Четвертое измерение

- Глуши!.. Манков. Проверь сектор обстрела,- скомандовал я. Танк, напоследок рыкнув дизелем, заглох. Наступила тишина, нарушаемая только скрипом, лязгом и матюгами. Рота окапывалась. Сделав круговое вращение башни, Манков доложился:

- Норма, товарищ капитан. Но склоны холма в мертвой зоне.

- Ну, тут мы вас прикроем, ни один немец не подберется, - сказал капитан, слезая с башни, на которую он запрыгнул, когда башня вдруг начала вращаться. Вернув шлемофон башнеру, он спрыгнул на землю, и пошел к своим бойцам придерживая на ходу планшет. Достав бинокль, я уселся на край люка и стал вести наблюдение. От брода, на котором уже показались разведчики на полуторке, проселочная дорога, огибая холм, пробегала мимо небольшой рощи, пересекала поле, засеянное рожью, и уходила прямо в лес, видневшегося в полутора километрах от нас. Я, опустив бинокль, огляделся. Полуторка пропылила мимо нас и скрылась за рощей.

- Манков, возьми бинокль и веди наблюдение,- и, согнав с места радиста, я сел за рацию. Крутя настройки, я пытался что-нибудь услышать и вдруг что-то уловил:

- ..едка прошла на хол…,- и снова помехи. Говорили на немецком. Я немецкий не знал, но его прекрасно знал Швед. Крутя настойку, дальше я снова уловил голоса немцев:

- На холме русский тяжелый танк и до взвода пехоты. Даю наводку: квадр…

'- Черт, черт! Немцы не ждали нас у брода, а просто отошли на два-три километра, оставив разведку и корректировщиков с рацией, которых я сейчас только что слышал. Как только наши втянутся в ловушку, меня накроют тяжелые орудия. От прямого попадания никакая броня не спасет! Черт, черт. Черт!!!'

Я вылез из танка и побежал к капитану.

- Капитан!- капитан, отчитывающий своего бойца за плохой обзор из окопной ячейки, обернулся ко мне. Я быстро рассказал ему, что слышал.

- Уходить надо. Как наши пойдут, нас тут же накроет артиллерия,- сделал предложение я, но капитан отрицательно покачал головой:

- У меня приказ, обеспечить проход. Без приказа не уйду,- и тут же крикнул:

- Тухватуллин, ко мне! Беги к нашим, передай, что немцы устроили засаду. Скажи, что танкисты уловили по рации разговор корректировщиков. Брод не переходить, ты слышал? Брод не переходить! Передай, что жду приказов,- и взмахом отпустив бойца, повернулся ко мне:

- Что делать думаешь?- спросил меня капитан. Покачав головой, я сказал:

- Погибать под снарядами, за просто так, не собираюсь! Рвану вперед. Этого они от меня точно не ждут. Может, прихвачу сколько-нибудь немцев.

Капитан подумав, спросил:

- Может, успеем к нашим отойти? После получения приказа?

Я отрицательно покачал головой:

- Не дадут нам отойти! Единственный шанс - это вперед!

Внимательно посмотрев на меня, капитан протянул руку. Пожал ее, потом мы обнялись.

- Не погибай зря, и помни, мы победим,- сказав это, капитан вытянулся и приложил руку к фуражке. Развернувшись, я рванул к танку, крикнув на ходу, чтоб заводили, запрыгнул в него и сел на свое место. Подключив шлемофон, я рассказал все что слышал и что решил. Суриков только выругался, но, кивнув, сказал:

- Приказывай, командир,- остальные его вразнобой поддержали.

- Значит так. Спускаемся по правому склону. Он крут, но спустится сможем. Потом обходим рощу до тех стогов. Очень уж они для наблюдения стоят удобно. Дальше по полю за полуторкой слева от дороги. Ну, а там дальше видно будет. Все, вперед, поехали!- скомандовал я, и, выглянув из люка, стал руководить выездом из капонира. Притормозив перед спуском, мы стали на медленной скорости скатываться с холма. Прежде чем закрыть крышку люка я, оглянувшись, увидел стоящего капитана, продолжавшего отдавать нам честь. Стоящие рядом бойцы смотрели нам вслед. Эту картину я запомнил надолго.

Рыча двигателем, мы спустились с холма и, набирая скорость, рванули к роще. Манков лязгнув затвором, зарядил осколочным. Объехав рощу, мы рванули к стогам и стали их давить один за другим. В четвертом вдруг брызнули в стороны люди в форме мышиного цвета. Коротко протрещал пулемет радиста. Развернув башню, дал очередь из башенного пулемета.

