Тизер (СИ)

Жестянка валяется метрах в тридцати, прицеливаюсь, зажимаю гашетку. «БУМ!». Уши застилает звон, по рукам пробегает отдача, оставляя после себя дрожь, будто от удара током. Фыркает и отскакивает в сторону лошадь, над лесом взмывают птицы. Жестяное ведро покорежило и отбросило метров на тридцать.

- Отлично! - Покровский показывает большой палец. - Теперь запоминай! Вот предохранитель, опустишь его вот в это положение и можно стрелять. В твоем распоряжении двести пятьдесят патронов, точнее уже двести сорок девять. Если зажмешь гашетку, то полностью разрядишь пулемет секунд за тридцать, может даже меньше. Поэтому, сделай сначала две-три короткие очереди, чтобы пристреляться и оценить наносимый ущерб, а уже потом, если все складывается как надо, высаживай остальное. Тролль покажется большим и медлительным, но здоровяк круто реагирует на раздражители, если быстро сообразит, что это ты его разваливаешь, то мигом окажется рядом, так что не медли. Лошадь поведу я, если тролль рыпнется к нам, то начну отъезжать, стрелять будешь на ходу. Целься в шею или чуть ниже, туда, где заканчивается нагрудник. Можно, конечно, и в голову, но башка, как правило гораздо подвижнее, чем торс - рискованно. Вопросы есть?

- Вообще-то да, - ковыряюсь в правом ухе, пытаясь прогнать звон.

- Завтра с утра спросишь, - Покровский спрыгивает с телеги. - А теперь иди спать. Завтра пипец какой тяжелый день.

Глава 19. Пыльные

Помню, как вновь оказался в комнате. Яркая картинка за окном сменилась серыми красками, поднялся ветер, по подоконнику застучали первые капли. В воздухе витал запах еды, ужин представлял из себя глубокую тарелку плова и бокал пенного. К тому времени я еще не успел проголодаться, но съел все подчистую, подталкиваемый голодными воспоминаниями.

Время близилось лишь к девяти, а меня уже валило с ног. Хмель вдарил по голове, я разделся и лег. Балансируя между сном и явью, все же заставил себя задуматься о том, почему именно я? Должно же этому быть какое-то объяснение? В один миг мне показалось, что я разгадал загадку, широко открыл глаза и даже подскочил с кровати, но затем успокоился и вернулся в горизонтальное положение. Если те глюки с неписями в ознакомительной локации, что твердили мне о клане быстрых ветров, как-то и связаны с происходящим, то все равно никто, кроме всемогущего Якуша, ничего не расскажет. За дверью частенько топали и что-то выкрикивали, но не помешали мне уснуть.

Это было вчера, а сегодня я свеж, бодр и заряжен. Костюм, он же - легкий кожаный доспех, придает уверенности. Проверяю хорошо ли закреплены ножны, еще раз оголяю клинок. После клюшек, лыжных палок, самодельных копий и кухонных ножей, даже самое простое оружие выглядит грозно и опасно. Взгляд скользит по двустороннему лезвию, останавливается на простой и надежной рукоятке... а я изменился, как-то упустил тот момент, когда сблевывающий от вида крови парнишка превратился в мужика, который в состоянии рубануть мечом.

Сквозь форточку доносится два удара колокола, сигнализирует о том, что пати выдвигается через десять минут. Вешаю на спину колчан, учащается сердцебиение, накрывает крутейшее ощущение, что ты участвуешь в чем-то масштабном и значимом. Самооценка взлетает к небу, когда понимаю, что мое место в первом ряду.

Без стука распахивается дверь:

- Готов?! - заглядывает Даня.

Парня не узнать. Стилевый метросексуал предстал передо мной запакованным дэмэдж-дилером в отполированном доспехе с двумя черным кривыми клинками.

- Фига у тебя шмот! - позволяю себе удивиться.

- Да! - улыбаясь, пробегается по себе взглядом. - Я тот, кто будет нагибать в данже. Пошли!

Выходим на улицу. Зрелище, раскинувшееся у оружейной, наводит на мысль, что от компьютерной игры в Тизере почти ничего не осталось, на моих глазах разворачивается полноценное военное действие: построение, развертка, перегруппировка, подготовка к маршу и непрекращающийся рев уполномоченных командиров.

- Тебе туда! - Даня тычет пальцем в запряженную телегу. - Встретимся в зарубе! Дай по сопатке этому троллю! Удачи!

