Дар синего камня. Дилогия (СИ)

«Что с Людмилой? Куда она пропала? Неужели… Вроде шла за мной и вдруг исчезла. И зачем я согласился взять ее с собой?! Как они нас выследили? Только бы и она не попалась!»

Предчувствия, тоже не из приятных, имелись и на этот счет. Тревожные мысли бурным потоком хлынули в сознание. Надо было что-то придумать, если вызовут на допрос, а я в никаком состоянии… «Еще, чего доброго, слезу пущу, а зачем облегчать жизнь врагу? Он этого не оценит».

Попытался сосредоточиться и осмотреть помещение. Лежа на твердом полу со связанными сзади руками, делать это не слишком удобно. Повернулся на один бок, потом на другой. Не скажу, что увидел много. Свет проникал внутрь лишь в щелки от входа, обозначая контуры двери. И ни одного окошка.

«Кто вообще строит комнаты без окон? Даже в тюрьмах они и то имеются. А может, меня упрятали в карцер? Нет, такая роскошь не для Зайцева. Наверняка закинули в кладовку, словно ненужный хлам. Или нужный? Если до сих пор жив, значит, кто-то еще окончательно не решил, стоит ли мне и дальше перерабатывать кислород в углекислый газ».

Спустя некоторое время дверь открылась, меня поставили на ноги, развязали и вывели из конуры. Это действительно оказалась кладовка. Довольно большая и абсолютно пустая.

– Не советую делать резких движений, врать и переспрашивать, – предупредил мужчина, развязавший мне руки.

Не так давно нечто подобное мне уже говорили. Ну да, как раз тогда я его и видел. В лесу, где мы с Ильей выполняли деликатное поручение Виктора. В прошлый раз именно этот очкарик спас меня от четырех мордоворотов, теперь он повторяет их преамбулу перед допросом. Ясно, что последует за вступлением.

– Дышать можно?

– Если это не помешает выполнению первых трех требований – да.

– Спасибо.

– Благодарить не стоит. Паясничать тоже. Не уверен, что сегодняшний вечер будет для тебя приятным.

– Но он все-таки будет. Уже обнадеживает!

– Посмотрим.

Непродолжительное жонглирование пустыми фразами меня слегка взбодрило, как и отсутствие пут. Появился призрачный шанс пустить руки в ход, если гостю поневоле очень уж не понравятся хозяева.

Мы подошли к двустворчатой двери. Он нажал кнопку звонка, створки разошлись в стороны. Меня впихнули внутрь.

– Я не могу не делать резких движений, когда меня толкают.

– Тем хуже для тебя. – Настроение провожатого после первой нашей встречи изменилось кардинально.

– Ну здравствуй, Семен. – В другом конце прихожей стоял незнакомый высокий мужчина.

– Здравствуйте.

Я не видел его лица – прямо над головой незнакомца ярким светом горела лампа.

– В прошлый раз ты ушел не попрощавшись, поэтому пришлось принять кое-какие меры. Проходи. – Он открыл дверь у себя за спиной.

Дойдя до зеркала высотой в полный рост, я остановился. Взглянул на себя и ужаснулся. Цветка над головой не было.

«Что они сделали? У меня больше нет дара?!»

Да и отражение… Что-то во мне неуловимо изменилось, только я не мог сообразить, почему выгляжу не так, как раньше.

– Это не зеркало, молодой человек. В отражении мы видим лишь зеркальную копию, а я желаю лицезреть себя таким, каким меня видят другие. Перед тобой просто монитор.

«И хорошего качества, – добавил я про себя, поправляя волосы. – Небось больших денег стоит».

Задержек при передаче изображения практически не было. Правда, я и резких движений пока не делал, помня о предупреждении провожатого.

– Садись и рассказывай, кто тебя научил смещать ось мира? Чем быстрее я это узнаю, тем меньше ты будешь мучиться.

«Ничего себе, вопросик! Да и комментарии ему под стать!»

Я сел в указанное кресло, хозяин дома расположился напротив. Только сейчас я смог рассмотреть его лицо… Мурашки величиной с ладонь пробежались от шеи до поясницы и обратно.

Передо мной сидел не-человек.

