На пути в рай

Мавро ел, приговаривая:

– Как вкусно! Словно знаменитая замороженная печенка, которую готовила моя невеста!

За едой у меня дрожали руки. Казалось странным, что все знают: мы только что совершили убийство. И никто ничего не предпринимает. Нет ни криков, ни протестов, ни обвинений. Никакой полиции. И тут я осознал, что с того времени, как прикончил Эйриша, я стал убийцей. Абрайра призналась, что зарезала троих парней в Перу. Мавро носит татуировку, показывающую, что он убивал в Картахене. Перфекто, не задумываясь, разделался с Бруто, словно растоптал таракана. И это единственные люди, которых я здесь знаю, – моя боевая группа. А если и остальные группы таковы, то восемьдесят процентов людей на корабле – убийцы. Вступая в свою команду, я представлял себе ее обществом – обществом, которому смогу служить. Мне казалось, что несколько человек объединились, чтобы вместе бороться с болью. Но можно ли служить обществу убийц?

Когда я был ребенком, дон Хосе Миранда говорил мне, что можно приносить пользу окружающим, только помогая личностям, составляющим общество. Но как же служить обществу убийц?

Вскоре мы поняли, что нам не следовало появляться в столовой. В зале завтракали друзья Люсио, и не прошло и двух минут, как один из них выскользнул, чтобы сообщить о нашем местоположении. Кейго разрешил нам наказать Люсио и его людей, но его благословение вовсе не означало, что мы победим.

Завтракать должна была третья часть населения корабля, и зал вскоре заполнился. Рядом со мной присел Фернандо Чин, ксенобиолог. Он спросил:

– Эй, кто-нибудь из вас знает, почему прервана связь с модулем В? Что там происходит? Неужели правда там взорвалась бомба?

– Боже! – произнес Мавро. – О чем ты говоришь?

В дверях показались Люсио и трое его оставшихся в живых товарищей. Я смотрел на них и думал: «Бомба? Ну, это уж слишком! Можно справиться только с одним осложнением за раз. Сойдешь с ума, если их будет несколько. Спокойней!» Люсио выглядел ужасно, на лице, там где я его порезал, большой шрам. Повязка телесного цвета выглядела как глина, и казалось, лицо его не разрезано, а сильно деформировано. Он и его люди даже не взглянули в нашу сторону. Они точно знали, где мы.

– Не знаю, была ли там бомба, но связь прервана, – повторил Чин. – Попробуй связаться по комлинку с кем-нибудь в модуле В и поймешь, что я имею в виду.

Люсио и его люди стали в очередь в конце зала и заполнили свои тарелки, потом сели за стол и начали есть. Я посмотрел на Мавро. Он глядел на них, губы его скривились в язвительной улыбке. Он ждал, пока кто-нибудь из них посмотрит в нашу сторону. Не дождавшись, Мавро крикнул:

– Эй, кто-нибудь видел Бруто? – Но Люсио и его люди не прореагировали.

Абрайра сказала:

– Нам пора на тренировку. Уже 10 – 25.

Я удивленно посмотрел на нее. Мне казалось, что Поиск превыше всего.

Абрайра посмотрела в сторону и сказала, ни к кому в особенности не обращаясь:

– Им тоже придется идти на тренировку. – Группа Люсио занимается одновременно с нами. Следующие два часа они будут заняты.

Мы встали, отнесли подносы в посудомойку и осторожно отступили к выходу.

В боевом помещении Кейго сидел на своем помосте и ждал нас. Он смотрел, как мы заходим, но ничего не сказал. Я был очень смущен. Наши белые кимоно забрызганы кровью Бруто. Ясно, что мы убивали. Кейго не спросил нас об этом. Он казался погруженным в размышления. На этот раз мне хотелось подключиться к симулятору. Предстоящая схватка казалась мне очищением. Мы надели свои защитные костюмы, забрались в машину, вооружились – и погрузились в мир иллюзий.

Мы двигались над соленым болотом, покрытым тонким слоем воды. Нас окружали темные мангровые заросли, изогнутые корни растений торчали вверх. Насекомые плясали на поверхности воды цвета пива и уходили в тень под манграми при нашем приближении.

Я сразу насторожился. Что-то изменилось в мире симулятора, но я не мог решить, что именно. Что-то трудноопределимое. Я пытался смотреть во всех направлениях сразу.

