Каждый за себя (СИ)

Винсу осталось только гадать, что именно поразило этих людей – наряд Су Мин, наличие рядом с ней незнакомца или отсутствие у девушки оружия?

– Что-то ты молчишь… – протянула тем временем спутница.

– А что надо говорить? – уточнил Винс, наметанный взгляд которого как раз выхватил занятную деталь – в одной из подворотен опустившийся бродяга, сидевший на куче мусора, при виде парочки явно напрягся. Впрочем, вовремя себя на этом поймал и попытался скрыть внезапный интерес. Вроде незаметно, но Винсент на такие мелочи был натренирован. Поэтому он скорее по привычке, нежели из каких-то серьезных опасений, запомнил время встречи, чтобы потом извлечь кадр из видео-лога для детальной проработки.

– Что говорить? – переспросила с удивлением Су Мин. – Обычно люди говорят о чем-то приятном, задают вопросы…

– Точно! – он усмехнулся. – Я говорил, что ты прекрасно выглядишь?

– Говорил, – кивнула девушка.

– А уточнял, насколько прекрасно?

– Нет, – она улыбнулась. – Но можешь.

– М… даже не знаю, с чем сравнить. Собственно, об этом и думаю всю дорогу. Что-то нужно эффектное сказать. Комплимент такой, запоминающийся… – он сделал вид, будто перебирает в уме слова.

– И? – она явно ждала, когда он закончит свою мысль приятным женскому сердцу эпитетом.

Винс сокрушенно покачал головой:

– Понимаешь, на ум приходит очень точное, но не очень приличное. В хорошем, конечно, смысле.

Су Мин развеселилась и сжалилась:

– Ладно уж, говори неприличное. Хотя в зале переговоров у тебя с приличиями был полный порядок, как и с мозгами.

Рейдер ответил:

– Там ты не стояла так близко. И юбка прикрывала колени. Сейчас мне сложнее сосредоточиться.

Спутница опять засмеялась. Причем очень искренне. Хреновы дела в этом секторе, если красивую женщину некому развлечь комплиментами и банальным трепом.

– Что же ты отказался от стриптиза голограммы? – лукаво спросила она.

– Зачем смотреть на голограмму, когда где-то есть оригинал? – удивился Винсент.

– Оригинал еще не факт, что захочет раздеться, – заметила девушка.

– Это уже вопрос моей убедительности, – усмехнулся собеседник.

– А ты, я гляжу, не страдаешь излишней скромностью… – протянула Су Мин.

– Нет, конечно. Я вообще категорически против страданий.

– Пришли, – через пару минут возвестила кореянка, поворачиваясь к спутнику. – Ты, кстати, так и не сказал неприличного комплимента.

Винс сделал вид, что задумался, после чего наклонился к уху Су Мин и произнес едва слышно:

– И не скажу. Но, поверь, про себя повторю его ещё не раз.

Она ущипнула его за плечо:

– Болтун!

Рейдер сделал приглашающий жест, так как до входа в «Две хризантемы» оставалась всего несколько шагов.

Охрана в дверях привычно дёрнулась навстречу, но, узнав Су Мин, мордовороты расплылись в улыбках:

– Приветствую, мисс Су Мин! – обрадовался старший – здоровенный детина с длинными, собранными в хвост патлами. – Мне издали даже показалось, будто ты Керро под руку выгуливаешь.

– Пусть его Алиса выгуливает, – усмехнулась в ответ кореянка, – как раз к нам занесло.

– За спутника отвечаешь? – кивнул тем временем охранник на Винса.

– Разумеется, – девушка даже слегка удивилась.

– Замечательно, – мужик отошел в сторону, освобождая вход. – Но, пока ты не сказала, отвечаю я. Правила.

– Конечно, – кивнула гостья.

Она, видимо, хотела добавить еще что-то, но передумала, повернулась к Винсу, одарила его ослепительной улыбкой и потянула внутрь:

– Идём.

Вот так, запросто и не разоружаясь.

Удивительно, но с наступлением вечера бар изменился до неузнаваемости. Если днём это было приличное безопасное место, где можно поесть, выпить и поговорить о делах, то сейчас... Сейчас произошла глобальная смена декораций. Столики – днем ярко освещенные – теперь оказались в тени, лиц посетителей было не разглядеть, что на столешницах, понимали только сидящие. Проходы освещены скупо.

