Наблюдатель

– Это специально, – объяснил Кагаги. – Пещер на всех не хватает, вот и кладут самодельные. Тут все гротами живут – пещерные грибы разводят, рыбу слепую ловят. От грибов тех меня потом долго тошнило. На вкус они ничего, но не каждый же день, не всю же жизнь! Грибы соленые и маринованные, жареные и вареные. Каждый день суп из сушеных грибов, а по десятым дням – жаркое из рыбы-веревки с пещерными грибами, потушенными в соусе. Ну, соус – это отдельная тема. Его делают из корешков лапса, получается кислая зеленая размазня. Как вспомню, так и тянет сблевать!

– Сочувствую, – улыбнулся Виштальский. – А что ты имел в виду, когда говорил, что они всё перегородили?

– Да тут раньше две стены стояли, друг против друга – слева жили роды Кагаги и Пини, а справа – Омани и Комани. Путь через перевал лежал свободным, а теперь. Что же это получается? Замирились, что ли? Да никогда я в это не поверю! Чтобы старый Ун Пини договорился с Ду Кагаги? Хотя. Если Ун помер, его место должен был занять этот толстяк, Гали Пини. Или кто из моих? Кто, интересно? Гар? Или Вер?

– Скоро узнаем!

Рыцари подъехали к высокой, но кривой стене. С виду она не казалась прочной, ее подпирали мощные контрфорсы, стоящие вразнобой, а самый верх тянулся волнистой линией – кладка проседала и выпячивалась, грозя рухнуть.

Ни вала, ни рва перед стеною не было, но порог городских ворот начинался метрах в двух над землей. Видать, в мирное время из ворот спускали сходни. Слева от ворот выпячивался бок кургузой толстой башни, на площадке которой торчала коробчатая рама катапульты. Зубцов на башне не было, а то, что Давид принял издалека за эти самые зубцы, оказалось головами горцев в кожаных шлемах.

– Хо пэт ээпе те тао дациа? – проревел стражник, упершись могучими лапами о парапет над воротами.

– Таа-ха, Вер! – провопил Кагаги. – Хо Яр, муони манана! Дэи? Кэр потти.

– Оэ! Газзо оката со таа! – перебили его со стены. – Ворра те хао, оцео хасхе те саа но те тоор!

В то же мгновение сработала пара арбалетов. Их густо оперенные стрелы взбили пыль у копыт Мауса.

Грохнула катапульта. Здоровенный валун, медленно вращаясь, описал крутую дугу и грянул о землю, чудом не задев Когга.

Давид сумрачно смерил расстояние до стены – и вытащил дезинтегратор.

– Действие, – сказал он назидательно, – следует уравновесить противодействием!

В принципе, особой потребности в стрельбе не было – Виштальскому просто захотелось стрельнуть. Он перевел регулятор на непрерывный режим, прицелился и нажал спуск. Ярчайший фиолетовый пламень озарил стены крепости, короткий гром прянул в небо, отразившись от сизых пиков, а высоковольтный разряд не только спалил катапульту, но и разрушил верх башни.

Насмерть перепуганные горцы попрятались за стенами, но скоро распахнулись ворота, и множество палок с цветными ленточками замелькали оттуда, приветствуя рыцарей, выражая покорность и обещая содействие.

– Давно бы так… – проворчал Давид. – За мной! Арбалетчикам быть наготове!

Сунув разрядник в седельную кобуру, Виштальский пришпорил Мауса.

Из проема ворот выскочили горцы и быстренько уложили толстые доски от порога до мерзлой земли. Рыцари неторопливо двинулись ко входу в город.

– А что там, за горами? – спросил Виштальский у Кагаги, обшаривая глазами стены горской крепости.

– Никто не знает, – был ему ответ.

– То есть как? Ты хочешь сказать, что никто ни разу не спускался с гор?!

– Почему не спускались? Спускались. Но только в одну сторону, в эту. В курредатскую. А восточный склон – табу.

– Но почему? Должна же быть хоть какая-то причина?

– Ну, наверное. Старики говорят, раньше с востока лучи такие доходили, невидимые, но убийственные. Смерть-лучи. Постоит человек на склоне, а потом у него по всему телу язвы. Одно междолуние кое-как протянет и загибается. Но это было давно, очень-очень давно. Раньше у нас даже обычай такой сущестовал – преступников на склон отводить. Стражники большими медными щитами прикрывались, а злодеи так шли. Их там привязывали к каменным столбам и оставляли погибать.

