Отступник

Такое не совершается только за деньги или только из страха.

— Эй, Моро, тут кто-то есть… — позвал меня Лунатик.

По высокой лестнице мы поднялись на крытую галерею, устроенную над аркой.

Последний выживший наемник находился здесь. Он устроился у стены и пытался остановить кровь, которая сочилась из простреленной ноги.

— Аптечка есть? — спросил он вместо приветствия.

Я отдал ему одну из своих запасов и помог сделать перевязку. Наемника звали Макс, по его словам, он находился в Лиманске уже трое суток.

— «Монолит» с севера прет и прет, — объяснял нам с Лунатиком Макс. — Атаки эти не просто так, видимо, там есть проход к центру Зоны. Поначалу сюда военные высадились с «вертушек», постреляли, а потом куда-то подевались — черт их знает куда. Вслед за ними, пока мост был открыт, прошли «Долг» и «Свобода» и немедленно тут схлестнулись.

— Сам видел?

— Нет. Мы с того берега наблюдали.

— Чем все кончилось?

— Помножили друг друга на ноль.

— Кто-то выжил?

— Разве что единицы, да и то вряд ли. Потом явились ренегаты, мост развели, кварталы возле него зачистили, началось мародерство и всякий беспредел. Ждали они штурма моста, но вместе этого ребята из «Чистого неба» объявились у них в тылу, откуда вывернулись, учитывая, что мост разведен, я сам не понял. Бандитов сильно прижали, из основных огневых точек выкурили и переправу восстановили. Правда, ненадолго, потому что еще вчера сами на север ушли. После этого нахлынули «монолитовцы» и принялись отстреливать ренегатов, причем так хорошо, что те откатились до самой дамбы. Вы, кстати, оттуда идете?

— Да.

— Мост свободен?

— Ночью был свободен полностью, но там поблизости «Монолит».

— Ничего, нам в обход не привыкать. Сейчас приму допинг и сам дохромаю. За аптечку спасибо, можете патроны для СВУ взять, от дружбана остались, ему уже ничего не понадобится.

Несмотря на этот довольно длинный рассказ о событиях в целом, Макс, как это водится у наемников, ни словом не обмолвился ни насчет заказчика, ни насчет задания, а мы и не спрашивали.

— Слушай, а вода тут есть?

— Пригодной для питья почти нигде нет, но под гастрономом, говорят, водопровод работает. Жидкость ржавая, правда, не «светится», значит, идет не из канала.

— Полозова знаешь?

— Он тебе кто?

— Приятель.

— Полоза видел позавчера, он со своим «Потрошителем» ^[7]ренегатов отстреливал. Если не убит и на север не ушел вслед за «Чистым небом», должен быть где-то в городе. Ищите, может, даже найдете…

Я понял, что нахожусь совсем близко от цели. И логика, и интуиция подсказывали, что еще сутки-двое, и я доберусь до Полозова, узнаю правду, освобожусь наконец от метки ренегата.

— Удачи, — пожелал Макс нам вслед.

Лунатик совсем вымотался, в воде мы до сих пор отчаянно нуждались, поэтому побрели в сторону гастронома, шиферная крыша которого и высокие стены из красного кирпича выпирали над кварталом двухэтажных оштукатуренных домов. Здесь местами заметны были следы перестрелок — в основном следы пуль на стенах, битые стекла, замусоренный и закопченный асфальт, но сквер перед гастрономом остался почти не тронутым. В нем росли огромные тополя и был устроен белый фонтан — самый настоящий белый фонтан, таких я не видел лет сто, только совершенно сухой, без воды. Возле фонтана чернело жирной сажей костровище, одну из пустых урн у крыльца перевернули, других следов чужого присутствия тут не оказалось, даже стекло в двери не разбили.

— Пошли, что ли, внутрь.

Дверь не поддавалась, я думал, ее заколотили давно, поэтому вынес прикладом то самое уцелевшее стекло, оно разлетелось, осколки рассыпались, а часть из них застряла в проеме и теперь торчала будто оскаленные клыки. Только после этого стало понятно, что дверь вовсе не была заколочена еще при СССР, а заперта изнутри, причем недавно.

— Смотри-ка, даже пыли нет… — протянул Лунатик, проведя рукой по задвижке.

