Ариман: Изгнанник (ЛП)

― Нет, мы еще…

― Имеем честь? Астреос, ты давно отказался от нее. Я не тот, кем был, как и ты. Разве кодиций Астреос поступил бы так? ― Кадин бросил взгляд на Марота, который не оставлял попыток подняться с пола. ― Мы изменились и изменяемся. Тех, кем мы были, уже нет, ― Кадин на секунду замолчал. Его хриплый голос казался уставшим. ― У нас есть только Ариман. И мы, как псы, идущие за ним следом.

Астреос хотел было возразить, но не нашел слов. Ярость прошла. Внезапно он ощутил себя пустым, чувство словно исходило из него и пронзало насквозь.

«Нет, ― подумал он. Клокотавшая внутри него пустота была там с тех самых пор, как корабли Инквизиции и воинов в сером открыли огонь по их родному миру. Он не смотрел на свои руки, но знал, что они дрожат. ― Что мне делать? Кто я теперь? Что мне делать?»

А потом новое ощущение врезалось в Астреоса, словно морозная тень, скрывшая солнце, будто свет, о котором он не подозревал, вдруг угас. Библиарий резко поднял голову, оглядываясь в поисках источника сверхъестественного холода. Опустилось безмолвие.

― Что это было? ― спросил Кадин. Астреос посмотрел на брата. Кадин вглядывался в тени в конце коридора. Библиария пробрала дрожь.

― Не знаю.

― Тьма, она здесь, ― Марот, тряся головой, по стене поднялся на ноги. Затем он резко повернул голову к Астреосу. ― Ты не видишь?

Астреос моргнул, включая дисплей шлема, и открыл вокс-канал.

― Ариман, ― единственным ответом стало шипение статики. Он переключил канал. ― Госпожа Кармента.

Тишина.

Астреос взглянул на брата. Кадин кивнул. Они сорвались на бег, на ходу доставая оружие. За ними, бранясь вполголоса, последовал и Марот.

Ариман остановился возле входа на мостик. Колдун что-то почувствовал, нечто слабое и далекое, будто движение под поверхностью темной воды или быстро спрятанную лампу. Азек обернулся, оглядел тени в коридоре. Ничего. Просто чувство. Но еще давно он постиг одну истину ― все вокруг имеет значение.

Он отслоил часть разума. Рука опустилась на рукоять меча. Ариман подождал, но ничего так и не случилось. Колдун повернулся назад к двери и прижал руку к отпирающему механизму. Дверь отъехала в стену. Он замер.

Тьма. За дверью его ждала кромешная тьма. Ни мигания системных огней, ни даже слабого люминесцентного огонька глаз сервиторов. Ариман что-то ощутил, крошечный изъян в мыслительном процессе. Он что-то упустил из виду. Нет, он видел что-то краем ока, нечто, изгибавшее свет и тень вокруг себя, нечто, скрывавшееся вне поля зрения. Колдун внезапно понял, как устал, и ощутил отраву психического серебра у себя в груди.

Волосы на руках встали дыбом, спину защипала статика.

Он ощутил телекинетическую волну за мгновение до того, как она ворвалась в зал и оторвала его от пола. Тьма испарилась, как будто отдернули занавес, чтобы показать солнце. Внезапно он ощутил рядом с собой присутствие других разумов. Они ярко горели, вокруг, подобно ураганным ветрам, ревела сила.

Ощущения и эмоции смазались, когда его закружило в воздухе: тепло, холод, гнев, тяжесть тела, тянущая вниз гравитация, мигающие иконки угрозы, напряжение пальцев, еще сжимавших меч, выложенные на полу золотые спирали. Колдун почувствовал, как пальцы другого разума впились в мысли, разрывая спокойствие, словно нож, обрезающий нити. Он стал барахтаться в болоте паники, а потом, потом…

Его разум замерз, стал кристаллическим, каждая мысль, чувство и эмоция застыли, когда его закружило в воздухе. Войска Амона попали на «Дитя Титана». По меньшей мере трое псайкеров. Очень сильные. Еще Рубрика, двадцать четыре воина. Азек ощутил все это за один медленный удар сердца.

Он рухнул на пол. Реальность происходящего резко вернулась обратно. Ариман вскочил на ноги и мгновенно поднял меч, блокировав направленный в голову удар. Там, где столкнулись два клинка, полыхнул свет. Колдун заметил красные доспехи, костяного цвета мантия и золотой шлем с гребнем в виде солнечного диска. Из золотого шлема вырвалась энергия, коснувшаяся разума Азека, словно тепло солнца. Ариман сместился в сторону, отвел вражеский клинок и рубанул по золотому шлему.

