Луна Хадриана

И даже не сам удар хлыста оказал такое страшное воздействие, хотя от него тут же образовалась еще одна дыра на его и без того походившей на лохмотья одежде, а на спине – рана глубиной в добрый сантиметр. Все это вполне можно было вытерпеть, сжав зубы, но вот похрустывавший треск синеватых молний, которые мгновенно обволокли его тело и лишили контроля над мышцами, – превозмочь это было уже выше его сил.

Седрику нанесли удар электрохлыстом – этот своеобразный инструмент состоял из укороченной рукоятки и двухметрового, толщиной в палец кнутовища из синтетической кожи, в которое были вплетены тончайшие металлические волокна, обладавшие высокой электропроводностью. Такой инструмент имел при себе каждый надсмотрщик на шахтах по добыче бирания на планете под названием Луна Хадриана, но, по-видимому, здесь среди них не было никого, кто использовал бы его столь часто и проявлял при этом такую поразительную низость и бесчестность, как Шмиддер.

Бесконечно медленно таяли синеватые разряды, плясавшие по всему телу Седрика Сайпера. Седрик, кряхтя, взглянул на возвышавшегося над ним Шмиддера, который, расставив ноги, стоял над ним, улыбаясь во весь рот. Это можно было понять, несмотря на то, что лицо его закрывала защитная маска.

Ничего, когда-нибудь, когда-нибудь он все же прикончит этого Шмиддера. Он отправит ого на тот свет с животной жестокостью, и сделает это не спеша и с той же злорадной улыбочкой на губах. Это решение было принято ужо давно, а его прежняя профессия, имя которой было «терминатор», кое-что значила в легионах сардайкинов, и в свое время ему преподали немало методов, при помощи которых можно растягивать умерщвление какого-нибудь вражеского шпиона до безобразия долго. Насколько долго, что он рассказывал все, что он него желали услышать, и даже еще больше. В те времена его профессия внушала ему глубочайшее отвращение, но теперь (а с тех пор минуло ужо два года, если быть точным, потому что именно столько он провел на этом треклятом руднике) он стал понимать, к чему ему пришлось изучить все это. Для того, чтобы уничтожить этого Шмиддера! Для этого, и ни для чего больше!

Наступит один прекрасный день, когда Седрик нанесет ответный удар, что явится для этого брюхастого садиста величайшим сюрпризом. И самым страшным. Это обязательно произойдет, должно произойти. Это будет тогда, когда его отравление биранием достигнет хотя бы той стадии, которая сейчас у бедняги Дункана, что из соседней штольни, Седрик уже сейчас с восторгом представлял себе, каким будет лицо этого Шмиддера, и даже слышал, как он скулит, вымаливая у него, Седрика, пощаду, Именно ожидание мести и помогало ему выживать в этом аду.

Впрочем, можно предположить, что в его мозгу притаилась мысль о том, что подобные замыслы вынашивали уже сотни других заключенных до него, но никому из них так и не удалось осуществить задуманное. Казалось, во Вселенной существует некое железное правило, и в соответствии с ним места, подобные этому, не только обладали какой-то поистине магической притягательностью для подонков типа Шмиддера, но и ставили над ними своего ангела-хранителя, что ли.

– Ну так как, заключенный? – насмешливо протянул Шмиддер – Усвоил урок?

Урок? Какой урок? То, что никогда нельзя поворачиваться спиной ко входу в штольню, потому что из нее в любой момент может выйти садист-надзиратель, который без предупреждения огреет тебя электрохлыстом по спине?

Седрик почувствовал сильнейшее желание дать своему мучителю пинка, но лишь продолжал тяжело дышать, хотя в глазах его любой бы заметил белое пламя ненависти. Что касается Шмиддера, рука которого застыла в опасной близости от висевшего на поясе лучемета, ют только и ждал, что кто-то возьмет и сорвется, отважившись на какие-то непредсказуемые действия. Седрик определил, что у мерзавца при себе всегда было это небольшое ручное оружие, широко используемое буквально на всех спиральных ответвлениях Галактики, готовое в любой момент извергнуть смертоносные, испепеляющие лучи. Настроен лучемет был таким образом, что не испепелял человека в одну секунду, а обжигал лишь до такой степени, чтобы жертва умирала долгой и мучительной смертью.

