Сказка про белого бычка

Необходимое для жертвоприношения молоко получили от белой козы, жившей при храме, приведя ее для дойки прямо в храм.

Потом началась Ясна. Само это слово означает «поклонение», «почитание», а также «жертвоприношение». В ходе торжественного богослужения воспроизводится древний миф о трех жертвах, принесенных в начале времен, — растения, животного и человека. Согласно проповеди Заратуштры растения, Первобык и Первочеловек были уничтожены Ангро-Майнью. Говорили, что первоначально и хаома была божеством, которое убили другие боги и сделали из него напиток, преодолевающий смерть. Таким образом, в Ясне предпринимается символический акт творения и воскрешения мира, что помогает поддерживать мир в порядке и целостности.

Землю символизировало небольшое очищенное место на каменном полу в храме — пави, оно окружено предохранительными выдолбленными в камне бороздками. Небесную твердь — каменная ступка. В ней каменным пестом растирают стебли хаомы. В специальном сосуде — ритуально очищенная вода.

Собственно богослужение состояло из ритуального пития хаомы, вкушения драунаха и чтения семидесяти двух глав авестийской Ясны. Одновременно жрецы-помощники заотара подкармливали огонь сандаловыми палочками.

Закончилась служба обрядовым «поцелуем мира» между жрецами и перевязыванием пояса кушти. Кушти — отличительный знак, который носит каждый зороастриец, трижды повязан поверх нижней белой рубашки — судра — в ворот которой зашит маленький кармашек. Он напоминает верующему о том, что человек всю жизнь должен наполнять его благими мыслями, словами и делами.

Римляне, особенно военные, еле дождались окончания ритуала, затянувшегося с рассвета почти до полудня. Распрощавшись с хорезмийцами, они заехали в лагерь, где сенатор заставил Сорана провести дополнительную службу, посвященную на этот раз военной троице отеческих богов. Правда, ради такого случая Руф позволил провести все по сокращенной форме и без особых церемоний, ограничившись возлиянием и предложением Юпитеру, Марсу и Квирину жертвенных пирогов, приготовленных загодя.

Затем отряд, расширившийся за счет участников соревнований и зрителей (в их число вошло две трети личного состава центурии), выдвинулся по направлению к Нижнему дворцу, около которого и находилось ристалище.

Оно, как отметил Градов, имело достаточно внушительные для данной местности и культуры размеры. По форме представляло собой прямоугольник со сторонами примерно метров сто пятьдесят на тридцать. Со всех сторон площадку, посыпанную песком и огороженную невысоким, в рост человека плетнем, окаймляла глинобитная стена высотой метров пять или шесть.

— Колизей! — пошутил Марк Сервий.

Роман, видевший пару раз цирк императора Веспасиана собственными глазами, готов был согласиться с центурионом. Вот только скамеек, уходящих вверх амфитеатром, здесь не было. Стена была не наклонной, а отвесной. Деревянные скамьи располагались прямо под ней в один или два ряда, прикрытые сверху навесами.

«Царская ложа», а проще говоря деревянный помост, прикрытый парчовым балдахином, находилась по центру одной из длинных сторон прямоугольника. На ней располагалась пара десятков кресел, в которых разместились сливки местного общества. Разумеется, сам царь, царица, верховный жрец, Тутухас и еще пара людей, среди которых журналист отметил парочку уже знакомых лиц, встречавшихся ему в лагере и дворце. Охраняли высоких особ царские стражники вперемешку с черными гвардейцами мобедана мобед.

Разумеется, в ложу пригласили и Квинта Руфа с Валерией. К ним пристроился вездесущий Зуль-Карнайн на правах переводчика. Остальные римляне разместились на скамьях, расположенных поблизости.

Градовская команда уселась отдельно, как соревнующиеся. Им специально выделили несколько скамей, где можно было переодеться, сделать массаж и тому подобное. Царь даже любезно предложил гостям услуги своих личных массажистов, но тренер римлян отказался.

— Можно начинать, великий царь? — обратился к малеку Артаву его первый советник.

Повелитель важно кивнул головой.

С тем же вопросом Тутухас обратился и к верховному жрецу.

Мобедан мобед, как всегда сменивший белые ритуальные одеяния на свой любимый «кардинальский» (как его окрестил журналист) халат, встал со своего места и принялся читать положенные по такому случаю мантры.

Начал с главной зороастрийской молитвы «Ахуна Вайрья»:

— Как избран Владыка, так должен быть избран и страж от Истины-Аши. От владыки даются дары Благой мысли, а дары деяний мира должны принадлежать Мазде, и власть — Ахуре, которая даст пастыря бедным.

Согласно священным писаниям зороастризма, Ахура-Мазда произнес эту мантру при создании мира. Она может отогнать все силы тьмы.

Потом была произнесена «Аша Вахишта» (Похвала святости). Эта мантра Огня и Света приносит при ее чтении человеку мир, покой, благодать, божественное просветление.

Затем последовала третья главная молитва маздаяснийской веры «Йенгхе Хатам»:

— Того из сущих почитаем мы, и всех тех, женского рода и мужского, кому поклоняться Ахура-Мазда признал благим для истины.

Наконец завершилось моление «Хем на Маздой» (На Премудрого уповаем) мантрой против демонических сил, мантрой-экзорцизмом:

Благословив всех присутствовавших, святейший величественно уселся в кресло. Состязания начались.

По плану, сообщенному гостям Тутухасом, игры должны были проходить в таком порядке.

Сначала шли дружеские поединки между римлянами и хозяевами, не предполагавшие кровавого исхода. Затем шли бои насмерть между преступниками, пожелавшими попытать счастья и таким образом вернуть себе свободу, а некоторым и жизнь. Завершаться действо будет схватками между людьми (все теми же злодеями, хотя никому другому участие также не заказано) и священными животными — гепардами и быками.

Все ясно, прикинул Роман. Значит, узбеки будут выступать во втором, а то и третьем отделениях «маралезонского балета». Тогда же на арене может появиться и его друг Фработак.

Но об этом после. А пока надо было дать последние напутствия коммилитос.

Журналист придирчиво осмотрел каждого из членов своей команды. Наибольшие сомнения вызывал у него Садай.