Со смертью заодно

Щедро вознагражден. Да уж. Щедрее некуда.

– Чего ты сказал? Так ли все было? Так, так. Легенды иногда до удивления бьют точно в цель. Не обращай внимания, это просто мысли вслух. Значит, буря… Буря. Пусть сильнее грянет буря!

Бездонны темные воды кулдсоулских каналов. Помню, как давно, будучи молодыми шалопаями, мы взялись померять их глубину. К тонкой длинной веревке надежно был привязан маленький камень. Тихий плеск – и научный опыт начался. Заключались пари, повышались ставки. Трижды посыльные бегали в скобяную лавчонку неподалеку, где в числе разнообразной мелочи продавались       крученые льняные канатики, и мы наращивали наш самодельный лот. Когда груз достиг глубины семидесяти метров, последовал резкий рывок, стащивший державшего конец троса скелета–воина прямо в муаровую бездну, и больше мы его не видели. Эксперимент на этом решено было завершить.

Эти заполненные прозрачными черными водами трещины в земной мантии (а назвать их по–другому было бы неуважительно) лучами розетты пронизывали весь город. Их путь начинался из центра, от устремленного ввысь мрачного готического здания – Капитула Экзархов.       Архитектор–профессионал, глядя на шпили главного административного здания Сумерек, без труда определил бы его родство с кафедральным миланским собором и был бы сто раз прав. В Сэнктиме магистратура выглядит, как брат–близнец венского собора Святого Стефана, правитель Дарктернала обосновался в точной копии Нотр–Дама, правда реймсского, а не парижского. Мы любим готические мотивы в архитектуре. По–моему, они замечательно передают сам дух некромантии. И это почти все, что мы оттуда любим. Вы видите, как изменилась моя речь, способ выражения моих мыслей? Я тоже это вижу. Почти сгинувший в Вечность Вокиал восстал из пропасти моего мозга и дернул за канат моей памяти. Он возвращается ко мне, в мой мир. Не знаю, хорошо это или плохо.

И вот я вернулся под гулкие своды Капитула Экзархов, чтобы дать отчет Совету Мертвых о своем отсутствии, поведать о цели возращения на Сумерки и принять печать их решения. Совет проходил в тронном зале Безмолвия, напоминающем по форме теннисную ракетку. Длинный коридор с мрачными статуями по бокам и чаша небольшого амфитеатра. Сегодня окна распахнули настежь. Пусть народ видит – правители здесь и работают. Я окончил доклад и стоял по центру зала, рядом с подиумом Клаудиуса. Глядел по сторонам и терялся в догадках, отчего так смурны лики вельмож?? Почему многие прячут глаза от моего взгляда? Что случилось? Но скоро на все мои вопросы были даны исчерпывающие ответы.

– Холодный Герцог явился к нам прямо с книжной иллюстрации, сошел из легенды на грешную землю и не представляет, что происходит в Овиуме, – улыбнулся Клаудиус, бывший боец моего отряда, а ныне – владетельный вельможа, глава столичного магистрата и влиятельный член Мертвого Совета.

Несколько некромантов, сидящих по обе стороны от его трона, поддержали слова своего лидера сдержанными усмешками.

– Вы напрасно так думаете, правитель Кулдсоула. Я был в самом эпицентре событий, принимал участие в реставрации Верховного Аиста Болота. Именно с просторов Синей Планеты я прибыл на Сумерки. Иерарх вновь трубит сбор своих сторонников. Снова от решительности наших действий зависит судьба локации.

– Я же говорю, прямо из легенды. Многое изменилось, Рыцарь Тьмы, за тридцать лет вашего отсутствия. Слово Иерарха не имеет больше такой силы, как прежде. У Некрополиса своя судьба, мы вольны сами распоряжаться собственными жизнями и жизнями наших подданных. Джорней за последнее время совершает одну ошибку за другой. Возможно, именно он ведет Овиум к пропасти. В припадке безумия Иерарх хочет ввергнуть локацию в пожар всеобщей братоубийственной войны. Иногда такая болезнь поражает Творца. Внутри него начинает бушевать пламя энтропии. Он становится одержим идеей разрушения всего, что создал прежде. Неужели вы, герцог Вокиал, допустили хоть на секунду мысль, что Сумерки согласятся выполнить волю этого сумасшедшего и стать могильщиком Овиума?