'- Три - ноль, наши ведут!'- подумал я.

Один за радистом, два за мной, сколько за мехводом не знаю. Развернув танк, мы погнали прямо по полю в сторону леса. Подъезжая к лесу, я открыл люк и выглянул. В приборы наблюдения ни хрена не видно, поэтому приходится выглядывать, чтобы оценить обстановку. Оглядевшись, заметил маленькую противотанковую пушку, направленную на дорогу, около которой суетились немцы, и, упав на свое место, заорал:

- Пушка справа! - И стал быстро наводить прицел на пушку, крутя штурвал наводки, но не успел. Танк подпрыгнул, вминая пушку в землю и, скрежеща металлом об днище, мы рванули дальше. Развернув башню, длинной очередью полоснул по артиллеристам. Вряд ли попал, хотя нервы им наверняка попортил, после чего повернул ее обратно. Я снова выглянул из башни, чтобы оглядеться, Мы приближались к опушке леса. В метрах трехстах от нас дорога ныряла в лес, и сквозь рев двигателя я отчетливо различил перестрелку.

- Давай к дороге, там наших прижали,- и, захлопнув люк, накинул на него кожаный ремень, стал наблюдать в перископ. Выскочив на дорогу, мы увидели полуторку, уткнувшуюся капотом в куст неподалеку от опушки.

Были отчетливо видны огни бьющих пулеметов. От полуторки отлетали куски кузова и появлялись новые пробоины. Около кузова лежали тела погибших. Из открытой кабины свешивалось тело убитого водителя.

- Стоп!- Заорал я и, наведя перекрестья прицела под правый пулемет, нажал на педаль пуска. На месте пулемета вырос куст разрыва, второй тоже замолк.

- Осколочный.

- Готово,- дав три выстрела вслед отходящим немцам и выпустив по диску вслед из пулеметов, я приказал прекратить огонь и сдать назад. Похоже, противотанковая пушка тут была одна, но на всякий случай заехали за кусты, в которые въехала полуторка. Я откинул ремень и чуть приоткрыл люк, осторожно выглянул. Не хотелось бы получить пулю от какого-нибудь немца. Осмотрелся, со стороны кювета к нам перебежкой направлялись два бойца в пограничных фуражках, один с МП, другой с ППД в руках. Уже смелее открыв люк, выскользнул на землю, оставив шлемофон на сиденье.

- Вовремя вы, товарищ капитан. Спасибо. Еще бы немного и нас гранатами забросали,- сказал тот самый старшина пограничник, которого я видел, когда очнулся и меня НКВДшник допрашивал.

- Еще живые есть?- спросил я его, но старшина только головой покачал:

- Только мы, товарищ капитан. Остальных наповал, почти в упор били. Хорошо еще, что Журов их заметил и успел руль вывернуть,- и добавил - Разрешите документы у наших забрать.

Кивнув, я задумался, что делать. Но долго думать мне не дали. Километрах в трех вдруг залпом ударили пушки. 105-х миллиметровые орудия узнал я с помощью Шведа.

'- Черт! Да они же наших перемалывают!'

Подбежавшим погранцам, я указал на танк и сказал, чтоб лезли на него. От полуторки погранцы притащили две Токаревские самозарядки и еще один МП. Отдав их Манкову и следом запасные обоймы в кожаных чехлах. МП я тут же отжал себе, снял ремень, быстро накинул немецкую разгрузку и полез в танк. Переехав дорогу, мы рванули на максимальной скорости вдоль опушки в сторону бьющих орудий. Через два километра нам попался овраг, идущий поперек движения. Спрыгнув с танка, погранцы подбежали к оврагу, я подошел за ними следом.

'- Так с нашей стороны пологий овраг пройти можно, но с противоположной стороны был слишком крут',- подумал я прикидывая маршрут движения. Оглядев овраг в разные стороны, я заметил, что дальше склон вроде проходящий. Сбегав за биноклем, посмотрел уже в него. Точно, можно, и орудия как раз где-то там бьют. Махнув рукой, я приказал погранцам спустится в овраг, и прикрыть нас, а сам залез в танк. Тридцатьчетверка осторожно съехала в овраг. Посадив пограничников, мы поехали в сторону стреляющих немецких батарей. Через километр - полтора, овраг стал меньше, и орудия били как будто над головой. Приказав остановить танк, я отправил погранцов в разведку. Дойдя до края оврага, они осторожно выглянули. Старшина, обернувшись, активно замахал руками. Позвав с собой Суркова и прихватив автомат, мы подползли к погранцам.