Обреченные на победу

«Через МозгоДруга, кретин! – яростно подумал я, сворачивая за угол. – Ты нас демаскируешь».

Подойдя к стеклянной стене, я посмотрел вниз. Высота была метров тридцать, если не больше – слишком высоко прыгать даже для наших усовершенствованных тел.

«Вот они. Идут», – передал Бендер.

Позади раздались звуки, извещавшие о приближении нескольких вхайдиан, которые – в этом я нисколько не сомневался – должны были здорово сердиться.

«Прячься», – передал я Бендеру, направил мою МЦ в сторону ближайшей стеклянной стены и выстрелил. В стекле образовалась дыра, но целиком оно не рассыпалось. Тогда я схватил предмет, который, предположительно, был вхайдианским стулом, и выбросил его в дыру, после чего нырнул в кабинку рядом с той, где укрылся Бендер.

«Что за чертовщина, – услышал я у себя в голове голос Бендера. – Теперь они припрутся прямо к нам…»

«Подожди, – передал я. – Лежи и не рыпайся. Будь готов стрелять по моей команде. В автоматическом режиме».

Четыре вхайдианина повернули за угол и осторожно приближались к стеклу, отмеченному пулевой пробоиной. Я слышал, как они переговаривались между собой; такие звуки могли бы издавать несколько человек, громко полощущих горло. Я приказал МозгоДругу взяться за перевод.

– … Вышел через отверстие в стене, – сказал один, когда они подошли к пробоине.

– Невозможно, – возразил другой. – Здесь слишком высоко. Они умерли бы.

– Я видел, как они прыгали на очень большие расстояния, – настаивал первый. – Возможно, для них такой прыжок не смертелен.

– Даже эти[непереводимо] не могут упасть со ста тридцати дегов[единица измерения] и остаться в живых, – сказал третий, догоняя. – Эти[непереводимо] поедатели[непереводимо] сидят где-то здесь.

– Ты видел, что они сделали с[непереводимо, вероятно, имена особей] на пандусе?[Непереводимо] разнесли[их] в клочки своими гранатами, – сказал четвёртый.

– Мы шли по тому же пандусу, что и ты, – огрызнулся [вероятно] третий. – Конечно, мы видели[это]. Теперь приостанови процесс разговора и осмотри этот район. Если они здесь, мы обязательно отомстим[непереводимо] и достигнем служебных успехов.

В ответ на эту тираду четвёртый подошёл поближе к третьему вхайдианину и протянул ему огромную лапу – точно так же, как поступил бы человек, ищущий примирения. Теперь все четверо стояли прямо перед дырой, пробитой в стене.

«Пора», – послал я мысленный приказ Бендеру и открыл огонь.

Несколько секунд вхайдиане дёргались как марионетки и лишь потом начали оседать на пол. Одновременно сила ударов пуль пододвинула их к стене, которой больше не было. Мы с Бендером выждали несколько секунд, а затем осторожно прокрались назад, к пандусу. Там не было никого, если не считать останков «[непереводимо, вероятно, имена особей]», от которых пахло ещё хуже, чем от их компатриотов-снайперов на крыше. Должен сказать, что пока весь мой опыт изучения родного мира вхайдиан сводился к крайне неприятным обонятельным ощущениям. Достигнув второго этажа, мы выбрались тем же путём, каким и входили, перепрыгнув через тех четырёх, которые с нашей помощью выпали из окна.

– Не совсем то, чего я ожидал, – сказал Бендер, остолбенело глядя на останки (приостановиться рядом с ними я ему не позволил).

– А чего ты ожидал?

– Если честно – не знаю, – сознался он.

– Ну, в таком случае как же это может быть не тем, чего ты ожидал? – резонно спросил я и приказал МозгоДругу переключиться на связь с Виверос.

«Мы спустились».

«Валяй сюда, – приказала она и направила мне схему с указанием своего местоположения. – И притащи Бендера. Ты не поверишь, пока не увидишь сам».

И как только я получил это сообщение, услышал сквозь грохот спорадически вспыхивающей перестрелки и редкие взрывы гранат басовитый гортанный речитатив, разносившийся эхом по правительственному центру.

– Именно об этом я и говорил, – почти радостно заявил Бендер, когда мы свернули за последний угол и начали спускаться к большому, вероятно естественному, амфитеатру. Там собрались сотни вхайдиан; все они пели и размахивали лапами, в которых держали какие-то дубинки. Все скопище было окружено цепочкой солдат ССК. Если бы они открыли огонь, спрятаться не удалось бы никому из поющих. Я снова включил перевод, но на сей раз ничего не получил: то ли песнопения не имели осмысленного текста, то ли для них использовался какой-то диалект вхайдианского языка, ещё не известный нашим лингвистам.

Я разглядел Виверос и подошёл к ней.

– Что здесь происходит? – спросил я, перекрикивая шум.

– Я знаю столько же, сколько и ты, Перри, – крикнула она в ответ. – Я только зритель. – Она кивнула налево; там стояли лейтенант Кейес и ещё несколько офицеров. – Они пытаются решить, что нам следует делать.

– Почему никто не стрелял? – спросил Бендер.

– Потому что они не стреляли в нас, – ответила Виверос. – Мы получили приказ: не стрелять в гражданское население, если не возникнет такой необходимости. А они, похоже, и есть гражданское население. Они все с дубинками, нам они ими не угрожали; только поют и размахивают ими. Значит, убивать их нет необходимости. Я думаю, что это должно тебя порадовать, Бендер.

– Это чрезвычайно радует меня, – Бендер указал в сторону толпы. Все происходившее явно глубоко очаровало его. – Видите, кто руководит церемонией. Это фьюи, религиозный лидер. Он занимает чрезвычайно высокое положение в своём народе. Наверно, он и сочинил это самое песнопение. Кто-нибудь разобрался с содержанием?

– Нет, – ответила Виверос. – Они используют незнакомый нам язык.

Бендер шагнул вперёд.

– Это молебствие о мире, – сказал он. – Не что иное. Они не могут не знать, что мы сделали с их планетой. Они видят, что мы делаем с их городом. Любой народ, испытавший такую ужасную участь, должен слёзно молить о прекращении ужасов.

– Каким же дерьмом набита твоя башка! – рявкнула Виверос. – Ты ведь даже представления не имеешь, о чём они поют. Они могут петь о том, как будут отрывать нам головы и мочиться на обрубки шей. Они могут молиться об упокоении своих мёртвых. Они могут, чёрт возьми, читать таким вот образом список продуктов из бакалейного магазина. Мы не знаем. И ты не знаешь.