Милость Императора (Emperors Mercy)

Но маслянистый запах все равно вцеплялся им в горло.

– Я видел, как Великий Враг совершал такое и раньше, но не в таких масштабах, – признался Росс. На рудниках Хелмс Аутрич культ ювентистов истребил почти всех. Они отчаянно пытались не позволить людям связаться с Империумом. И это безумие обошлось почти в тридцать тысяч жизней.

– Как это мерзко, – сказала Мадлен, глядя в иллюминатор, пламя отбрасывало танцующие тени на ее лицо.

– Угу, – апатично произнес Росс.

– Что‑то грызет вас изнутри, Росс. Вы выглядите мрачным.

– Если это насчет Селемины, то я в порядке.

– Я ничего не говорила о Селемине… – сказала Мадлен, так, что это утверждение повисло в воздухе.

– Мадлен, не начинайте. Селемина и я, мы работали вместе. Мы были инквизиторами. В лучшем случае мы сотрудничали бы еще несколько лет, возможно, даже десятилетий. Но со временем служба в Инквизиции заставила бы наши пути разойтись. По идеологическим причинам, или из‑за разных характеров, мы, в конце концов, пошли бы разными дорогами. Из‑за Селемины это случилось гораздо скорее… и гораздо более прискорбным образом.

– Очень бесстрастный взгляд, Росс. Не похоже вас.

– Потому что сейчас не время рыдать, уткнувшись в колени, образно выражаясь.

В действительности же Росс чувствовал себя вовсе не так хорошо. В основном он сохранял ясный ум, но иногда Селемина и Сильверстайн словно преследовали его. Иногда ему казалось, что они говорят с ним, но он напоминал себе, что этого не может быть. Он не мог позволить себе терять ясность ума, и только стойкость и сила духа инквизитора позволяли ему продолжать исполнять свой долг. И стимуляторы. Он принимал эндорфиновые таблетки, инъекции допамина, и уже несколько месяцев не питался нормально. Он едва узнавал в зеркале свое лицо с почерневшими впадинами вокруг глаз и бледными худыми щеками.

Сигнал системы внутренней связи вывел Росса из его раздумий.

– Подготовка к посадке через 600 секунд, – объявил пилот‑сервитор своим монотонным голосом.

Пора.

Росс повел Мадлен к трапу, где капитан Прадал уже пристегивал вокс‑передатчик ремнями к своему рюкзаку. Его лазган висел на ремне через плечо, а болт‑пистолет из арсенала челнока – в кобуре, пристегнутой к бедру.

– Вы выглядите готовым начать войну, капитан, – улыбнулся Росс.

– Я готов ее закончить, инквизитор. Вы думаете, что это действительно конец игры? – спросил молодой офицер, взваливая на плечи свое громоздкое снаряжение.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Росс, помогая капитану надеть лямки тяжелого рюкзака. – Как только мы высадимся, челнок вернется на орбиту. Я не хочу, чтобы он выдал наше присутствие. Или мы свяжемся с Верховным Командованием и дадим сигнал к наступлению, или погибнем здесь.

Капитан Прадал удовлетворенно кивнул. Подпрыгнув, чтобы проверить, как закреплено снаряжение, он надел свое форменное белое кепи.

– По крайней мере, я погибну, сражаясь за родной мир.

Он тяжело зашагал к трапу под тяжестью вокс‑аппаратуры и прочего снаряжения. Подсумки с боеприпасами, магнокуляры, респираторы и фляги с водой висели на его спине и бедрах.

– Вы уверены, что готовы к этому, Мадлен? Это ваш последний шанс, предложение увезти вас с планеты еще в силе. Пока не поздно остаться на борту челнока, – сказал Росс.

Ксено‑археолог сменила свой пышный наряд на более соответствующую одежду. Сюртук из керамического поливолокна складками ниспадал с ее узких плеч, поблескивая матово‑зеленым, как рыбья чешуя. Тонкий кольчужный шарф с капюшоном защищал ее шею и голову, как чепец.

– Я уже приняла решение, Росс. Мой долг как ученого – видеть, как это произойдет, – сказала она, натягивая кожаные перчатки.

– В таком случае лучше бросьте эту безделушку, – сказал Росс, указывая на ее револьверный стаббер в кобуре на поясе. – Она лишь раздразнит врага.

