Киров (ЛП)

Восселер этого не знал, но его разведывательный полет должен был стать первым официальным действием в рамках Оперативного плана Пять, утвержденного адмиралом Кингом 15 июля 1941 года. Согласно плану, Атлантическому флоту США вменялось в обязанность обеспечивать оборону Исландии и «захватывать либо уничтожать любые корабли, предпринимающие враждебные действия в Западном полушарии, либо против кораблей под американским либо исландским флагами». Американским силам предписывалось атаковать любые «потенциально враждебные суда», и новой 1-я оперативной группе во главе с авианосцем «Уосп» была поставлена задача защищать дружественное судоходство между США и Исландией.

Франклин Делано Рузвельт четко изложил свои намерения в письме адмиралу Старку в этом же месяце: «В условиях современной войны необходимо признать, что термин «угроза нападения» применим к объектам, находящимся на значительном расстоянии от сопровождаемых корабля или кораблей. Таким образом, представляется очевидным, что само присутствие немецкого корабля или подводной лодки вблизи от пути следования конвоя предполагает «угрозу нападения». Следовательно, присутствие немецкого корабля или подводной лодки на путях следования конвоев или вблизи них должно рассматриваться как повод к действиям, направленным на предотвращение нападения». Адмирал Кинг впоследствии заменил фразу «вблизи» на «100 миль». Адмирал Старк запросил четких указаний, что может предполагать ответ американских сил. «Если имеются убедительные доказательства, что это боевой корабль враждебной стороны, вооруженный рейдер либо обычный военный корабль, он должен быть уничтожен».

Американский флот ожидали многие дни в странном подвешенном состоянии, ни мира, ни войны, а по сути, не объявленной войны. Адмирал Старк говорил прямо: «Знает ли страна или нет, но мы находимся в состоянии войны». Обстановка была крайне напряженной, и Восселер несколько волновался, направляя в море свою PBY вскоре после полудня, надеясь, что полет пройдет без происшествий. Оставалось мало времени до того момента, как он оказался в весьма интересном положении. Именно он сообщил о первом прямом нарушении политики Кинга, и сделал это в весьма критический момент. Именно Восселер заметил российский линейный крейсер, как раз когда завершил патрулирование и собирался направиться домой.

На «Кирове» адмирал Вольский только что сменил капитана Карпова, который закончил свою вахту, и это было весьма кстати. Когда на радаре появился новый объект, первоначальным намерением Карпова было его уничтожить. Однако присутствие Вольского возымело на него сдерживающий эффект, так как адмирал много прочитал прошлой ночью, а Федоров напомнил ему соблюдать осторожность ввиду недавней оккупации Исландии американцами и предположил, что самолет, скорее всего, будет американским.

— Мы уже в состоянии войны с британцами, — сказал Вольский. — Да, этот самолет может обнаружить нас, но они расскажут англичанами не намного больше, чем они уже знают. Для них очевидно, что мы движемся через Датский пролив. Я не думаю, что нас следует атаковать еще и американцев. Пусть летит.

Так как цель не проявляла угрозы, а он решил, что британцы уже знают их местоположение, адмирал Вольский не счел нужным уничтожать самолет. Он был рад, когда Роденко сказал ему, что тот развернулся и направился в сторону Исландии.

«Летающая лодка» Восселера, похожая на жабу со своим толстым корпусом, приспособленным для посадки на воду и небольшими понтонами, свисающими с каждого крыла, с ревом двигалась вперед. Изначально он заметил цель на новом британском радаре, установленном на его PBY несколько недель назад, но вскоре потерял ее в вихре помех и статических шумов. Он покачал головой, пеняя на британское качество [85]. Однако он продолжил следовать этим курсом, надеясь взглянуть на замеченный объект по старинке. Вскоре он увидел корабль во всех подробностях, что заставило его до сих пор ломать голову.

