Кронштадт

Дайна не успела ничего предпринять. Оборванец гнусно ухмыльнулся, и из раструба вдруг вылетел огонь, неудержимо яростное желтое пламя!

Нет, белоглазой королеве огонь не причинил вреда, – увернулась, отпрыгнула. Но все существо ее вдруг пронзил страх, полузабытый ужас из детских кошмарных снов. Дайна хорошо помнила, как ее жгли, как обуглился от нестерпимого жара кокон… Выжила она тогда лишь чудом. А ее братья и сестры погибли, сгорели в адовом пламени дотла.

И вот этот страх снова вернулся. Пусть на миг, на какие-то секунды…

Обессиленно валявшийся на полу Кир вдруг почувствовал, что свободен. Злая чужая воля отпустила его, ментальная хватка ослабла. Десятник вытянул руку, схватил валявшийся рядом кинжал с рунами и тут же метнул.

Блестящее закаленное лезвие угодило белоглазой в сердце. Дайна охнула и повалилась на пол. Бесцветные очи закатились, а на полных окровавленных губах заиграла улыбка… холодная улыбка смерти.

Все толпившиеся на причале кронштадтские воины приветствовали Кирилла дружными криками. И это было неожиданно. Кир даже на секунду замялся, не зная, что и думать.

– Они убеждены, что Стефан назначил тебя своим заместителем, – скромно пояснил неизвестно откуда взявшийся Наг. – Видишь ли, я тут поработал немного. Подумал, так будет лучше. Тем более что командор погиб, и теперь ты – командор. Ты, а не Балтазар, как все они полагали раньше.

– Понятно, ты просто свернул им мозги, – неожиданно рассмеялась Лекса. – Но, в общем, верно сделал.

– И достоин за это награды! – шам радостно взмахнул рукой.

Кир перевязал девчонку разорванной на полоски тельняшкой, снятой с какого-то манекена. Кровотечение остановилось, но Алексия была еще слабой и бледной. Правда, улыбалась и пыталась шутить – вот как сейчас с Нагом.

Рыжий Рэм, Ники и прочие оставшиеся в живых бойцы из десятка Кира чувствовали себя немногим лучше, а вот дампу, казалось, все было нипочем. Выглядел он, как всегда, уверенно и молодцевато, правда, немного забавно – с ранцем огнемета за спиной.

– Эй, Джад, в школу собрался? – оглядываясь, пошутила Лекса.

Несколько сотников между тем подошли к Кириллу и отдали честь:

– Мы взяли форт, господин вице-командор! Какие будут приказы?

– Флаг на башню! – тут же распорядился новоявленный командир. – Вон за ту трубу прицепите.

– Есть!

Сотники явно обрадовались, да и не только они – все! Не прошло и минуты, как над захваченным фортом чумных взвилось белое знамя с косым Андреевским крестом, знамя древней российской славы – и славы новой, кронштадтской.

Громовое «ура» в который раз уже потрясло гранитные своды до основания, до самых ряжей. Только теперь в этом крике слышалась не ярость, а гордость. Гордость за себя, за кронштадтцев. Еще бы – наконец-то сладили с чумными! А кроме гордости еще была радость – раздавлен гнойник, теперь можно жить куда спокойней, чем раньше.

Весть о славной победе в считаные часы облетела остров. В крепость и в дальние форты приказом вице-командора Кирилла были тотчас же посланы гонцы. Все радовались, а Кир привыкал отдавать приказы.

– Сотник! Пошлите людей осмотреть форт и составьте четкий список всего, что в нем есть. Балтазар! Давайте на берег. Организуйте торжественные похороны погибших.

В Чумном наверняка имелось что-нибудь, что могло пригодиться кронштадтцам, и самое главное – Поле. Черное Поле Смерти, ныне существовавшее само по себе, без Мастера.

– Черное Поле много чего может, – отвечая на вопрос Кирилла, тараторил шам. – Может изменять структуру биологических объектов, вызывать обратные мутации, – именно это пытался использовать Черный Мастер для лечения болезни. Увы, не слишком удачно. А еще черное Поле может восстанавливать предметы, перемещая их по линии времени. Достаточно небольшого кусочка, и…

– Это я уже понял, – самозваный вице-командор расслабленно улыбнулся. – Лекса рассказывала.

– А кстати, где она? – насторожился Наг. – Только что тут была, рядом…

Кир повел плечом:

– Была да сплыла. Дела какие-то у нее. Как раз таки с Полем.

– Так я побегу, помогу!

– Нет! Лекса сказала – сама справится. Строго-настрого наказала никому за ней не ходить.