- Удачи!

Даня убегает в авангард. Пулеметная каталка стоит почти в самом конце строя, удерживая поводья, на телеге уже ждет Покровский. Вскарабкиваюсь, молча жмем руки.

Замыкает шествие еще одна повозка побольше нашей с двумя лошадьми - это обоз, который будет забирать тела погибших или их шмот. В кузове сидят четверо парней, несмотря на то, что их роль даже не пахнет сражением, и вряд ли кто-нибудь из них удостоится вечером похвалы, лица сверкают блаженным предвкушением. Все хотят в долбанных данж!

По моей оценке, в пати входит человек пятьдесят, не считая группы, которая ушла ночью. Глаза вновь мечутся между нереальными доспехами, камнями, пухами, мантиями, посохами, причудливыми головными уборами и трехметровыми кувалдами, однако я стараюсь ни на чем не заострять внимание, на это может уйти ни один час.

Но есть кое-что в первом ряду, что просто нельзя проигнорировать - отряд танков. Эти чувачки сильно выделяются на фоне остальных: словно раздутые вдвое хоккеисты, только вместо пластмассовых обвесов, что защищают от столкновения, парни обвешаны железом. Каждый из них будто маленькая передвижная турель. Даже казавшийся огромным доспех Тубы, отдыхает на фоне этих переносных крепостей. В них сложно узнать людей, бойцы похожи на человеческие головы, заключенные в тела роботов, а царапины, вмятины, сколы и рваные повреждения придают отряду чертовски много брутального антуража.

Войско перекрикивает друг друга, шумит и гремит, но голос командира отряда танков звучит над остальными. Из темно-синего панциря выглядывает морщинистое лицо с седой бородой. Монотонно шевеля губами, мужик орет, глядя на своих бойцов. Из уст льются не слова оскорблений, а мотивационная речь. Спич сводится к тому, что парни должны забыть о страхе и сдерживать вонючих монстров из данжа, чего бы им это не стоило.

- Каждый, кто надел броню танка - уже герой! - отчетливо слышу его хриплый бас. - На наши плечи, как и всегда, ложится самая сложная задача! Стоим до последнего, и даже если кажется, что сил больше нет, то, сука, каждый из Вас должен еще сто раз подумать, так ли это! Затанчим, парни!

- ЗАТАНЧИМ! - оглушил ответный хор голосов.

Через пять минут трогаемся с ревом горна. Под заинтересованные взгляды торговцев, охраны и ремесленников, колонна проходит сквозь ворота, удаляется.

Я впервые еду на повозке, скрипучая колымага конкретно разочаровывает. Нужно всегда быть начеку, иначе кочка, камень или яма выбросят тебя из кузова, словно ненужную игрушку.

Казалось бы, семь километров - фигня, в одиночку сделал бы их за час-полтора, даже не переходя на бег, но путешествие с колонной - совершенно другое дело. Вся эта процессия напоминает огромную уставшую корову: животина тащится с пастбища, а вокруг нее снует мошкара, мухи и комары. Так и мы - основной костяк группы шаг за шагом продвигается вперед, а всадники, обосцыши и уставшие то и дело отстают, догонят или наоборот уходят вперед. Медленнее всех идут танки, броня, что весит, наверное, не меньше, чем сам воин, выматывает, заставляет делать частые привалы.

Через час равнинная местность гнется буграми, вдали вырисовывается горный хребет, целимся в его расщелину. Минут через пятьдесят подходим к горе, скальные породы нависают с обеих сторон.

Сухие и безжизненные массивы гор влияют на почву. Изменения заметны уже при входе в ущелье, зеленый покров, щедро приправленный полевыми цветами, сменяется утрамбованной землей. Из потрескавшегося грунта торчат сухие стволы непонятных растений, а еще через полкилометра земля превращается в пустынный песок.

Вскоре мы натыкаемся на отряд зачистки, точнее то, что от него осталось.

В тени горы топчется табун лошадей, штук десять, рядом стоит боец. Выпрямил спину, развел плечи, выкатил грудь. Стоит словно патрульный из роты почетного караула, но выглядит куда хуже: левая рука болтается, как сосиска, на раскуроченном доспехе засохла кровь. Попытки сохранить стойку «смирно» выглядят безуспешно, парень шатается, то и дело выпрямляет колени, что норовят согнуться и опустить солдата на землю.