Отвези меня домой

– По-моему, – не очень уверенно сказал Егор, – один из говоривших – это наш Президент. Во всяком случае, голос очень похож. А вот второй…

– Второй – это ваш Секретарь Совета Безопасности, – проинформировала Анюта. – Вы их слышали практически в режиме реального времени. То есть буквально через пару минут после того, как они закончили разговор.

– Это мне понятно, – стараясь говорить совершенно спокойно, сказал Володька. – Мне не понятно о чём они говорили. Анюта, кончай тянуть кота за хвост и признавайся. Что случилось?!

– Даже не знаю, стоит ли об этом говорить…

– Анюта! – рявкнул Егор. – Что это за женские штучки?!

– И ничего не женские. Просто я сама ещё до конца ни в чём не уверена. Но если вы настаиваете…

– Мы – настаиваем, – хором подтвердили Егор и Володя.

– Ладно. В общем, мне трудно и больно об этом говорить, но, кажется, ваше солнце гаснет.

– Эка невидаль! – попытался пренебречь сообщением Анюты Егор. – Да оно уже миллионы лет гаснет. И ещё десятки миллионов гаснуть будет.

– Погоди, Егор, – поморщился Четвертаков. – Анюта, ты что, хочешь сказать, что наше солнце гаснет слишком быстро?

– Вот именно, – подтвердила Анюта. – Процесс неожиданно начался несколько дней назад и стремительно ускоряется. Приобретает, как принято у вас говорить, лавинообразный характер. Пока это заметили только ваши учёные, которые специально занимаются исследованием солнечной активности. Теперь и я. Но совсем скоро, если всё будет продолжаться с той же прогрессией, что и сейчас, мы это увидим, что называется, невооружённым глазом.

– Гаснет… – пробормотал Егор потрясённо. – Не понимаю. Как солнце может погаснуть? Это же солнце!

– Так и может, – сказала Анюта. – Как свеча на ветру. Вообще-то странно. По моим данным у вас вполне благополучное и здоровое светило. Оно не должно гаснуть.

– Что значит «здоровое»? Разве солнце живое?

– Может и живое, – серьёзно ответила Анюта. – Смотря, что под этим понимать. Но дело не в этом. Дело в том, что оно всё-таки гаснет. Хотя гаснуть не должно. Есть у меня, правда, одно подозрение, но оно нуждается в проверке.

– Все подозрения – потом, – отрезал Четвертаков. – Что нам делать? Людям, то есть?

– Если всё верно, то только одно – молиться.

– Бога нет, – негодующе фыркнул Володька.

– И это медицинский факт? – с иронией осведомилась Анюта. – Лично я не подписалась бы под этим категоричным утверждением.

– Постой, постой, – заволновался Четвертаков. – Ты что, хочешь сказать, что ОН есть?

– Лично я в этом не сомневаюсь, – быстро обозначил своё отношение к данному вопросу Егор.

– И не надо, – сказал Володька. – Я у Анюты спрашиваю.

– Есть сила, – назидательно сообщила она, – которая совершила сознательный акт создания нашей Вселенной. Если хотите, её можно называть Богом.

– И ты совершенно точно знаешь, что такая сила есть? – прищурился Володька.

– Совершенно точно может это знать только вышеупомянутая сила, – туманно ответила Анюта.

– А если без демагогии?

– А если без демагогии, то, что бы я не утверждала, тебе в любом случае придётся принимать мои слова на веру. Или не принимать. То есть опять возникает вопрос веры. Или ты веришь в то, что Бог есть или, наоборот, что его нет. Но в любом случае веришь, а не знаешь. Тут всё дело в том, что для моей веры в эту высшую силу, возможно, есть больше фактических оснований, чем для вашей.

– Ребята, – жалобно сказал Егор. – О чём вы говорите? Тут всем нам полный… наступает, а они о существовании Бога спорят!

– Потому и спорим, что он наступает, – резонно заметил Володька. – В подобных обстоятельствах, знаешь ли, очень полезно знать, есть Бог или его нет.

– И вести себя соответственно? – с горечью спросил Егор.

– Именно, – подтвердил Четвертаков. – Именно, что соответственно.

– Мальчики, – вмешалась Анюта, – может, я всё же сначала все проверю, а потом уже будем спорить?

– И как именно ты собираешься проверять? – спросил Егор.