Зато стойка... сцена в лучах рампы. Яркий свет, чёткий, жесткий. Прямо-таки приглашение – покажись миру! Не стрёмно? Так покажись!

А в придачу неритмичные вспышки в ультрафиолете и инфракрасном. Незаметные глазу, но сводящие с ума приборы ночного видения. Зато музыка лилась мягкая, не раздражающая, не вздергивающая. Тихо так, будто шепчет на ухо: здесь спокойно, расслабься – наберись сил... пригодятся.

Тут билось размеренно и гулко самое сердце сектора.

Бармен за стойкой увидел Су Мин и, не задавая вопросов, начал мешать коктейль. И только поставив перед девушкой бокал, обратился к её спутнику. Тот попросил пива.

Пока Су Мин тянула через трубочку свою слабенькую и сладенькую бурду, подошёл официант и замер рядом, чтобы проводить за столик.

Винс, сохраняя каменную морду, про себя всё-таки усмехнулся. Игры. Старые добрые игры. Демонстрация. Только теперь уже для него. Что ж, приятно…

В этот миг кореянка вдруг дёрнулась. Еле-еле, однако рейдер насторожился – не просто же так она согласилась именно на «Хризантемы», чего б ей тут напрягаться?

– С гайдзинами, значит, мы не встречаемся?! – квадратный негр с толстой шеей, обритой башкой и выразительной эспаньолкой на морде вырос в пятачке света, играя мускулами под просторной футболкой. – А этот типа, мля, узкоглазый?! Типа свой?!

Колоритный мужик! В зимних спортивных штанах, толстых кроссовках, с золотым перстнем на мизинце. Винсент готов был спорить, что на шее под футболкой у чернорожего болталась и золотая цепь, толщиной с палец. А вот думать он явно не думает. Приписать кореянке японское слово... намекнуть, что она японка. Или ему все азиаты на одно лицо? В любом случае, за куда меньшее убивают на месте.

Тем временем из-за спины крутого «спортсмена» неслышно вышел Ушлый, уже надевший шляпу. По пятам за бонзой проследовали двое его охранников. Место встречи, значит? Хе-хе…

Пока Винс с интересом разглядывал нового представителя сектора, тот многозначительно подвигал тяжелой челюстью и ткнул пальцем в рейдера:

– Эт, типа, не гайдзин?

Су Мин к удивлению Винса в ответ лишь расслабленно улыбнулась и развела руками:

– Бивень, твой отец был бакланом. Твой дед был бакланом, – девушка облокотилась о стойку. – И твой сын тоже будет бакланом. А кто все твои женщины, я лучше промолчу.

Правая ладонь кореянки развернулась к бугаю, и тот вдруг, коротко дёрнувшись, упал.

– Впрочем, о чём говорить с бакланом? – девушка посмотрела на официанта. – Веди. Мне надоело тут стоять.

Уже подходя к столику, Винс сказал:

– Беспроводной тазер – не самая надёжная вещь.

Его спутница пожала плечами:

– Кого любит мир, тому и соломинка – надёжный мост, – в полутьме улыбка девушки была не видна, но угадывалась в голосе.

* * *

У Айи опять болела голова. Не остро, до рези в глазах и тошноты, а нудно, монотонно. Боль расходилась волнами, как круги по воде. Разбуженная внезапной пробежкой и грохотом выстрелов, она родилась, словно далекое эхо. Только, в отличие от эха, не удалялась, а наоборот, неспешно приближалась, усиливалась.

У кроликов было тепло, но слишком людно. Общий зал у них, видимо, редко пустовал. А ещё на скамье возле стены девушке отчего-то именно сейчас было неудобно. Собственная одежда, впервые за последние дни сидящая по размеру, начала раздражать и мешать. Хотелось сдернуть с себя всё, вплоть до белья. Казалось, каждый шов впивается в тело. И голоса раздражали, и запахи. Даже нет, не раздражали. Бесили.

Однако народу припёрло трепаться. Керро, Алиса и Роджер свалили в одну из комнат, видимо, обсуждать грядущий рейд. Потом к ним присоединился Мать Тереза. Сидящие возле окна Эсмеральда, Питер Пэн и Тарзан резались в карты и о чем-то спорили. Карты шуршали и звонко шлёпали рубашками об стол. Эсмеральда притоптывала тяжёлым ботинком. Питер Пэн громко и заливисто смеялся… Чуть в стороне Покахонтас равнодушно разбирала свою снайперку. И все эти звуки Айю тоже неимоверно раздражали.