– И как?

– Раньше они просто сгнивали, не сходя с места. За неделю все мясо опадало с костей. А потом. Не знаю. Лик Пини говорил, что смерть-лучи ослабли и больше не убивают. Может, и так… В общем, те, кого мы привязывали, дохли не сразу, а денька через два. Голод их доканывал, голод и жажда. И солнце. Но вниз, на ту сторону все равно никто не спускается. Страх – он крепко сидит. Был один, правда, Гали Пун из соседнего клана. Он спустился с гор. Его долго не было, все лето, а потом вернулся. Старики его оборотнем объявили, а Гали только плечами пожал и ушел.

– На ту сторону?

– Не, на эту.

– Понятненько.

Давид первым въехал за стены крепости и двинулся узкой улочкой, зажатой стенами домов. Народу скоплений видно не было, лишь двое-трое сморщенных старцев выглядывали с крошечного балкончика, кланялись и бормотали: «Тао-хэ куруа… Тао-хэ куруа…»

– Они приветствуют всех, – перевел Кагаги.

– Ишь, какие приветливые стали! – пробурчал Зесс. Миновав негостеприимные стены, рыцари выбрались на восточный склон Пустынных гор, спустились на километр и попали в узенькую долинку без видимого входа-выхода.

– Тут через пещеру надо пробираться, – объявил Кагаги, – я покажу! Гали Пун все подробно рассказывал.

Там, где кончалась неприметная тропа, поток застывшей лавы образовал неровную стену – этакий лавопад, где вязкий андезит ложился тяжелыми складками. Стена походила на слоновью кожу под увеличительным стеклом – такая же серая и морщинистая.

Кагаги проехал вдоль обрыва и свернул в незаметный проем. Давид только головой покачал – он бы вряд ли заметил вход. Здесь каменный «занавес» смещался, открывая неширокую щель, – края заходили друг за друга. Смотришь в упор, а видишь монолит – зияние не выдавало себя даже тенью.

Вход в пещеру был широк, но в высоту поднимался всего метра на полтора.

– А долгоноги пролезут? – засомневался Виштальский.

– Пролезут! – веско сказал Когг. – Надо будет, они и на дерево заберутся!

Давид спрыгнул с седла и потянул за уздечку вниз.

Маус без особой охоты опустился на колени, зафыркал и пополз враскорячку, рывками пробираясь в пещеру. Младший приор полез следом.

Узкий вход расширялся рупором, пока не раздулся темным залом. Пол пещеры был весь в наплывах, словно наледь на реке.

– Фонари я заправил, – доложил Зесс.

– Запаливай!

Рыцари цепочкой, ведя долгоногов в поводу, двинулись за Яром Кагаги. Высокий узкий переход соединял первый зал со вторым. Второй был куда обширнее, но почти всю площадь его занимало подземное озеро – холодная вода стояла черным зеркалом, отражая блики фонарей. Смутными пятнами в глубине проплывали рыбы, иногда поднимаясь к поверхности и выставляя наружу пучки усиков. По холодным стенам вяло ползали гигантские слизняки. Иногда они срывались и с шумом падали в черную воду. Тогда рыбы резко добавляли яркости свечению своих телец и прыскали в стороны, а слизень торопливо выползал на берег, освещая собой галечное дно.

Фонарь Давида замерцал и потух, но полной тьмы всё равно не было – мягкий, мертвенно-синий свет разливался по пещере, бледными пятнами выделяя лица. Светились пещерные грибы, жмущиеся к сырой стене. Более всего они походили на мячи в наборе – шляпки раздувались до величины волейбольного и футбольного мячей или ужимались к размерам мячика для гольфа. Грибы жались вместе, образуя грозди и пованивая гнильцой.

Хозяйственный Пусс набрал три полных мешка скользких крепких грибов. На ходу они терлись и скрипели, будто резиновые.

– Кхенти! – Кагаги подошел и указал на тесный проход, уводящий неведомо куда. – С долгоногами идти еще долго, но можно пролезть коротким ходом. Если протиснемся.

Давид припомнил свои занятия в спелеоклубе и кивнул:

– Попробуем.

Кагаги лег на живот и посветил в квадратное отверстие, которым начиналась отвесная шахта.