Его там не оказалось. Воин возник рядом с ним, развернувшись так быстро, что Ариман не сумел предугадать его движения. Он начал реагировать, но слишком медленно. Удар попал ему в плечо. Керамит запылал желтым светом в том месте, где его рассек клинок. Меч стремительно взметнулся обратно.

Ариман отступил назад, и колдун в золотом шлеме ударил снова. Пылающее острие меча закричало, оставив широкий порез у него на груди. Ариман поднял ногу и пинком отбросил колдуна от себя. В голове кружилось, разум пытался обратить волю в силу, пока вокруг пенился варп. Колдун чувствовал серебро и железо.

На границе зрения возникли еще две фигуры в мантиях. Их движения казались медленными, почти небрежными. Первый поднял посох. В воздух вырвалась молния. Ариман почувствовал ее за миг до того, как заметил вспышку. Молния разбилась в считанных дюймах от его тела. Ослепительные лучи заземлились в пол. Ариман почувствовал, как задрожал щит, когда молния поползла по его пылающей поверхности.

Азек попытался найти точку спокойствия посреди бури в разуме, отыскал ее, и вдруг вокруг вдруг все стихло и замедлилось. Колдун с золотым шлемом все еще разворачивался позади него. Он коснется пола менее чем через секунду. Стоявший перед Ариманом колдун с посохом и шлемом с гребнем-коброй делал шаг, цвет его ауры перетекал из кристаллически-синего в мутно-красный, пока он пытался перефокусировать свою силу. Еще один колдун слева от него двигался к Азеку, сжимая в обеих руках изогнутый хопеш. Позади них он увидел воинов Рубрики. Они окружали зал, болтганами целясь в ее середину, оставались при этом безмолвными, наблюдая и выжидая.

Ариман опустил незримый щит, и его объяли молнии. Колдун с посохом задрожал, пытаясь блокировать вытекавшую из него силу. Ариман вобрал молнии в себя, поглощая их и излучая вовне. Комнату озарила слепящая вспышка. Трое колдунов пошатнулись.

Разум Аримана покинул тело. Его мыслеформа была созданием чистой психической энергии, огромной чернокрылой птицей о двух головах, глаза ее ― окна в домну. Физический зал размылся, когда Азек воспарил над своим материальным телом.

Колдуны замерцали, затем их разумы также взметнулись, за их мыслеформами закружились пологи из света и тени. Они изменились, восходя в варп, из хищных птичьих тел расправились крылья, открылись рты, запылали клыки, подобно смерти звезд. Они казались насмешкой над падшими ангелами из легенд, сотворенными из ярости и силы.

Мыслеформа Аримана в виде ворона закаркала и обрушилась на пламенеющих ангелов. Мыслеформы схлестнулись в сверхновой вспышке цветов и света. Кристаллический купол у них над головами раскололся. По стенам зала поползла изморозь. Ариман ощутил, как его мыслеформу полосуют зубы и когти, вырывая полосы из крыльев. Эту битву вели лишь разумы, мыслеформы были не более чем проекциями в варпе, но это не делало ее менее опасной. В физической реальности Ариман истекал кровью.

Когти сомкнулись на одной из ангельских мыслеформ. Она забилась в мощной хватке, меняя очертания ― сначала змеиные, затем чешуйчатые и бугрящиеся плотью. Ариман ухватился крепче и взмыл выше, не выпуская из когтей мыслеформу колдуна. Под ними закружились золотистые капли эфирной крови. Где-то в физическом мире они прошли сквозь корпус «Дитя Титана». Звезды и огни двигателей походили на тусклые отблески на границе сознания.

+ Тихо, брат, + прошептал Азек и стиснул когти, впившись в плоть мыслеформы. Она закричала, когда ее тело раскрылось. Ариман отпустил. Мыслеформа выпала из когтей. Она раскололась, ее субстанция разлетелась светящимися обрывками. Мыслеформа Аримана достигла пика и сорвалась вниз. Две головы сомкнули клювы на остатках разваливающейся мыслеформы.

Разум Аримана захлестнули чувства и воспоминания, когда его рот наполнила эфирная кровь. Киу, так звали колдуна. Киу, аколит Рапторов. Киу, всегда молчащий, пока с ним не заговоришь, который кричал теперь разумом и душой. Азек выплюнул содрогающуюся мыслеформу Киу. В зале далеко под ними колдун с гребнем-змеей рухнул на пол.