S-T-I-K-S. Шатун (СИ)

Посмотрел на нее, но она только плечами в ответ пожала, но хоть слушает.

— Вспомнил. Ты сама еще никто… Молчи. — Не дал ей высказаться, а то вскинулась. — Именно никто, как и все мы здесь присутствующие. Если с людьми воевать, тут я могу еще потягаться, но вот против монстров… Одно дело послушать о них и совсем другое, изучить их повадки, чтоб можно было предугадывать такие ситуации. Ты даром пользоваться умеешь? Что молчишь?

— Нет.

— Так как ты можешь быть уверенной, что у тебя получилось бы перенестись, начни ты там ему сопротивляться и других спасать. Сначала сама научись, а потом уже с другими прыгай.

— Все равно я струсила. — Упрямая.

— Пусть струсила. Но зачем казниться о том. что уже произошло и в чем ты абсолютно не виновата? Давай тогда и я сейчас начну волосы рвать, что мимо прошел и не заметил его? Или Хельга, что не услышала ничего заранее. Хомяку тогда вообще лучше в себя не приходить, как так — он выжил, а остальные все мертвы? Пойми. Пока ты мало что умеешь и при этом уже не первый раз спасаешься сама, это уже очень хорошо. А то, что ты пока ничего не умеешь, теряешься иногда — это все не проблема, бойцами сразу не становятся. Главное ты физически хорошо подготовлена, даже там, где я испытываю трудности ты их преодолеваешь, даже не замечая препятствий этих. А воевать научишься, за это не беспокойся. Опыта в этом мире быстро наберешься, а когда еще и даром научишься пользоваться то как бойцу тебе цены вообще не будет. Так что сейчас твоя первая задача научиться даром пользоваться и не умереть до этого момента.

— Почему? — После продолжительной паузы задала непонятный вопрос.

— Ты бы по понятней выражайся, я еще мысли читать не научился, тем более женские.

— Почему ты со мной возишься? Я ж видела, как тебя перекашивало от моих заскоков, теперь вообще, тебя чуть не подстрелила, а еще хвалилась, что стрелять хорошо умею. Была б уродиной, уже бросил бы наверное?

— Вот ты иногда умная но все-таки ты дура Шельма.

— Шатун! — Белый зовет. — Хомяк очнулся.

— Иду.

Поднявшись и сделав несколько шагов, обернулся:

— Если честно, то и из-за внешности тоже. Где я еще себе такого напарника найду, красивого, сильного, на которого приятно смотреть, а может и пощупать когда получится.

— Даже не мечтай. — Аж подскочила, возмущенная. Чего я и добивался, всегда так реагирует, как эту тему подымаю.

— Да ладно тебе, помечтать то мне можно.

— Шатун! — Не сказала, прошипела. Теперь точно можно идти, пришла в себя окончательно, а то сидит тут голову повесила.

А вообще нужно мне было на психолога учиться идти, в этом мире точно бы пригодилось, мозги на место вправлять.

С Хельгой в тот же день, вечером вопрос решили. Отвел ее в сторону и там уже жемчужину вручил, и опять это чувство, что поступаю правильно. Подозрительно все это, но потом буду разбираться с этим, когда информации больше будет. Честно рассказал ей, что это Жнец мне настоятельно посоветовал жемчужину ей отдать и в чем это ей может помочь.

В очередной раз наблюдал, как жемчужина наливается жизнью и сливается в одно целое, только теперь уже с Хельгой. После того как она ее проглотила, попросил пока не распространяться, нечего всем об этом знать. Будет группа, тогда уже и секретами будем делиться друг с другом внутри этой группы.

Чем ближе мы подходили к стабу, тем внушительней он выглядел. Я не знаю, каков был Бастион, но Клин тоже имел право так называться. По самому краю стаба вырыт ров шириной метра четыре и глубиной в два. По краю рва шла стена в два метра высотой, сложенная из железобетонных блоков, изредка прерываемая колпаками ДОТов (Долговременная огневая точка). По всей стене, как и на крыше ДОТов понатыканы оптико- электронные сенсоры, которые держат под контролем не только стену, но и прилегающую территорию. Метров через триста от первой стены, возвышалась уже более высокая стена — метров пять в ней точно будет. Над этой стеной возвышались вышки, сложенные из тех же блоков.

Не знаю, что и как там внутри, но снаружи Клин впечатлял. Уверен, между стенами, тоже не картошка посажена, заморишься штурмовать без нормальной поддержки артиллерии и авиации.