Сирена предупредила о приближении ябандзинов. Вместо того чтобы схватиться с самураями, Абрайра свернула направо, пронеслась между двумя группами мангров к более темной воде за ними. Мы пробирались через густые заросли, отбрасывали толстые листья, уклонялись от деревьев. Маленькая анаконда упала с ветвей к моим ногам, и я посмотрел вниз. Мы наскочили на подъем, и машина поднялась в воздух; я оторвал взгляд от змеи, и в это мгновение толстая ветвь ударила меня в шлем.

Я перекатился через корму и еще раз перевернулся в воздухе. В шлеме опять прозвучал сигнал, предупреждающий о появлении ябандзинов. Я высвободил лазерное ружье и постарался успокоиться. Шлем раскололся вдоль линии фильтров, вделанных в его поверхность. Я расстегнул магнитный замок, и шлем распался надвое. Свежий воздух заполнил мои легкие.

Свежий воздух! Не воздух симулятора, который пахнет так, словно шесть грязных крестьян одновременно с тобой втиснулись в твой костюм! Пахло травой, морем и немного гнилыми фруктами. И еще немного сахаром и скипидаром – какой-то сладковатый чуждый запах. Я видел сейчас в полном спектре, и Пекарь показался мне гораздо менее однообразным, чем в симуляторе: небо, как всегда, красноватого оттенка, но стаи желтых и зеленых «опару но тако» высоко в атмосфере окрашены по-разному. Там, где они пролетали, их сопровождало платиновое свечение. Среди мангров в соленом болоте виднелись туземные растения неправильной формы, похожие на водоросли, – не пурпурные, какими показывал их симулятор, а темно – ультрафиолетовые, и мои протезные глаза видели их почти черными.

Я оставил шлем на земле, в нем продолжала непрерывно звучать сирена, и прошел к воде, на открытое место. Холодный ветерок овевал лицо. Тысячи прекрасных птиц, плоские пластиковые листочки с короткими хвостами, парили над травянистыми болотами. Некоторые плясали у меня прямо перед носом – небольшие существа размером с мотылек.

И почти сразу птица размером с малиновку повисла у меня перед лицом, свесив хвост. Она гудела как колибри. Я описываю эти существа похожими на манту или ската, но это лишь поверхностное сходство. Передняя часть у них треугольная, гладкая, как стекло, по сторонам неподвижно закреплены два крыла. Крошечный плоский хвост плывет сзади; у меня на глазах крылья стремительно задрожали, а хвост согнулся, помогая существу повернуть. И оно медленно повернулось в воздухе передо мной. У него оказались два светло – желтых глаза, крошечный рот, похожий на клюв ласточки, а по сторонам его – щупальца. Над глазами орган, который я могу описать только как переднее крыло, – тонкая, почти прозрачная мембрана, которая быстро колеблется, направляя поток воздуха на неподвижно закрепленные крылья. Именно эта мембрана и издает гудящий звук.

На Земле крылья одновременно дают возможность птицам и подниматься, и двигаться вперед. На Пекаре хрупкие «птицы» подают передним крылом – мембраной воздух на крылья неподвижные, и тем самым создают подъемную силу. Я подумал, что на сильном ветру они могут расслабить переднюю мембрану и просто парить в воздухе, как земные чайки.

Мне хотелось поближе рассмотреть это существо. Одни линии как будто соответствовали экзоскелету, другие – прозрачным мышцам. Синие и желтые нити в прозрачном теле – вены и внутренности. Но ничего из этого я не мог разглядеть ясно. Я быстро протянул руку, словно хотел поймать существо, но оно увернулось и стремительно унеслось над болотом.

На земле – ветви, отдельные травинки, какие-то черные насекомые. Сначала мне показалось, что это жуки – сверлильщики, но несколько из них толкали куски темных ультрафиолетовых листьев и сплетали их с помощью ветвей и камешков в небольшие гнезда размером с горсть. Гнезда очень напоминали крошечные хижины. Я перевернул одно, думая, что найду там что-нибудь интересное – может, насекомых, играющих в шахматы или высекающих изображения своих богов, – но увидел только больших толстых жуков, ухаживающих за маленькими белыми личинками. Я поставил гнездо на место, и песчаные мухи разлетелись от движения моей руки.