брат-капитан Горн, адъютант Магистра Ордена, — он кивнул на футляр со свитком. — Вы раскроете суть вашего сообщения, и в свое время я передам его на рассмотрение моему Магистру.

Рафен напрягался:

— Со всем уважением, брат-капитан, я этого не сделаю. И это не тот вопрос, которым будут заниматься «в свое время». Он исходит непосредственно от моего Магистра.

Возражения Рафена похоже оставили Горна равнодушным. Он вышел на свет, и Кровавый Ангел смог его лучше рассмотреть. Как и Нокса у того было жесткое лицо и волевая челюсть, его облик свидетельствовал о сотнях сражений.

— Что это? — спросил он небрежно, шагнув к стоящему в углу шкафу. — Сообщение, которое содержится там. О чем оно говорит?

— Я… я не знаю. — Рафен поднял цилиндр. — Эти слова лишь для глаз наших Магистров, лорд. Читать их не мое и не ваше дело.

— Разумеется, — согласился Горн, вынув запечатанную бутыль и кубок. — Но я подозреваю, что вы знаете примерные рамки того, о чем будет говориться в послании, если не само письмо. Возможно, вы могли бы просветить меня?

Он открыл бутыль и до половины наполнил кубок. Ноздри Рафена дернулись, когда его достиг запах жидкости. Медный, с болезненно-сладкой нотой. Он сглотнул, избавляясь от аромата.

Горн продолжал:

— Мне трудно поверить, что Данте был бы…

— ЛордДанте, — твердо поправил Рафен.

— Конечно, простите мою ошибку. Мне трудно поверить, что лорд Данте послал бы воина сюда, на край света от Ваала, и не позаботился сделать его немного большим, чем бестолковым мальчиком на побегушках, — он сделал большой глоток, наслаждаясь жидкостью. — Вы именно такой, брат-сержант?