Дорога проходила меж двух ДОТов, мимо которых мы прошли спокойно, никем не остановленные, только пулемет своим шевелением выдал, что там кто-то есть. Оглянулся назад, как миновали их, но входа не обнаружил — ДОТ круговой оказался, с подземным ходом к нему от основного укрепления.

Пройдя по змейке, выложенной по дороге теми же бетонными блоками что и стены, подошли к внушительным стальным воротам, возле которых нас встречали. И эти встречающие мне определенно не понравились. Они больше на бандитов каких походили, чем на постовых в столь серьезном сооружении.

Восемь человек, все примерно одного возраста. Вооружены автоматами, но без дополнительного боекомплекта, видимо в караулке оставили, а к нам вышли просто оружие прихватив.

Трое сильно накачанных, одетые в камуфляжные штаны и футболки, стоят красуются, мышцами играют да на девчонок наших пялятся. Четверо обычного телосложения, одетые кто во что горазд и последний, среднего роста, но очень широкий в плечах, черноволосый с массивной челюстью и пронзительным взглядом стоял чуть в стороне. И то как на него поглядывали остальные, выдавало в нем старшего этой шайки.

— Какие к нам красавицы пожаловали. — Не успели мы подойти и поздороваться, как воскликнул один из них, остальные же с интересом нас рассматривали. — Красотка, кто тебе подогнал этот огрызок? Давай, проводишь вечер со мной, и я тебе нормальный ствол подгоню.

— Огрызок у тебя в штанах, болезный. Открывай ворота, не видишь у нас раненый. — Выдала в ответ Шельма.

— Не борзей девочка. — Подключился к разговору старший. Вход для женщин свободный, с остальных по десять споранов и можете проходить.

— А не жирно будет?..

— Я не с тобой разговариваю. — Оборвал он меня. — Для тебя проход вообще закрыт, можешь проваливать и как можно быстрее, пока у меня настроение хорошее.

— Да ты… — У Шельмы даже дух перехватило от возмущения.

— Не будем спорить. — Придержал ее. Не в этой ситуации, когда с амбразур по сторонам ворот торчат стволы пулеметов, да и Хомяк еле на ногах стоит, не дай боги ему еще прилетит, если заварушка начнется. — Прав был Сапсан, этот стаб протух. Уходим.

— Ты с мужиками, можете идти, а девчата остаются. — Остальные как по команде обступили нас со всех сторон, а старший стоит, смотрит мне в глаза и ухмыляется.

— Не надо. — Перехватил я руку Шельмы, которая за автомат схватилась и отрицательно покачал головой Белому, который на меня посмотрел.

Обратил внимание, что никто из них за оружие не хватается, просто толпой давят. И пулеметы в бойницах, по сторонам ворот которые, тоже на нас не направляют. Значит, что? Значит провоцируют они нас, чтобы мы первые за стволы схватились и на камеры, которые на нас направленны, это все будет записано.

— Мужики.

— Ты контуженный вообще помолчи, а то отправишься следом за дружком своим.

Вокруг раздались смешки: понравилось им прозвище, которым старший Хомяка наградил.

— Что-то завоняло тут особенно сильно. Пойдем-ка мы в другое место, более гостеприимное. — Развернулся спиной к главному и уставился на двоих перекаченных, что дорогу нам назад перекрыли. — Разбежались кегли мясные, шутки кончились!

И пошел прямо на них. Если не уйдут с дороги, буду глушить намертво, но только руками, во всяком случае первыми мы за оружие хвататься не будем.

— Все замерли! — Буквально шага не хватило до качков дойти, как сзади прозвучала команда. У качков с лиц ухмылки как стерли, и они с серьезными мордами уставились мне за спину. — Что здесь происходит?!

Возле ворот обстановка резко поменялась. Из калитки вышло трое, но эти трое всех нас вместе взятых стоят, по повадкам сразу видно — волкодавы. На наших егерей похожи, те тоже такие, один десятка стоит.

Если двое одеты в простой, не первый день ношенный камуфляж, то третий как будто из старого фильма вышел. Высокий, крепкого телосложения с узким, похожим на птичье — лицом. Одет в джинсы, заправленные в полусапожки, рубаху с закатанными рукавами поверх которой одет кожаный жилет и стетсон на голове. Но самое главное, на груди блестела серебряная звезда шерифа. Только современный пистолет на поясе не соответствовал образу — не стал он в такие крайности впадать.