Когда его сообщение получили в Рейкьявике, оно прозвучало точно так же, как доклады британских патрулей, впервые заметивших российский линейный крейсер несколькими днями ранее. «Наблюдаю предположительно крупный крейсер или транспортный корабль, следует на юг через Датский пролив». Он дал наилучшую оценку его курса и скорости, а затем накренил машину и ушел в низкие облака, направившись домой. По крайней мере, он не забыл заснять объект передними камерами и получить несколько хороших снимков, которые заставили аналитиков не один день ломать головы.

Его сообщение лейтенант Исаак Николин принял открытым текстом, так как Восселер не озаботился о том, чтобы зашифровать его.

— Нас снова обнаружили, адмирал, — сказал он.

Вольский улыбнулся. Они все еще не имели не малейшего представления о том, что мы такое, подумал он. Тем лучше, поскольку ситуация, скорее всего, изменится очень и очень скоро. Федоров напомнил ему кое о чем еще, а именно о том, что американский президент находился в море.

Вчера, 3 августа, Франклин Делано Рузвельт отправился на борту президентской яхты «Потомак» как было заявлено официально, на рыбалку. На самом же деле он тайно поднялся на борт тяжелого крейсера «Августа» и направился к новой базе американского флота Арджентия на Ньюфаундленде. Яхта же прошла каналом Кейп-Код. На ее верхней палубе расположились в белых летних костюмах в шезлонгах помощник президента и армейский генерал, выдавая себя за Рузвельта и его окружение. Они махали руками любопытным, глазеющим на них с мостов, под которыми они проходили, спокойно наслаждаясь своей задачей. Обман позволил сохранить секретность на несколько дней, оставшихся до запланированной встречи Черчилля и Рузвельта.

Но на встрече должны были присутствовать не только эти два известных человека. Обоих сопровождали командующие армий и флотов обеих сторон в окружении стаи высокопоставленных офицеров и чиновников. Золота на фуражках, плечах и манжетах было предостаточно.

Премьер-министр поднялся на борт стоявшего в Скапа-Флоу линкора «Принц Уэльский» ранним утром, и корабль тихо вышел в море, и только самые высокопоставленные члены военного кабинета и командования военно-морского флота знали об этом, и большинство из них находились на его борту. Вольский все еще решал, что предпринять и взвешивал все варианты, если они все же решат направиться туда.

В то же самое утро другой человек обдумывал те же вопросы, хотя и совершенно в иной плоскости. Капитан Карпов подловил Федорова под палубой, пока адмирал был на мостике. Он отвел штурмана в офицерскую кают-кампанию и, к удивлению Федорова, запер дверь.

— Итак, Федоров, что это за книга, на которую вы постоянно ссылаетесь и которой пудрите мозги адмиралу последние несколько дней?

— Товарищ капитан? Это книга по военно-морской истории, «Хронология войны на море», содержащая достаточно подробные сведения об операциях, проводимых на протяжении всей войны.

Карпов прищурил глаза.

— И где эта книга?

— Адмирал читает ее в своей каюте, — сказал Федоров.

— Я бы хотел взглянуть. В конце концов, я капитан этого корабля, даже если адмирал флота находится на борту. Вы не собирались рассказать об этом мне?

— Виноват, товарищ капитан. Вы, похоже, не интересовались этими аспектами и я не хотел оскорбить вас, педалируя этот вопрос. Адмирал же заинтересовался тем, что я мог ему сообщить, и по его просьбе я одолжил ему эту книгу. Я не хотел проявить неуважения, капитан.

— Конечно нет, — сказал Карпов, немного меняя курс. Он взял штурмана за плечо. — Хорошо, Федоров, свободны. Я сам спрошу у адмирала. — Он подошел к двери и отпер ее.

— Можете идти. На этом все.

Однако когда Федоров прошел мимо, капитан добавил:

— И еще одно, Федоров… Еще раз вы возразите мне перед адмиралом… — Он бросил на штурмана красноречивый взгляд, доходчиво завершающий сказанное.