Шам все же ушел. Затуманил мозги командиру, которого собственной же волей командиром и сделал. Впрочем, об этом Наг пока не жалел: все же Кир был его давним приятелем и другом. Приятель-десятник – это одно, а приятель-командор – совсем другое!

Может, просто попросить девчонку отдать часть золота? – поднимаясь к колодцу, рассуждал Наг. В конце концов, он имел на это неоспоримое право, ведь без его, шама, способностей, может, и штурм не удался бы! Да что там – наверняка, не удался бы. И уж точно бы Кир командором не стал. Улаживал бы сейчас свои делишки или под арестом сидел.

– Стой! Проход запрещен!

Погруженный в свои мысли шам натолкнулся на часового и усмехнулся. Кир оказался хорошим командором – уже успел выставить караул у черного Поля. Кто бы сомневался-то?

– Вот мой мандат! – шевельнув глазными щупальцами, Наг важно протянул пустую ладонь. – Тут и подпись, и печать. Видишь?

Часовой послушно посторонился и отдал честь:

– Проходите, господин полусотник.

Шам спрятал довольную улыбку – свернуть мозги столь юному пареньку ему ничего не стоило.

А вот дальше оказалось потруднее. Алексия никак не откликалась на ментальный зов. Ну еще бы, все-таки Мастер Полей. Да куда же эта девчонка запропастилась-то?

Занимавшаяся на востоке заря постепенно переходила в утро – светлое, солнечное, но холодное. Еще неделя, две – и выпадет первый снег, а потом и залив замерзнет. Можно будет легко уйти. Впрочем, и сейчас легко – долго ли украсть лодку? Правда, еще как с погодой повезет. Вдруг волна, ветер? Но сначала – золото! Оно здесь, здесь. Алексия точно знает – где. Проследить! Найти! А потом убить девчонку. Ведь просто так она золото не отдаст. Да никто не отдаст. Ни за что на свете. Значит – убить. Выследить. Убить. Забрать золото. И спокойно уйти, ни с кем не прощаясь. Как говорили в старину – «по-английски».

Зябко потерев ладони, Наг еще немного поразмышлял и притаился у колодца. Золото как-то связано с черным Полем. А Поле – здесь. Значит, и девка сюда придет рано или поздно.

Шам не ошибся: не прошло и пяти минут, как на мостике показалась хрупкая девичья фигурка в расстегнутом бушлатике и с вещмешком за спиной. Мешок, похоже, был весьма увесистым, – Алексия сгорбилась и тяжело дышала, время от времени останавливаясь и поглаживая предплечье.

Наг спрятался и затаил дыхание, глядя, как, подойдя к «колодцу», девчонка развязала мешок… И высыпала в каменное жерло целую гору сверкающих золотых монет! Вот просто так взяла – и высыпала. Как мусор!

Посидела немного, отдохнула… и пошла, прихватив котомку. Следом за ней, таясь, двинулся и шам. Шли не очень-то долго. Миновали мостик, свернули, спустились в какой-то люк… и снова оказались в музее. Трупы уже убрали, остались лишь манекены в старинных одеждах. Революционные матросы, ковбои, пираты… Один из них – на деревянной ноге, в треуголке и с желтым попугаем на плече, казалось, пронзил крадущегося Нага грозным взглядом. Чуть ли не пригрозил: у-у-у-у! сокровищ взалкал, тварюшко? Ужо погоди… будут тебе сокровища, бу-удут…

За одноногим пиратом располагалась небольшая хижина, любовно выстроенная из плавника и крытая обрезками брезента, выкрашенными под пальмовые листья. В хижину эту и вошла Лекса. Туда же осторожно заглянул и шам.

У дальней стены ровным штабелем стояли аккуратные ящики, выкрашенные в темно-зеленый цвет и запечатанные сургучными печатями. Один ящик – открытый – уже был пуст. Бросив мешок на пол, Алексия сорвала печать и распахнула крышку соседнего.

У Нага потемнело в глазах. Золото! Золотые монеты! «Сеятели»! В ящике их было столько, столько… Да тут столько ящиков!!! Хватит на всю жизнь и еще останется. И все это… его, его, его! Шам едва не захлебнулся от счастья. Выходит, не зря все! Не зря он завербовался к одноглазому куску навоза из Новоселок. Не зря проник в Кронштадт, не зря «подружился» с Киром… Не зря! Вся жизнь Нага, честно говоря, дерьмовая, наконец-то обрела смысл. Правда, пока только в глазах самого шама – но на мнение других ему было плевать. В конце концов, в этом мире все были одинаковы – и люди, и нелюди. Все выживали по одному правилу: умри ты сегодня, а я – завтра. А золото давало возможность просто жить. И даже жить так, как хочется. И не в далеком будущем, которого могло и не быть, а сразу – здесь и сейчас.