Героев выбирает небо...

— Фабрика говорят, сгорела. Мне срочно нужно туда попасть. — С нескрываемым беспокойством ответил я.

— А как ты туда доберешься? Сюда извозчики и носа не суют. — С удивленным лицом вымолвила Лига. Я лишь выругался, сам-то не подумал. Но Лига, тут же, предложила мне выход из положения. — Отец сейчас будет ехать на рынок за продуктами, хочешь, он и тебя подвезет, а там уже доберешься до фабрики. Я лишь кивнул, будучи сильно погруженным в собственные мысли.

Приехал к фабрике на коне, которую взял взаймы у одного знакомого на рынке. На рынок отец Лиги меня тоже быстро довез. Мы мчали на всех парах, и конь, запряженный в телегу, как будто понимал мое желание, как можно быстрее туда добраться.

Уже подъезжая к фабрике, мне открылась удручающая картина. От нее почти ничего не осталось. Только белый дым еще слегка клубился над этим ужасающим пепелищем. Вокруг было много людей, как пожарных, так и просто зевак. Я бросился к ним, выискивая в толпе Барса, который явно должен был быть уже здесь. Расталкивая толпу, я пробрался к забору и потребовал меня впустить, но полицейский настаивал на том, что вход строго воспрещен. Я сорвался на крик, объясняя ему, что я здесь работаю и мне нужно попасть туда. На мои вопли начали оборачиваться люди, которые занимались ликвидацией остатков пожара. Один из них повернулся, и я узнал в нем коменданта Орасмара. Я закричал: «Захар Александрович!». Он кивнул и быстрым шагом пошел в мою сторону.

— Пропустите его! — Скомандовал комендант.

— Слушаюсь! — Выпалил полицейский и отступил в сторону.

— Камиль? Камиль Ларин? — На ходу бросил мне Крылов.

— Здравствуйте Захар Александрович, Вы меня помните! — Я с облегчением выдохнул. — Что здесь произошло?

— Мы точно не знаем Камиль. Ночью в пожарную часть сообщили, что горит оружейная фабрика, мне об этом доложили спустя полчаса, после того, как на пожар уехала пожарная бригада. Я сразу помчался сюда, помогал в тушении, пожар был неконтролируемый, неистовый. Потушить его никак не удавалось, и я принял решение оставить тушение фабрики и обезопасить площадь вокруг нее. Нам нужно было избежать распространения огня. — Лицо его было все в саже, усталое, даже изможденное, все-таки он был уже не молод. Полночи борьбы с пожаром, не могло на нем не отразиться.

— Как это произошло? Где была охрана? — Продолжил допытываться я.

— Все было, как и в первый раз Камиль. Охранник дремал, ничего не слышал. На фабрику никто ночью не проникал. Патрульные никого не видели и в целом говорят, что ночь спокойная была. После отъезда с фабрики Игната Петровича, никто больше сюда не приезжал. Мы считаем это был поджог. В первый раз у нас не было доказательств, но сейчас сомнений не осталось. Фабрику сожгли намеренно.

— Захар Александрович! Вы не видели здесь моего напарника Василия Барсова? Он живет недалеко от фабрики. Я уверен, он должен быть где-то здесь, помогать тушить пожар.

— Не знаю Камиль, извини, здесь была такая неразбериха, что черт ногу сломит. Может он где-то тут, походи, поищи. Но охранник говорил, что Барсов приезжал вчера на фабрику вечером. Это было сразу после приезда директора, хотя когда он уехал с фабрики, никто не видел. — В этот момент Крылова окликнули пожарные, которые разгребали завалы упавшей крыши. Комендант ничего, не сказав, побежал к ним. Перебираясь через руины кирпичной кладки и обломки крыши, Захар Александрович подошел к пожарным. Они дружно раздвигали обломки шифера и бруски несгоревших балок. Упав рядом с Крыловым пласт обожженного шифера, обнажил обгорелую руку. Крылов, медленно осунулся, согнулся над телом, затем обернулся и крикнул: «Носилки!» Я побежал к ним. Комендант с пожарными стояли полукругом, спинами загораживая тело от толпы зевак за забором. Подбегая к ним, я перешел на шаг, ступая осторожно по руинам, чтобы не вывихнуть ногу, по спине потекла холодная струя пота. Все внутри сжалось от предчувствия неминуемой беды. В глубине души, я уже все понял…