Росс подошел к шкафу, где хранилось оружие, и открыл замок. Он достал оттуда компактный карабин, матово‑черный, с ребристой пистолетной рукояткой и тупоносым профилем. Сильверстайн называл его осколочным карабином, но обычное его название было пистолет «Потрошитель». Росс развернул оружие и подал его Мадлен пистолетной рукояткой вперед.

Потом он передал ей патронташ с магазинами.

– Это оружие когда‑то принадлежало моему старому другу. Оно поражает цель кольцом металлической картечи, и на дистанциях до  восьмидесяти метров обладает высокой точностью. Отдача гладкая, но он может убить клыкастого мамонта одним выстрелом.

Мадлен неловко подняла оружие, зарядила магазин. Патронташ она повесила через плечо, как сумочку.

– Нормально? – спросила она.

– Более‑менее.

Стратосферный челнок резко начал снижение, скользя над равнинами Аридуна. Место высадки было определено по математической формуле. Ось звездной карты, несмотря на ее астрономическую длину, была рассчитана с точностью до нескольких градусов. Пилот должен высадить их в восьми километрах к западу от предполагаемого места захоронения Старых Королей.

Росс кивнул Прадалу и Мадлен.

– Что бы ни случилось, знайте, мы здесь исполняем свой долг перед Императором.

АНГКОРА была названа не имперским именем.

Как и названия всех Миров Медины, административных областей и городов‑государств, это имя было наследием древнего мединского языка. Язык этот давно был запрещен имперскими законами, но имена остались. Имена говорили об истории, об узнавании, одно слово вызывало в памяти историю этих мест.

Ангкора была заброшенным местом. Это был один из забытых городов прежней династии, разорванное звено в Цепи Крепостей, покинутый после тысячелетних циклов засух и наводнений в М36. Крепостная стена, соединявшая Ангкору с Цепью Крепостей, осела и поросла мхом.

Возможно, ее заброшенность соответствовала ее истории. С глубокой древности Ангкора, осевой центр Цепи Крепостей, была местом погребения. Благоговейное почитание предков целый город посвятило погребению и упокоению умерших.

На древнем языке Ангкора буквально означала «дом, построенный первыми создателями». Она была построена, чтобы олицетворять остров в небе, с которого пришли звездные божества доимперской Медины, древний миф творения.

На горизонте, Ангкора, казалось, парила над землей, словно мерцающий мираж, хотя это была лишь иллюзия. В ее очертаниях преобладали стрельчатые башни из песчаника, расположенные в шахматном порядке, похожие на плотно свернутые цветочные бутоны. Основной особенностью были лестницы; у города не было стен, только ступени зиккуратов, ярусами расположенных на внешних террасах. Такая планировка придавала Ангкоре гармоничную симметрию, которая казалась странно нечеловеческой в своей точности.

Место высадки Росса находилось в восьми километрах от Ангкоры, на минимальном расстоянии на случай обнаружения противника. Они высадились в роще мангровых зарослей, раскинувшихся перед монументальными вратами Ангкоры. Этот район представлял собой болотистую равнину, затопленную грязной водой, и заросшую луковицеобразными водяными растениями.

Они втроем пробирались сквозь мангровые заросли, по колено в воде, сгибаясь под тридцатикилограммовой тяжестью оружия, приборов наблюдения и прочего снаряжения. Они бдительно держали оружие готовым к бою, оглядывая местность в поисках противника или хищных животных. Мадлен предупредила, что местные хищники, обитающие в болотах, невелики, но могут быть очень быстрыми, выскакивая из болотной грязи и хватая добычу острыми челюстями.

Осторожно продвигаясь, группа через четыре часа добралась до огромных ворот Ангкоры, достигавших трехсот метров в высоту. Несколько раз по пути они останавливались, и Прадал транслировал по вокс‑передатчику сигнал на низких имперских частотах по всему южному поясу. Была вероятность, что эти частоты уже известны противнику, но Росс был готов рискнуть. Однако на их вокс‑сигнал так никто и не ответил к тому времени, когда они достигли ворот.

С близкого расстояния Росс разглядел сцены из мединских легенд, вырезанные на камне. Каждое изображение – животное, цветок, небесное тело – было не больше пальца Росса, но эти пляшущие фигурки покрывали всю поверхности пилонов ворот.