Йода: Свидание с тьмой

В замке Малро было полным-полно глаз.

Впечатляющая система безопасности, которую оборудовал семнадцатый (и последний) виконт Малро в последние месяцы своего погружения в безумие, была одной из причин, побудивших Дуку избрать это имение своей временной штаб-квартирой. Здание было усеяно оптическими «закладками», декорированными под шляпки обойных гвоздиков в главном зале, головки шурупов в кухонных буфетах, болеутоляющие таблетки в аптечном шкафу и черные глаза птиц, вытканных на гобеленах в Комнате Плача. В скатерти, ковры и драпировки, выполненные в кремово-малиновых цветах рода Малро, были зашиты инфракрасные полоски самой последней модели, изначально созданные как протезы для слуисси с повреждениями языка. Непомерно толстые фальшивые стены, скрывавшие в себе секретные ходы, были испещрены смотровыми отверстиями. Микрофоны, словно пауки, десятками кишели в ящиках и платяных шкафах, под каждой кроватью, они были примотаны лентой внутри каждого из одиннадцати дымоходов, а один даже был приклеен к донышку бутылки бесценного Crиme D'Infame [5] в винном погребе.

Семнадцатый (и последний) виконт Малро, убежденный в том, что его хотят отравить, перебил кухонную прислугу, спрятался в секретных туннелях и вылезал оттуда только по ночам. Последним сохранившимся его изображением был расплывчатый снимок, сделанный скрытой камерой в муляже луковицы, которая лежала в корзинке для овощей, висящей на стене в кухне; это была тридцать вторая по счету запись, на которой тощая, как скелет, фигура вылезала из замаскированного лаза в кухню, чтобы сделать двести глотков воды из-под крана и проглотить горсть сырой муки.

Если бы не запах, труп семнадцатого (и последнего) виконта [6] Малро так бы никогда и не нашли.

Если бы некто посторонний затаился в проходе, ведущем, например, в кабинет, он смог бы через дырочку в потолке наблюдать весь разговор между Дуку и Асажж Вентресс. Если бы этот некто был терпелив и дождался, когда Вентресс уйдет, он стал бы свидетелем беседы Дуку с голографическим призраком Дарта Сидиуса.

Наконец, если бы наблюдатель провел на своем посту еще длительный период времени после того, как Дуку покинул комнату, он увидел бы, как одна из секций книжных полок неожиданно отодвинулась в сторону и в комнату проскользнуло маленькое, юркое и злобное создание вжунская лисица. У лисицы была пестрая шубка красного и кремового оттенков, на лапах — проворные цепкие пальцы.

Остановившись и понюхав воздух, зверек осторожно вошел внутрь, с любопытством сделал несколько шагов и почти сразу же остановился на том месте, где Дуку уронил оттаявшую руку Чжан Ли-Ли. Пол в комнате был выложен в фамильных цветах Малро: тускло-малиновые и грязно-кремовые плитки чередовались, словно засохшая кровь на скисшем молоке. Рука, шлепнувшись на одну из грязно-кремовых плиток, забрызгала ее кровью. Лисица принюхалась и высунула язычок.

— Не сейчас, моя дорогая.

В потайную дверь, задыхаясь, вошла старая женщина. Она была одета в грязные лохмотья, бывшие когда-то красивым нарядом — розовое бальное платье с почерневшими от грязи оборванными краями, рваные чулки. На ногах у нее были остатки шлепанцев из золотой парчи, на шее — меховое боа из связанных лисьих хвостов.

— Подожди капельку. Дай-ка мамочка поглядит.

Кряхтя, старуха согнулась и вытянула шею, разглядывая пятно. Вдруг она издала резкий вздох.

— О, какая прелесть, — прошептала старуха. Она наклонилась к самому полу, чтобы осмотреть пятно еще более пристально. Ее глаза, доселе маленькие и непроницаемые, словно бусинки черного мрамора, подернулись влагой и засияли.

— О, — сказала старуха. Она опять села на корточки и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — О, о, о!

Лисица посмотрела на хозяйку. Та взглянула на нее с выражением такого безумного торжества, что лиса попятилась, обнажив желтые зубы-иглы.

