Батальоны тьмы. Трилогия

Спингарн продолжил разговор:

– Я подумал, что ты точно оцениваешь каждое мгновение. Знаю, что ты, автомат высокого уровня, умеешь тонко направлять события, по дать мне тайм-аут точно в нужный момент! Вот настоящее мастерство!

– Вы правильно произнесли формулу.

– Но ты мог бы проигнорировать её - если нарушены требования Игры и все такое?

– Ну, на самом деле нет. Нам позволена независимость в некоторых пределах, но только не в случае успешных требований тайм-аута. Позвольте мне объяснить.

И он стал объяснять. Спингарн едва терпел. Робот разглагольствовал о различии между простым вызовом выхода из Игры, когда субъект («Я!» - прорычал Спингарн про себя) полностью владеет своими способностями, и мычанием, вырванным чистым случаем изо рта какого-нибудь бедняги. В его случае робот произвел что-то вроде судебного разбирательства, рассматривая процесс постепенного понимания рядовым Спингарном того, что он находится не на своем месте. Робот долго рассуждал, а затем стал вспоминать анекдоты.

«К чему все это?» - спросил себя Спингарн, пока слушал о трех людях-ослах, которые включили четыре отдельные капсулы тайм-аута, всего лишь имитируя крик осла, который они должны были издавать по роли.

Его собственная подавленная личность все отчетливее всплывала в памяти. он мог вспомнить разговоры про капсулы тайм-аута с другими людьми. И тогда как раз пришел ответ: операторов-роботов нужно терпеть, потому что они сами поддерживают свое существование. Опи жили в небольшом секторе Игры и управляли всем набором действующих лиц, работая с тонкими нитями обстоятельств и соотнося их с широкой программой, выдуманной сценаристами; только они могли на протяжении долгих лет вести записи, кодировать, соотносить, давать перекрестные ссылки и, как сейчас, удалять участника из Игры.

– Вы очень добры ко мне, - заверил робот Спингарна, когда тот упомянул о когда-то слышанных им отчетах о Сценах. - Конечно, все вполне верно. Поскольку мы - мета-роботы, как мы себя называем, - предназначены для управления капсулами тайм-аута в этой Сцене, не было пи единого случая, когда пришлось бы обращаться за помощью в Управление по борьбе с катастрофами. Ни единого.

– Я не знаю, как бы Сцены работали без вас.

– Я тоже не знаю!

– Ваша работа блестяща. Робот благодарно привстал.

– Как вы добры!

Спингарн положил руку на его тощие плечи. Робот был почти на полметра выше его. Красновато-золотистый материал дрожал, как будто жил своей жизнью. «Вполне возможно», - подумал Спингарн. В его мозгу пронеслись обрывки воспоминаний о существах, которые населяли микромиры сектора ZI-68. Они изобретали миниатюрные устройства для гуманоидных роботов, пока их не остановили. Но дрожь своей руки он контролировал. Ему была совершенно необходима помощь тщеславного робота.

– Между нами говоря, ты не думаешь, что мы бы могли вместе работать, чтобы изменить Игру?

– Я не вижу, как… - начал робот. - Вы ставите меня в крайне неудобное положение…

Но он позволил отвести себя к стенду сканеров. И когда Спингарн почувствовал под ладонями нетерпеливые сенсорные подушки, робот сел в командирское кресло рядом с ним.

– А теперь, - сказал Спингарн, - я в твоих руках. Давай приведем в порядок нашу маленькую Игру, а?

– Я не уверен, что мне позволено…

– Я не прошу помощи! - воскликнул Спингарн. - Я знаю, что должен самостоятельно привести Игру в порядок - вывести этот персонаж с опасного пути, не нарушив линию действия! Я знаю, что Закон Сцен не позволяет использовать роботов. Но, черт возьми, ты не робот! Ты - Арбитр тайм-аута! И я не прошу помощи - я просто приглашаю старого друга посидеть рядом, пока я не разберусь с ситуацией!

– Если так…

– Да! И немедленно.

Спингарн позволил своим рукам выполнить работу, которой они были обучены: хитроумное, инстинктивное перемешивание вероятностей и физических событий - именно благодаря ей он стал таким многообещающим режиссером Игр!

