Фаранг (Дилогия)

Картинка вырисовывалась мрачноватая. Даже широкая долина (Витя оценил расстояние между хребтами километров в двадцать), которую идеально ровной линией пересекал канал, была скорее похожа на африканскую саванну, чем на джунгли. Сухая, выжженная солнцем трава, растущие там и сям редкие раскидистые деревья и пылившее на пределе видимости стадо каких-то животных.

Витька приободрился.

— Видал? Значит, где-то здесь вода есть. Питьевая. А не эта…

Запах химии поднимавшийся с испарениями от канала (а в том, что это искусственный канал Виктор больше не сомневался) добавлял новую порцию мучений экипажу корабля. Это была не вонь, а что-то такое… чистое, звонкое, страшное, отчего шевелились волосы на заднице, табунами бегали по загривку мурашки и хотелось поскорее убраться отсюда как можно дальше.

Химия.

Егоров не сомневался — вздумай он сунуть руку в воду и потрогать кристаллы — смерть ему была бы обеспечена.

— Мы с Мишкой там шли, — майор мотнул головой в сторону саванны, — ближе чем на километр к воде не приближались. Там хоть дышать можно.

На обед решили не останавливаться. Измученные гребцы поели прямо на ходу и снова взялись за вёсла, а Егоров искренне порадовался тому, что смог наступить себе на горло и не взял Катерину с собой — солнце здесь давило по-настоящему. Тяжело. Ощутимо прессуя прикрытые пальмовыми листьями затылки.

Бум. Бум. Бум.

Кхап стучал в свой бубен, словно шаман, призывающий тучи и дождь.

"И-раз, и-раз…"

Витька окончательно закрыл глаза, положившись на своего рулевого и, как хорошая боевая лошадь, заснул прямо на ходу.

"И-раз, и-раз…"

Тощее прожаренное солнцем тело само продолжало ворочать весло.

— Эй! Вит! Проснись!

— А!

— Проснись!

Егоров продрал глаза и огляделся. Он один стоял возле свой уключины, сжимая в руках отполированное до зеркального блеска весло, и всё ещё пытался грести. Весь остальной экипаж уже лежал на палубе, тихонько постанывая, и только Лак щёлкал пальцами у его носа.

— Где мы?

— Всё проспал, да? Это хорошо.

Старпом с размаху сел на пятую точку. Ноги у него, похоже, уже отказывались стоять.

Егоров зевнул, посмотрел на свои руки и остолбенел. Он снова был белым!

— А… где…

Загара, которым он втихаря очень гордился, не было! В голове вихрем пронеслась теория о химических испарениях и прочей мути — весь корабль тоже был белым. И все гребцы, включая тайцев, тоже были блондинами.

— Да сядь ты, не стой столбом, — майор обтряхивал с себя белый налёт и шёпотом матерился, — это мы когда второе ущелье проходили, нацепляли. Там от испарений туман стоит натуральный.

— А мы, что? Уже и второе ущелье прошли?

Витька изо всех сил пытался разжать пальцы и выпустить весло из рук. Пока не получалось. Никак. Мужчина с тоской огляделся. Все товарищи лежали на палубе и просить их подняться и помочь Вите было совестно.

Наконец, весло получилось отпустить, и Витя на карачках пополз к люку, чтобы хоть немного передохнуть в душной и жаркой полутьме. Следом за ним двинули и остальные. Вид моряков, которые весь день провели под солнцем, был ужасен — даже полноватый и дородный украинский лётчик, казалось, усох вполовину. Но, девятнадцать часов непрерывной работы на вёслах принесли результат. Снявшись с якоря затемно, ещё до рассвета, "Птица" прошла весь путь до озера, ещё до того, как село солнце. Хотя и далось это очень дорогой ценой. У половины команды было обезвоживание и тепловые удары. Виктор стёр кожу на ладонях вместе с мозолями в ноль. До мяса. До крови. Такая же история произошла и с Лаком.

Самым поганым было то, что пожилой майор тоже перегрелся на солнышке. Холодные компрессы и обтирания ему не помогали — он то бежал, держась за живот, к гальюну, то полз к борту и звал Ихтиандра. В общем, всем было не до смеха — у пожилого человека начались судороги и бред.