Нет, у него тоже имелись уши, лоб, нос, подбородок, волосы на голове и… глаза. Но какие! От переносицы они двумя хищными треугольниками устремлялись вверх к проходившей через весь лоб глубокой морщине, заменявшей на его лице брови. Голубые круги радужки с вертикальными веретенцами черных зрачков располагались на ярко-алом фоне того, что у людей называется белком. Дополнял облик крючковатый нос, практически упиравшийся в узкие темные губы.

С ответом я явно задержался.

– Семен, ты испытываешь мое терпение!

– Нет. Просто мне неизвестно, что такое ось мира, а отвечать вопросом на вопрос считается неприличным.

– Зря тянешь время. Ни один человек не знает, где ты сейчас находишься, а даже если бы и знал, вряд ли бы смог прийти тебе на выручку.

– Что такое ось Земли, я хотя бы могу представить. И абсолютно точно знаю, что человеку ее не сдвинуть.

– Ризгум, проведи парню мозготерапию.

Стоявший сзади очкарик надавил на плечи. В глазах сначала потемнело, затем брызнуло снопом искр.

– Понравилось? – с издевкой спросил чужак.

– Нет, но терпеть можно.

– За каждое вранье будешь получать такое удовольствие. Повторяю вопрос: кто тебя научил смещать ось мира? – Он повысил голос.

Если Ризгум вдруг возомнит, что своими действиями приносит удовольствие людям в моем лице, будет не прав. Ощущения, будто тебя током шарахнуло.

– Повторяю для глухих: я не знаю, что такое ось мира.

Разряда не случилось, хотя руки очкарика оставались на моих плечах.

– Шеф, он действительно не знает.

Шефу комментарий живодера не понравился.

– Или умеет хорошо скрывать свои мысли, – спешно поправился Ризгум.

– Ладно, попробуем прямой контакт. Подготовь его.

– Через пару минут, шеф.

Очкарик настолько быстро зафиксировал мои руки и ноги в захватах кресла, что о сопротивлении я подумал только после того, как стало слишком поздно. Затем он принес кувшин и наполнил стакан мутной тягучей жидкостью.

– Сам выпьешь или мне через шланг вливать?

– Сам. Надеюсь, напиток представляет хоть какую-то пищевую ценность?

– Не надейся.

– Ну вот. Нет бы сначала накормить-напоить гостя, а потом уже с расспросами приставать. Все у вас не по-людски.

– Хватит ныть. Пей давай.

Вкус оказался на удивление приятным. Но ощущения после… Я словно сам растворился в каком-то сиропе. Когда перестаешь чувствовать собственное тело, непроизвольно возникают мысли о смерти. Меня моментально охватила дикая тоска. Находясь во взвешенном состоянии, попытался зацепиться хоть за что-то реальное, однако везде царила только мутная субстанция серого цвета. Когда в ней появились два фонарика, мое бесформенное «я» обрадовалось и поспешило к ним. Вдруг выход именно там?

Увы, надежды не оправдались. Фонарики оказались глазами чужака, радость сменилась страхом, страх – паникой. А дать задний ход у меня не получалось. Красные треугольники вцепились в меня мертвой хваткой, попытки сместиться с линии их прицельного огня провалились в зародыше. Мое «я» начало уменьшаться или глаза чужака росли вместе с моим страхом перед ними? Кошачьи зрачки постепенно наполнились серебряным блеском. Казалось, они лезли в самую глубину моей трепещущей души.

Озноб пробежал по всему телу, и это были первые телесные ощущения после принятия напитка. С ними вернулись воспоминания о том, кто я, кто он и что право лезть в мою душу никому не дано.

«Твою ж бесцеремонность и мать ее наглость на костер инквизиции! Какого хрена ему надо?! За такое не то что по морде… я даже боюсь подумать, куда и сколько раз подряд бьют».

Внутри начала подниматься волна ярости. Сначала своим огнем она отогрела тело, затем устремилась дальше в глубь мутной серой взвеси, где безраздельно властвовали страшные глаза чужака.

Огонь устремился прямо к ним, по пути растопив лед паники и разогнав туман страха. А в сознании зародилось любопытство: кто окажется сильнее – агрессивный жар, рожденный в моем сердце, или эти два красных треугольника? Они, по-видимому, почувствовали неладное и увеличили собственную мощь, превратившись за пару секунд в черные диски. Именно такие были у очкариков вместо цветка.