Передо мной лежал полностью обугленный труп, из грудной клетки которого, торчала рукоятка ножа. На мгновение меня словно окунули в ледяную прорубь, после многих изнывающих дней проведенных в пустыне. Отлегло. Рукоять ножа я сразу узнал. Она была от ножа, принадлежащего Ваське. И я сразу выдохнул с облегчением. «Барс был здесь и убил поджигателя, тогда почему он не сообщил в комендатуру об этом?». Ответить себе, я не успел. В ушах гулко забился пульс, а перед глазами все поплыло. Я увидел в полуоткрытом рту покойника два серебряных зуба. Мертвец и был Васькой Барсом…

Я попятился назад, не видя, куда несут меня ноги, зацепился пяткой за торчащий, черный кирпич и упал прямо на груду камней и шифера. Неуклюже поднялся, закрыл глаза. Перед глазами возникла картина лежащего среди обломков тела Барса, с ножом в груди. К горлу подкатил предательский ком, и, не сумев подавить рвотный позыв, я, перекачнувшись, согнулся пополам там, где лежал. Меня обильно вырвало тем, что еще час назад было «королевскими бобами». Я вытер рот рукавом и пошел заплетающимся шагом в сторону проходной. Я не совсем соображал куда иду, я просто шел. Мысли в голове так стремительно кружились, что я не мог разобрать хотя бы что-то внятное, из того что показывало мне мое подсознание. В ушах звенело, и единственное, что я мог знать точно — это то, что Васьки Барса больше нет.

Потеряв счет времени, я не заметил, как пришел в город. Я шел мимо старых домов и подворий и оказался возле нашего с Барсом любимого заведения — бара «БББ». Тупо уставившись на него, у меня возникло лишь одно желание — выпить. А возле входа в бар стояла привязанная к забору моя лошадь — Юкки. Она мирно жевала сено из общей кормушки, рядом с другими лошадьми. Я даже не сразу понял, что она здесь делает и лишь мгновение спустя вспомнил, что мы с Барсом оставили своих лошадей недалеко от фабрики Бараевых. Но как она тут оказалась?

В душе мелькнула легкая искорка надежды: «Может все-таки Васька не погиб, а ждет меня в баре. Я помчался внутрь. Забежав, увидел, что посетителей совсем нет, и только одинокий бармен стоит за стойкой, натирая посуду. Медленной поступью я подошел к стойке бара. Владелец заведения мне приветственно кивнул и спросил:

— Как там? Сильно все плохо? — Его выражение лица отображало досаду и разочарованность. Я не сразу понял, что он имеет в виду, но бармен, поняв это, добавил: — Пожар на фабрике. Ты измазан сажей, я подумал, что ты был на пожаре.

— Да, я оттуда. Плохо Барри, очень плохо. От фабрики ничего не осталось. — Немного скривившись, словно от зубной боли, ответил я.

— Сочувствую. Ты вроде там работал со своим другом? — Он понимающе кивнул мне.

— Мы там работали вместе с Васькой Барсом. Он погиб. — Горько констатировал я не известный ему факт.

— Мне жаль это слышать. — Немного помолчав, сказал Барри. — Что там произошло?

— Не уверен. Говорят поджог. Ты извини, мне нечего больше добавить. — Я почувствовал, вновь подкатывающую дурноту. Барри это заметил и предложил мне выпить. Я согласно кивнул, и он налил мне самой крепкой настойки, которая у него имелась. Я залпом выпил и спросил:

— Юкки — моя лошадь, как она здесь оказалась?

— Юкки? Не знаю. Я не запоминаю лошадей наших посетителей. — Он повернулся в сторону кухни и окликнул жену. Она спустя минуту вышла и посмотрела на нас с Барри.

— Чего хотел дорогой? — Она вытирала мокрые руки, старой застиранной тряпкой.

— Камиль спрашивает, как его лошадь оказалась у нас на привязи? — Она посмотрела на меня и спросила:

— Ваше имя Камиль Ларин?

— Да. — Сказал я и вопросительно уставился на нее. Она отложила тряпку и сказала: — Погодите минутку, я сейчас.

Через минутку она вышла с листком бумаги, сложенным в несколько раз и протянула его мне, сказав:

— Вчера забегал Ваш друг. Сказал, что пригнал Вашу лошадь и попросил за ней присмотреть. А затем оставил вот эту записку, сказав, отдать лично в руки Камилю Ларину.