Я подошел к растворенной балконной двери. Снаружи донесся гул возбужденной толпы. Словно прочитав мои мысли, правитель столицы серого мира заговорил вновь:

– Да–да, до нас тоже долетают брызги прибоя этого взволнованного моря юнитов. Вы – народный герой, милый герцог. Кумир черни. Очень предусмотрительно было со стороны Иерарха вместе с мормером Израэлем создать себе эту удобную легенду. После битвы за северную точку эклиптики фигура Рыцаря Тьмы Вокиала стала черезчур авторитетной, слишком могущественной. Ее тут же удалили из колоды и спрятали за обшлагом рукава. Разумеется! Джорнею вдруг стало страшно оставлять на игральном столе такого джокера. И он убрал его в безвременье. Но, непревзойденный в своем иезуитском коварстве, наш хитроумный владыка тщательно удобрил и взрыхлил почву для его возможного возвращения. И мормер Израэль, слепой в своей преданности, помог ему в этом. Приходит смутное время, и джокер вновь извлекается из потайного кармана. Его карта летит и смешивает всю раздачу. Умно? Без сомнений. Да только одного не учел наш Иерарх – прошли те времена, когда он может диктовать свои приказы, и Сумерки бросаются их исполнять в слепом, как троглодиты, повиновении. Мы не станем потворствовать его губительным для всего Овиума идеям! А вы… Вы, Холодный герцог, вы – сами такая же жертва корысти Джорнея. Всего лишь карта, которую используют на один ход и потом убирают за ненадобностью.

Зал Совета зашумел после слов Клаудиуса. Раздались крики одобрения, в которых утонули несколько робких возгласов несогласия. Я–Вокиал прошелся по центру холла. Десять пар глаз следили за каждым моим движением, но они не могли видеть, какая буря бушует за непроницаемой шторой моего лица. На нем не дрогнул ни один мускул, но бессильная злоба душила меня, словно сжимающиеся кольца Червя Молчания. Со страшным усилием я подавил приступ гнева и заговорил спокойным, лишенным эмоций голосом:

– Я понял вашу цепь логический построений, герцог Клаудиус. Всегда найдется возможность оправдать измену. Безумный приказ, собственная судьба, использованная одноразовая карта. Такие приемы не новы. Сотни и сотни их вариантов записаны на скрижалях истории. Но никто и никогда не вычеркнет из архивов самого факта предательства. Сумерки решили нанести удар в спину Иерарху локации и сыграть свою незавидную роль в гибели существующего порядка, когда имели шанс предотвратить его разрушение. Пусть так. История вынесет свой безжалостный приговор этим отступникам. Но они – еще не все Сумерки! Я знаю законы Некрополиса. Здесь каждый имеет право на свое личное мнение. Я подниму под серым небом нашей планеты знамя Иерарха, и под этим полотнищем сплотятся его верные сторонники! Мы свершим то, что нам предназначено судьбой!

Зал взорвался от моих слов в яростной полемике. За бушующими эмоциями никто не обратил внимания на гулко хлопнувшую вдалеке входную дверь. Клаудиус насмешливо зааплодировал моему призыву.

– Замечательно, герцог Вокиал. Бесподобно! Раз вы знаете наши законы, а это неудивительно, то должны помнить, что все вельможи вольны распоряжаться своими личными дружинами. Запасы некротики из оссуариев, собственно – ее основная военная сила, оплачиваются казне городов по твердому курсу. Если, а в этом случае этого не будет, речь не идет о военном походе, поддержанным решением Мертвого Совета Сумерек. Без войска ваша затея обречена на провал. Я допускаю, что вы найдете сторонников и привлечете своими идеями кучку авантюристов. Но неужели вы, полководец, гений стратегии, поведете этих юных, жаждущих славы некромантов, на верную смерть? Это будет стадо молодых барашков, которое влекут прямиком на бойню!

– Не волнуйтесь за финансы, многоуважаемый Клаудиус. До того, как я взял вас в свой отряд, вы были казначеем, и это, должно быть, глубоко засело в вас, – по залу пробежали смешки. – На моих землях припрятано немало тайников. Герцог Вокиал сумеет оплатить казне городов открытие оссуариев.