Я сообразил с полуслова и после этого держал «Гадюку» наготове. Внутри магазин оказался пуст, темен и давно разграблен. Прилавки и холодильники, разбитые в хлам, для чего-то аккуратно сложили углу. Бетонный пол на каждый шаг отзывался гулким эхом.

— Тут кровь.

Кровь на бетоне местами кто-то пытался затереть, но вместо этого только размазал. Цепочка пятен уходила вниз по подвальной лестнице, во влажную темноту, наполненную запахом ржавого металла.

— Есть тут кто-нибудь? Помощь нужна? — крикнул я предупредительно вниз, в черный и пустой проем.

Оттуда не ответили.

— Может, не надо соваться? — усомнился Лунатик. — Черт знает, кто там сидит, если, конечно, это вообще люди.

— Вода все равно нужна, у нас фляги пустые.

— Откуда здесь вода? Насосы отключили еще в восьмидесятых.

— Сейчас разберемся.

— Ты в такой воде «медузу» год замачивать будешь.

— А совсем без воды свалимся самое большее к вечеру.

Перед тем как спускаться, мы посветили вниз фонарем, на свет не стреляли, на другие подначки тоже не клюнули. Я двигался первым и левее, Лунатик — правее и на несколько шагов позади. Из подвала повеяло сыростью, где-то и в самом деле капало то ли с потолка, то ли из прохудившейся трубы. Человек, если это был он, прятался неподалеку, у меня ненадолго возникла неприятная мысль насчет еще одного контролера. Луч фонаря гулял по стенам и по полу, не высвечивая ничего путевого — только серый бетон, ржавые потеки на нем, штабель сгнивших ящиков. В некоторых ящиках сохранились подернутые ржавчиной жестяные консервные банки, за тридцать лет они вздулись, но не лопнули.

— Вот такое я бы точно есть не стал, — сказал мне брезгливый Лунатик.

— Тебя никто есть и не приглашает… Тихо! Стой!

Неизвестное существо шевельнулось во тьме. Хотелось послать в ту сторону очередь — просто на всякий случай, но это мог оказаться кто-то из выживших наемников или даже раненый Полозов. Лунатик посветил фонарем, и мы увидели силуэт человека, скорчившегося на полу.

Раненый носил красно-черную броню «Долга» и зарытый шлем с очками, который почему-то не снял, правую руку ему прострелили, она болталась неподвижно, левой он прямо сейчас пытался поднять автомат СА «Лавина» и направить его на нас.

— Спокойно, брат, тут свои.

Я подошел вплотную и забрал ствол на всякий случай, потому что парень не успокаивался и все пытался тянуть автомат к себе.

— Еще выжившие есть?

Он опять не ответил.

— Ты меня узнаешь? Чего молчишь, плохо слышишь, что ли?

Этот чертов псих молчал и все пытался снова дотянуться до автомата, хотя едва ли смог бы из него стрелять. Возможно, он был ранен в голову или ослеп, наверняка провел в подвале гастронома трое или четверо суток, обложенный и бандитами, и «Монолитом» со всех сторон. Я осторожно снял с человека шлем. Лицо у него сильно отекло от контузии или от других причин, однако не узнать старого «товарища» я не мог.

— Привет, Ремезов…

* * *

— А остальные где? — почему-то настойчиво добивался Лунатик.

— Да отвяжись ты, сопляк, говорю же — нету больше остальных, — неизменно отвечал мой враг моему напарнику.

Теперь он сидел без шлема у стены, придерживая левой рукой правую, раненую. Я запустил уцелевший в подвале бензиновый генератор, использовав трофейную Ремезовскую канистру горючего. Генератор приводил в движение насос, а насос качал воду. Откуда она бралась — не знаю, может, из глубокой скважины под городом, но точно не из канала, потому что «Велес» на нее не реагировал.

— Ты куда остальных дел? — снова настаивал Лунатик.

Ремезов ему больше не отвечал, он, задрав рукав комбинезона, пытался сам себе менять повязку, но при помощи моей же аптечки. Ни мне, ни Лунатику прикасаться к этому человеку не хотелось, да он и не просил.

— Очень хорошо, Морокин, что я тебя тогда не пристрелил, сейчас бы без медикаментов сидел, — сообщил Ремезов под конец.