Город Желтой Черепахи

Вот он на мгновение замер, завис над землей, словно раздумывая, стоит ли ему покидать такой красивый, насыщенный солнцем, по-праздничному убранный золотом и пурпуром мир, — и сердце у принца остановилось.

— Не улетай, — прошептал он, но тут под брюхом стальной черепахи вспыхнуло оранжевое пламя, и она стала стремительно таять в бескрайней голубизне. Вот она уже размером с мячик, с яблоко, с яблочное семечко…

Принц опустил голову и почувствовал, что по щекам его текут слезы. Все вокруг стало туманным, словно он глядел на мир сквозь залитое водой стекло. Колебались и дрожали очертания Зачарованного Леса, бурелома, и даже ближайшие предметы расплывались у него перед глазами. Растекающийся, взбаламученный мир вздрогнул, и принц, стараясь обрести равновесие, вцепился в лютню, подаренную ему на прощание Тоэллой. Гладкие, полированные ее бока были теплыми, а струны, как им и положено, — жесткими и звонкими…

День клонился к вечеру, голубые сумерки наползали из глубины Зачарованного Леса, а принц по-прежнему оставался недвижим, словно превратился в статую. Сердце его билось ровно, на спокойном лице не появлялось даже тени заботы или волнения. Все, о чем он мечтал, исполнилось, и теперь ему нечего было желать, не к чему стремиться. Все его грезы сбылись, и он мог спокойно умереть. Ибо что еще ему оставалось делать?..

— Чего изволит славный рыцарь?

— Обед мне и моему оруженосцу. Да ты вроде и не узнал меня, Карлино? — И мужчина в зеленом, расшитом серебром камзоле фамильярно шлепнул трактирщика по спине.

— Не могу припомнить вашу милость…

— Неужто забыл слугу принца Лотто? Я же сопровождал его, когда он приезжал расколдовывать ваш лес!

— Конечно, конечно, — угодливо закивал трактирщик. — Вы уж не взыщите, старый я стал, глаза ослабели, память что решето. Да и много лет прошло с тех пор, как благодетель наш уничтожил Железный Замок и снял чары с леса. Много лет… Я уж и не помню, был ли при нем слуга иль оруженосец.

— Ах ты, садовое пугало! Конечно, был! Я же во дворец весть о его гибели и доставил. Кстати, помнится, у тебя служаночка была оч-чень ничего!

— Манетта-то? Была, была… На ней женился купец из Лизано. Примерно через год после того, как принц уничтожил Железный Замок. Да вы, ваша милость, проходите в трактир, что на пороге-то стоять!

Войдя в зал, Джано небрежно кивнул компании купцов, шумно приветствовавших его появление, и с любопытством огляделся.

— Ого! Видать, дела твои поправились! Небось и ардаутское в запасе имеется?

— А то как же! Чего изволит ваша милость? Суп из головы осетра, заливное, пирог с олениной, седло барашка, любертский сыр, печеночный паштет?

— Выбирай сам, но чтобы было съедобно.

— В «Задорном петушке» посетителей не угощают чем попало, — с достоинством отозвался трактирщик. — Осенью здесь останавливался молодой король и не нашел, к чему придраться. А ведь мы даже не были предупреждены о его намерении заглянуть к нам, и обед ничем не отличался от обычного.

— Тебе повезло — молодой король равнодушен к еде. А что, хозяйка твоя еще жива?

— Тоза? Жива — что с этой пивной бочкой сделается! Вот уж кто оплакивал принца! Уж она-то вас наверняка вспомнит. Лиззи, Джилетта! Накрывайте на стол, — окликнул он хорошеньких девушек в белых передниках, жеманно хихикавших над шутками купцов.

Рыцарь отстегнул меч, положил его на лавку и сел за светлый, недавно выскобленный стол. Сделал вошедшему оруженосцу знак усаживаться рядом и снова обратился к трактирщику:

— Садись, Карлино, потешь нас забавным рассказом.

— Какие уж у меня рассказы. А вот заглянул к нам бродячий жонглер, может, хотите его послушать? — Трактирщик повернулся и крикнул в дальний угол зала: — Эй, любезный, не споешь ли знатному господину и почтенным купцам что-нибудь подходящее к случаю?

— Спою, — донесся ответ из угла. — О чем хотят слушать господа?

— Что угодно вашей милости? — склонился трактирщик к Джано. — Про походы и битвы или про прекрасных дам?

— Да мне как-то все равно. Ну, пусть хоть про дам.

— Про жгучие очи! Про пышные бедра! Про наших милашек! — недружным хором подхватили подвыпившие купцы.

— Ну что ж, слушайте. — Жонглер тронул струны и запел сильным низким голосом:

— Славно поет. И голос почему-то кажется мне знакомым. — Рыцарь покосился на Карлино, но трактирщик только пожал плечами:

— Мало ли их по дорогам бродит! Может, уже слышали его где-то прежде. Если желаете, я могу узнать его имя.

Джано махнул рукой и потянулся к оловянным судкам и тарелкам, которыми проворные служанки успели уставить стол, — действительно, ну что ему за дело до имени бродячего жонглера! Трактирщик наполнил кубки темно-красным вином.

— Жаль, герцогиня Венсана его не слышит. Очень она любит этакие вот песенки, даром что супруг ее ни трактиров, ни жонглеров терпеть не может, — сообщил трактирщик.

— Да, хорошо жонглер поет, — подтвердил рыцарь, осушив кубок. Он достал из кошелька золотую монету и бросил ее на стол. — Передай ему, пусть прополощет горло. Да узнай, не хочет ли он служить у молодого короля. А то у короля такой хор безголосых набран, что от их пения на пиру кусок в горле застревает. Лягушек слушать и то краше.