– Просто подберусь поближе к вашему светилу и внимательно посмотрю, что и как.

– А ты… это можешь?

– Теперь уже могу. Только мне нужна твоя машина. Она… в общем, это долго объяснять, но без неё я не могу перемещаться в пространстве.

– Бери, – кивнул Егор. – Да и как я могу тебе запретить? И вообще она уже давно не моя и, как я подозреваю, вовсе не машина.

– Машина, машина, – успокоила его Анюта. – Только совсем другая. Так я поехала?

– Что, прямо сейчас?

– А чего ждать?

– И то верно… И сколько тебя не будет?

– Точно сказать не могу. Может, сутки. Может, больше. Ждите.

Они попрощались, вылезли из машины и захлопнули дверцы. Анюта затемнила стекла, коротко просигналила, плавно тронулась с места и, набирая скорость, скрылась в ближайшем переулке.

– Вот чёрт, – сказал Егор, хлопнув по нагрудному карману, – сигареты забыл.

– Пошли, – сказал Володька, – у меня дома есть. И пиво ещё осталось.

– Пиво – это хорошо, – задумчиво сказал Егор. – Но мне что-то захотелось водки.

– Не вижу препятствий, – согласился Четвертаков.

И они направились к ближайшему гастроному.

Глава двадцать шестая

Водка на этот раз произвела на организм не большее впечатление, чем обычная вода из-под крана. Они уговорили пол-литра на двоих под бутерброды с копчёной колбасой и пиво и остались при этом совершенно трезвые.

– Не берет, – констатировал Четвертаков, разглядывая пустую бутылку из-под «Гжелки» в своей руке так, словно видел её впервые в жизни. – Последний раз со мной подобный случай произошёл в Афгане. Мы тогда, помнится, с лейтенантом Сашкой Ржаным, командиром разведвзвода, минут за сто пятьдесят около литра чистейшего медицинского спирта убрали вдвоём, а в качестве закуски нам служила пачка печенья «Юбилейное».

– – И что? – вяло поинтересовался Егор.

– И ничего. Ни в одном глазу. Тогда тоже смерть-старушка совсем рядом ходила.

– Сейчас она не просто ходит. Практически с нами третьей сидит. И не только с нами. – Егор покачал головой. – Нет, на самом деле всё равно не ощущаю. Головой понимаю, а так, чтобы всем, что называется естеством, – нет.

– Чтобы всем естеством подобную вещь понять, – вздохнул Володька, – надо её своими глазами увидеть. А мы пока не видим. Вот я смотрю за окно и вижу, что солнце светит так же ярко, как и всегда. Как я при этом могу осознавать, что оно уже начало гаснуть?

– Когда мы это увидим глазами, будет поздно, – резонно заметил Егор.

– Можно подумать, сейчас не поздно! – фыркнул Володька. – Тут изначально все поздно. Думай, не думай, а остаётся только одно: сливать воду и тушить свет. В прямом смысле слова. А что делать? Теоретически можно залезть под землю в какое-нибудь глубокое и хорошо оборудованное атомное убежище с запасами еды и прочего на много лет. Такие наверняка есть. Но, во-первых, в них и без нас есть кому забраться, а во-вторых, просидеть остаток жизни под землёй, зная что надежды всё равно нет… Извините. Лучше уж сразу… того. Детей только жалко – не успели пожить.

– Это ты брось, – неуверенно сказал Егор. – Мы ещё поборемся.

– Поборемся, конечно, – в десятый, наверное, раз вздохнул Володька. – Куда мы денемся? Может, всё ещё и обойдётся…

– Эх, что-то как-то грустно, – сказал Егор. – Позвоню-ка я Зое и назначу-ка я ей свидание. Анюта всё равно до завтрашнего дня точно не появится, так что надо пользоваться.

– Она что, ревнует? – смешно задрал брови Володька.

– Да как тебе сказать… – замялся Егор. – Что-то вроде этого наблюдается.

– Ни хрена себе… Ну ты, казак, даёшь – влюбил в себя инопланетное существо женского пола! Полный атас.

– Во-первых, она не инопланетное существо, – самодовольно подкрутил ус Егор. – У неё нет своей планеты. А во-вторых, – да мы, казаки, такие. Не то, что некоторые пришлые непонятно какого роду– племени.