Родословные (СИ)

Светало.

От прежних каменных высоток города, лесных чащ и водной глади не осталось и следа. Покинув корабль группа, ведомая Виктором, оказалась со всех окруженной белоснежной гладью, конца и краю которой не было видно. Ослепительная белизна величественно растиралась и уходила вдаль. Звук приятно поскрипывающего под ногами снега и где-то еще глубже – вяло то и дело трескающегося льда придавал месту какой-то особый, не поддающийся описанию шарм. Было холодно. Очень. Гавриил пришел к этому не из собственных ощущений. Он как Виктор и Клим не ощущали его, лишь осознавали, но вот Лидия, ее лицо, скорчившееся от легкого замерзания, выдавало то, насколько недружелюбным и неприветливым был здешний климат. Пар валил изо рта Лидии, словно дым из дымохода поезда, в то время как у остальных едва можно было заметить признаки жизни. Лидия ощупывала свой фиктримаго, видимо, пытаясь в нем что-то активировать и спустя какое-то время ей удалось – за долю секунды костюм вздулся и стал похож на пуховик, достаточно быстро согревший ее. Однако это все равно не оправдывало и не объясняло ее присутствия здесь. Возраст медленно побеждал Лидию. Идти по снегу, хоть и недолго ей было в тягость.

Виктор уверенно вел всех вперед к огромной возвышающейся ледяной глыбе-стене. Он шел, переполненный гордостью, с высоко поднятой головой, в окружении двух капсул Предков. Лидия шла следом, а за ней – Клим и за его тянущимся по снегу уродливым плащом плелся Гавриил. В снег на удивление никто не проваливался, точно дорога была уготована заранее, но отлично скрыта от случайных глаз, впрочем, откуда им здесь взяться?

Оставив корабль метрах в тридцати позади себя, все остановились по команде Виктора. Огромная стена, точно выбитая из одного огромного куска льда, гордо преградила им путь. Позже выяснилось, что стена оказалось вовсе не преградой, а служила своего рода ориентиром. Виктор жестом рук направил вперед остальных две капсулы и резким кивком скомандовал Лидии и Климу находиться рядом. Плита содрогнулась под их ногами и пожилая Лидия по инерции пошатнулась, а вот великана, по всей видимости, законы физики не касались. Он, как и капсулы даже не шелохнулся. Их левитация над землей автоматически исключала для них подобные неудобства.

Гавриил уверенно шагнул вперед, к капсулам, но остановился, почувствовав тяжесть в плече. Лидия и Клим тем временем медленно погружались в белоснежную, посверкивающую на первых лучах солнца, пелену снега.

– Прежде, чем мы отправимся туда, – начал Виктор, убрав руку с плеча Гавриила. – Я хочу признаться тебе.

Гавриил смотрел на Виктора в некоторой растерянности и выдал первое несуразное, пришедшее ему в голову:

– Не в вечной любви, надеюсь.

Он посмотрел на него такими глазами, что Гавриилу захотелось провалиться под лед и остаться там навсегда. Но все же Виктор совладал с собой.

– Нет-нет, – тут же обозначил он, отгораживаясь руками. – Я не часто это говорю, но ты должен знать, – Виктор запнулся и опустил голову. Видимо то, что он собирался сказать, действительно трудно давалось ему. Он подошел ближе. Снег тяжело хрустнул у него под ногами. – Я бесконечно благодарен тебе, Гавриил. За столь короткий срок ты сделал для нас, для меня очень многое. Я хочу, чтобы ты знал, это великая честь поместить Предков в Колыбель рядом с тобой и ты, как никто другой этой чести удостоен. Я принимаю тебя, Гавриил, – он медленно поднес к нему руки и почти по-братски сжал его в плечах, – ты в полной мере отстоял свое право остаться Бессмертным, – правая рука Виктора скользнула на шею Гавриила, он продолжил и очень быстро: – но, в мире созданным мной есть место только одному Бессмертному.

Гавриил не успел осознать сказанного, как по венам его, кромсая их, пронеслись тысячи осколков, а затем, они разом будто впились ему в мозг с такой силой, что в глазах на секунду померкло. Все вокруг вдруг лихорадочно сужалось и расширялось, расплывалось, но отстраняющуюся руку с перстнем Виктора и инкрустированной в нем буквой "V" Гавриил увидел отчетливо. Собраться с мыслями было невозможно, иглы вновь и вновь беспощадно били в мозг, при каждой попытке. Он заметил блеснувшую на показавшемся лучике солнца, точно комариное жало, иглу. Она скользнула куда-то внутрь кольца Виктора, и сейчас от нее не осталось и следа.

Обессиленный Гавриил выронил стик и тот утонул где-то в снегу, а после и сам он упал в снег, сначала упершись в него коленями, затем провалился в него ладонями, а после – всем телом. Величайших трудов стоило ему перевернуться на спину. Он хотел еще раз взглянуть на Виктора, любой ценой. Он съежился, тело его со всех сторон будто облизывали языки пламени, может потому, глаза, словно затянуло влажной пеленой – слизью, все окуталось белоснежным туманом, и Гавриил расплывчато видел лишь темный силуэт Виктора на белом, теперь уже поблескивающем бриллиантами фоне. Виктор смотрел на него свысока. Очередная жертва, павшая от его безграничного коварства и хитрости.