— О, какой день для мамочки, боже ж ты мой! Много-много времени она ждала этого дня, — прошептала старуха. Она посмотрела лисице в глаза. — Разве ты не видишь, медовая моя? Не чувствуешь? Малыш возвращается домой!

Она поднялась. От избытка чувств у нее тряслись жирные ляжки и плечи.

— Пора готовиться, — пробормотала она. — Надо убрать в комнате Малыша. Постелить ему в его маленькой кроватке. — Ковыляя, старуха быстро убралась обратно в проход.

Встопорщив уши, лисица дождалась, когда звуки ее шагов затихнут в темноте. Затем наклонила голову и длинным розовым языком вылизала плитку досуха.

Встреча Дуку с троксанской делегацией прошла удачно. Граф превратил ее в своего рода холодную игру, говоря как можно меньше и оставляя визави самим озвучивать всю ложь.

— Идет сборка новых боевых дроидов, — проронил граф. Этого было достаточно; все остальное они сделали сами.

— Конечно, вы пошлете их в наш квадрант, — сказал младший палатин по патриотическим связям.

— Вы знаете, что мы — ключ ко всему региону, — добавил его помощник.

— Разумеется, вы понимаете наши потребности, — вставил еще один.

— Какая еще планета сражалась так храбро за наше дело? — вопросил четвертый.

Надежды каждого из них граф подкрепил улыбкой и подтолкнул их разумы с помощью Силы, закрепляя в них уверенность, словно печатью. В сущности, применять Силу не было необходимости. Троксанец, не троксанец — кто по своей воле поверит в то, что каждой своей фразой он обрекает на смерть тысячи сограждан, если вместо этого можно объявить себя героем?

«Где же твое побуждение Творить Добро?» — подумал Дуку. Снова развенчано как иллюзия, маскирующая жестокость вселенной, которую одна лишь темная сторона открывала во всей ее горькой правде.

«Кто мы, Дуку?

Одинокие. Одинокие. Одинокие».

Помогать троксанцам рыть себе могилу было сомнительным развлечением — слишком легким, чтобы получать от него удовольствие. Дуку быстро подвел разговор к логическому концу и отправил гостей домой, на бойню.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

Делегаты переглянулись.

— Надо сказать, было еще одно любопытное происшествие, — проговорил младший палатин, дородный троксанец средних лет с круглым носом и лиловыми жабрами. — Как вы, наверное, знаете, мне присвоили почетный титул первого легата и отправили на второй раунд переговоров с представителями Республики. Встреча, понятно, закончилась ничем; Сенат перестал даже делать вид, будто его интересует дискуссия, и в последнее время мы слышим одни угрозы и проклятия. — Он раздраженно надул жабры. — Такое отношение едва ли способствует взаимопониманию, я предупреждал об этом сенатский комитет еще несколько лет назад, до начала военных действий…

— Любопытное происшествие, — нетерпеливо напомнил Дуку.

Взвинченный младший палатин надул щеки:

— Я как раз подхожу к сути. По завершении переговоров ко мне подошла сенатор Амидала с Набу и попросила передать вам вот это. — Пухлыми трясущимися руками он извлек маленькую коробочку с печатью Ордена джедаев. — Смею вас заверить, мы приняли все меры предосторожности, использовали самые совершенные технологии сканирования…

— Мы думали, что там внутри может быть бомба, — вставил помощник.

— Или «жучок», — сказал третий.

— Я все-таки считаю, что она может быть отравлена, — заявил четвертый. — Поверьте, для нас ваша безопасность превыше…

Дуку взял коробочку. К своему удивлению, он обнаружил, что руки у него дрожат. Странно. Когда граф пощадил того костлявого джедая, Джея Марука, для него самого это стало почти такой же неожиданностью, как и для Асажж Вентресс. Это была минутная прихоть. Наживка, заброшенная для Йоды, как он потом объяснил Сидиусу. Крючок, на котором извивается розовый червь давних воспоминаний. Дарт Сидиус посмотрел на него с любопытством, и от этого взгляда Дуку будто обдало жаром лихорадки.