— Петя — это обессоливание.

Превозмогая боль в стёртых ладонях, Виктор в очередной раз обтёр лицо и грудь майора мокрой тряпкой, и устало привалился к мачте.

— Тебе бы капельницу, физраствор. Или, хотя бы, регидрон попить.

Когда то давно, в студенчестве, Егоров ездил на рыбалку, где с ним произошла точно такая же штука, а потому и в симптомах и в способах лечения он разбирался неплохо.

— Какая, — тело майора дёрнулось, — к чёрту, капельница? Обойдусь…

Витька через "не могу" заставил себя подняться на ноги и осмотреться. Да, они действительно добрались до озера. Пейзаж вокруг был готовой иллюстрацией к фантастическому фильму.

Великое НИЧТО. Пустота. На гладкой поверхности тёмной воды не было ничего. Ни ряби, ни волн. А вокруг, насколько хватало взгляда, лежала гладкая как стол соляная пустыня. На небе стали зажигаться первые звёзды, и в сумраке Виктору было тяжело рассмотреть все подробности того места, где они находились. Например, не совсем было ясно, где заканчивается берег и начинается вода. Всюду, и на суше и под водой, мерцали мириады огоньков. Кристаллики соли посверкивали под последними отблесками заката и создавали полную иллюзию, что они в космосе.

Егоров позабыл о боли, об усталости, обо всех проблемах. Осталась лишь абсолютная тишина, покой, звёзды и он.

"Какая красота!"

Звёзды были повсюду. И вверху, и внизу. А центре, на космическом корабле под названием "Птица", плыл он.

Утром поднялся слабый ветерок, который к счастью оказался попутным. Отдохнувший и слегка пришедший в себя майор указал такому же слегка ожившему экипажу, куда надо плыть и уполз в трюм, заботливо придерживаемый моряками, а Кхап, на которого, казалось, даже вчерашние испытания не произвели никакого впечатления, загнал всю команду вниз, отлёживаться и отсыпаться, оставшись наверху в одиночестве.

Капитану срочно требовалось остаться наедине с самим собой и как следует подумать. Всё, что произошло с ним за последний месяц, было настолько невероятно и настолько грандиозно, что Кхап иногда ловил себя на мысли, что это ему снится.

Сначала железная птица в небе.

Кхап не верил в слухи, сказки и предания. Какие птицы? Вот у него "Птица" — так "Птица"!

Затем фаанг, который оказался кормчим этой самой железной птицы. Лишь железное самообладание капитана не дало ему рухнуть на колени перед Петом. О, Светлейший, этот человек летал по небу! Как такое вообще возможно?

А Госпожа? А Госпожа? Появление на его убогом кораблике зеленоглазой госпожи Кхап воспринял как немыслимое чудо. И пусть Катя своими манерами и поведением и не вполне соответствовала тому, что он слышал о семье Властелина, но она ТОЧНО была Госпожой.

Капитан немного переложил руль и благоговейно поправил тёмные стёкла, которые ему на время отдал Вит. Его "Птица" легко бежала по немыслимо прозрачной воде вдоль белого берега, туда, где их ждал…

"Са-ма-лот"

Капитана пробил озноб, в животе тоже похолодело, а коротко стриженные волосы на голове — зашевелились.

"Я ЭТО увижу?! Я… о, Светлейший, благодарю тебя!"

Кхап крепче сжал рулевое весло и, приоткрыв один глаз, подправил курс своего корабля.

Самолёт они едва не проглядели. Он не сверкал под лучами солнца, как на то надёялся Виктор, а наоборот — старательно прятался среди миражей. Невзрачное серо-зелёное пятно на фоне блиставшего ярким светом берега, совершенно терялось.

Егоров выполз наверх немного проветриться после жуткой духоты трюма и, заодно, отнести Кхапу немного воды.

— У-ух!

Солнце долбануло по макушке так, что Витька невольно прикрыл голову ладонью, а глаза, после полумрака трюма, пришлось вообще закрыть и идти на корму наощупь.

— Кхап, Кхап.

— Вит.

Глиняный кувшинчик перекочевал из рук в руки и Егоров услышал, как неторопливо пьёт воду капитан.