Из-за спины его тяжело показался еще один силуэт крупных размеров. Он доходил до плеч Виктора и передвигался на четырех ногах, нет, скорее, лапах. Детально Гавриилу рассмотреть не удавалось, только силуэт, только очертания, похожие на дикую помесь мощной шеи кабана с агрессивно оскаленной мордой, и исхудалого туловища пса на длинных лапах.

Виктор взвел руку вверх, и Гавриила на несколько мгновений окончательно ослепила ярко-красная вспышка. Сначала вспышка была совсем близко, но после – взмыла в еще темно-синее от наступающего рассвета небо и там окрасила его красным, взорвавшись с новой силой.

"Сигнал? – с трудом собрав мысли, подумал Гавриил, – Здесь? Кому?", а потом закралась куда более насущная и естественная мысль: "Я вот-вот сдохну, а думаю, хрен знает о чем" и мысли его в очередной раз остановили осколки, врезавшиеся в мозг сильнее прежнего. Гавриил вновь скрючился телом.

Когда последствия яркой вспышки ослабли и рассеялись, оставив после себя обычное помутнение, Виктора уже не было. Осталась лишь тварь. Она двигалась осторожно, понимая и чувствуя свое превосходство. Тварь явно наслаждалась моментом, пусть ее лишили процесса охоты и раскаляющей кровь погони за добычей, сейчас она восполнит их отсутствие сполна, выжидая, сея своим глухим ревом и принюхивающимся сопением страх в теле своей жертвы – в теле Гавриила.

Вот только все оказалось тщетным.

Подло вколотое Виктором вещество, чем бы оно ни было, кажется, подействовало окончательно, и мир для Гавриила перестал существовать – его безнадежно окутал беспросветный мрак.

ГЛАВА 15

ИССИ была права. Быть убитым, а теперь еще и мертвым оказалось довольно погано. Гавриила будто лишили всего тела, оставив лишь сознание в беспросветной, безжизненной темноте. Еще около часа осталось его мозгу бесцельно блуждать здесь, в кромешной тьме, наедине с самим собой, а что ждет его после, никому не известно. Но неведение это не пугало его. Более всего, почти до безумия, доводило осознание своей беспомощности и глупости. Гавриил поплатился за слепое доверие и на этот раз, жизнью. Ему казалось, что от него осталась одна лишь только голова и он, в этом беспросветном мраке, может с легкостью в ней перемещаться, ожидая момента, когда мозг его, перестанет бороться. Так и бродил он, запертый в собственном сознании, и с каждой секундой, ненависть к себе за дурость свою и к Виктору за предательство его, крепла и нарастала в нем точно снежный ком.

Вдруг, блуждая в беспросветной этой тьме, Гавриил увидел нечто такое, что поначалу не мог охарактеризовать, но позже сравнил увиденное с некой, протекающей где-то внутри него жидкостью; она появлялась из ниоткуда и тянулась в никуда. Эта темно-фиолетовая угловатая цепь, в сравнении с окружающей ее пустотой, бурлила и источала жизнь. Так, во всяком случае, ему виделось. Он приблизился, желая разглядеть ее, как неожиданно, может не рассчитав, подошел слишком близко, почти вплотную, а секунду после и вовсе оказался внутри нее. Изнури, все казалось иначе, пред глазами предстали тысячи неведомых ему структурных формул. Гавриил понял – он видит вещество, подло вколотое Виктором. Он вдруг ожил, но не телом. Скорее, воспрял духом и сконцентрировался на этом тянущемся вокруг него темно-фиолетовом сгустке яда. В химии, или чем бы ни являлось увиденное им, Гавриил силен не был, но незнание его не остановило. Он силой мысли ударил в эту, казалось, нескончаемую цепь и что-то в ней сломал. Часть ее на мгновение растворилась в темноте и в тот же миг, Гавриила, будто током ударило. Он ощутил разряд по всему телу. Ударил еще – еще разряд. Этого оказывалось недостаточно. Тогда, приложив немало усилий, он разорвал эту ядовитую цепь и, что было мочи, не давал ей соединиться вновь. А отрава пыталась, боролась, хотела вновь сцепиться, но Гавриил силой мысли и своим рвением не умирать, растаскивал ее концы все дальше и дальше друг от друга. Он сам будто растягивался вместе с ней, но готов был изорвать себя на части, лишь бы яд этот извелся из его организма. И чем сильнее Гавриил растягивал цепь, тем больше ощущений ему приносило это действо. Цепь начала пропадать, каким-то чудом, он заставил ее раствориться прямо у него в организме. И пустота, прежде его окружавшая, вдруг наполнилась звуками борьбы.