Да! Он был режиссером Игр!

Так зачем ему нужен робот, сидящий рядом?

– Я мог бы упомянуть некоторые из существенных возможностей, не нарушая Закона Сцен, - сказал робот, - У меня есть своп источники, сэр.

Спингарн вспомнил. Арбитры имели доступ к большим компьютерам. Эти компьютеры воздвигали Сцены; только они могли отобрать фантастическое количество деталей, необходимых, чтобы миллионы людей могли повторно принять участие в уже совершившихся исторических событиях. Оп, Спингарн (почему бы не взять это древнее имя!), мог использовать огромную память тщеславного Арбитра, Затем, возможно, ему удастся узнать то, что он, бывший режиссер Игр, делал в Сценах.

И почему он знал, что может называть себя Вероятностным человеком?

– Очень удачная мысль, - похвалил Спингарн. Робот затрепетал от удовольствия.

– Мы… вы… вы могли бы… без сомнения, вы уже подумали… я имею в виду…

– Продолжай. Это здорово, - сказал Спингарн.

– Сэр, если вы посмотрите на высокий уровень неопределенности здесь - и функцию вероятности, у которой максимум вот тут - и если мы используем координаты, примененные вами в самом начале…

Спингарн наблюдал за постепенным подъемом изменяющихся кривых вероятности, восхищаясь потоком сверкающих диаграмм. Миллионы крохотных сообщений электрическим током мчались в огромных механизмах, решая задачу. Наконец Спингарн вздохнул с облегчением.

– Великолепно, - произнес он. Робот улыбнулся.

 Глава 5 

Они внимательно изучили показания датчиков.

Спингарн следил за докладом нового рядового Спингарна сержанту Хоку. Он обливался потом во время маневров, проводившихся в сложных условиях могущественными силами внутри капсулы тайм-аута, и настолько переживал за своего заместителя, что закричал от боли, когда раскаленный добела запал обжег его грудь. Робот глядел так, как будто чувствовал ко всему отвращение. Но дело сделано, и сержант Хок был почти доволен.

– Прошу прощения, сержант, - твердо сказал хорошо знакомый голос - даже голос похож! - Докладывает рядовой Спингарн, сержант! В тоннеле творилось черт знает что, и все наши погибли. На пас набросились французы и доспехах, с вашего позволения! Глаза бы мои итого по видели, сержант, - а у меня только мушкет. Стреляю раз, второй, третий, а пули лишь вмятины делают в его нагрудной пластине. А голландец мертв, и бедный дурачок Джек Смайли тоже, и храбрый капрал Тиллиярд. Да, сержант Хок, гигант прирезал обоих саперов, они плавают в луже крови, а я ослеп от дыма и чада светильников. Да, я буду рассказывать покороче, если вы хотите, сержант, но все это - истинная правда от первого до последнего слова. Видите кровь французов на тех лохмотьях, что остались от моих штанов? Что мне было делать, сержант? Ну, и шпур горел - длинный и толстый промасленный шнур. Да, я стараюсь покороче, сержант! Капрал Тиллиярд? Я не сказал, что он потерял штык и остался безоружным? Да? Что он сделал, сержант! Пока я стоял, он вцепился в лодыжку француза зубами! Тот был в броне с головы до ног, и только пятки у него не были защищены! И капрал грыз его, прямо как нильский крокодил. А из меня лилась кровь. Я продолжу, если вы позволите, сержант, и расскажу обо всем остальном. И клянусь своей кровью, сколько её у меня осталось, клянусь… головой нашей светлой королевы - я стараюсь покороче, сержант! Да? Ну, я кинулся на ногу француза и стал грызть её зубами, - слава Богу, что у меня острые клыки! И француз свалился! Он так устал, что его вместе с тяжелыми доспехами мог свалить даже ребенок! Стальные латы времен короля Гарольда или, может быть, одного из Семи Рыцарей Христианского Мира! А запал? Смотрите!

Спингарн почувствовал шок, снова пережив боль.

Робот поднялся.

– Я вспомнил очень интересную ситуацию в одной из Сцен Парового Века, - начал он. Но Спингарн все ещё смотрел на шар, на котором показывался во всех подробностях разговор рядового Спингарна и сержанта Хока, не склонного ему верить.