Шмиддер стал выказывать признаки недовольства, так и не дождавшись ответа. По всей видимости, он был настроен на дискуссию, чтобы тут же в качестве неоспоримой аргументации снова пустить в ход свой хлыст. Одну-две секунды Седрику казалось, что он вот-вот ударит лишь из разочарования, но хлыст перекочевал за пояс, а Шмиддер, круто развернувшись, тяжело забухал своими коваными сапожищами прочь из штольни.

– Через четверть часа я вернусь, – угрожающим тоном пробубнил он сквозь маску, снабженную противопылевыми фильтрами. – Могу лишь надеяться, что к тому времени ты продолжишь работу В противном случае, ты знаешь, что тебе улыбается...

С этими словами он удалился.

Седрик Сайпер, опершись на колени и локти, медленно пополз к стенке штольни. С большим трудом ему удалось выпрямиться и сесть, затем, отдышавшись, он, цепляясь за торчавшие из стены камни, безуспешно попытался подняться на ноги. Последствия электрического удара лишили его координации, но он знал, что скоро это должно пройти. В конце концов, не в первый же это раз. Он уже давно познакомился с электрохлыстом. Об этом свидетельствовали рубцы на спине, которые посвященному могли рассказать о сроке его пребывания здесь не хуже, чем годичные кольца на пне о возрасте спиленного дерева.

Седрик почувствовал, как кто-то берет его за плечо и помогает встать на ноги. Повернув голову, он узнал эти словно хромированные, отдающие металлическим блеском волосы.

Шерил!

Она, как и Седрик, тоже была заключенной в этом исправительном лагере и наживала себе горб в одной из соседних штолен. Как и Седрик, она принадлежала к народу сардайкинов. До него доходили слухи, что она получила срок за шпионаж, в пользу противников Империи (уже по одной этой формулировке можно было без труда понять, что сардайкины лишь себя признавали единственно законными правопреемниками некогда огромной Звездной Империи). Сейчас он уже не помнил, кто именно сообщил ему об этом, и не знал, было это правдой или всего лишь слухами, которых здесь, на рудниках, ходило больше, чем где-либо во Вселенной.

Сама Шерил никогда ни словом не обмолвилась о своем прошлом; впрочем, Седрик тоже предпочитал молчать. И дело было не в том, что это было тайной, – обвинение против него гласило: пособничество врагу, Седрик даже считал, что информация об этом заложена в банк данных Центральной станции, но здесь, внизу, его просто об этом никто ни разу и но спросил. Здесь не играло особой роли, кем ты был прежде, откуда ты или по какой причине здесь оказался. Единственное, что здесь действительно имело значение, так это факт самого пребывания здесь. Если уж ты прибыл на Луну Хадриана, на твоем прошлом можно спокойно ставить точку.

И на будущем!

В самом начало, полтора года назад, когда Шерил только что появилась в этом секторе, Седрик даже злился по этому поводу – дескать, прислали ее сюда, чтобы шпионила за ним, и думают, что он ни о чем не догадается. Он и сам не знал, на чем основывалось это подозрение, но в один прекрасный момент ему вдруг стало ясно, что это не больше, чем параноидальный психоз, очень характерный для этих условий. Да и кому понадобилось бы следить за каким-то заключенным, который на самом деле уже давно мертв, пусть даже он еще двигается и дышит?

Самым же необычным в этой Шерил были ее волосы, С первого взгляда они привели Седрика в восхищение. Ну точь-в-точь хром, жидкий металл, , стекавший с плеч, такой чистый, блестящий, к нему даже грязь и пыль от работы не пристает, хотя на лице ее столько, что не сразу и отмоешь. А Седрику всегда казалось, что в них нет ни пылинки, Ни одной. И до сего дня он понятия не имел, чем она их мыла и вообще что она с ними делала. Конечно, он не раз интересовался у нее, спрашивал, но она неизменно лишь смеялась ему в ответ – такой своей загадочной улыбкой улыбалась и смеялась. Он эти ее смешки терпеть не мог, но она-то из тех женщин, кто считает, что у каждой должны быть свои маленькие секреты от мужчин. Крашеными они быть не могли, потому как откуда ей раздобыть такую краску здесь, в этом Богом покинутом месте? А ей бы наверняка потребовалось бы их выкупать в краске. К тому же и не только волосы были у нее такими, но и брови тоже блестели этим ненормальным блеском.