S-T-I-K-S. Мечты сбываются... (СИ)

Тамара нянчилась с ребёнком.

– Какая хорошенькая...

– Леший, скажите, что будет с малышкой?

– У нас в стабе есть хороший детский приют. Но её, скорее всего, быстро удочерят, она иммунная, и при заполнении документов это будет указано. Так что, всё с ней будет хорошо. Я смотрю, она вам пришлась по сердцу? Почему бы не оставить её себе?

– Нет, что вы. Я уже совершенно не в том возрасте. Да и не место ребёнку тут. Я не смогу за ней уследить и случится беда. Нет. Однозначно, нет. Пусть малышка живёт в безопасном городе, с нормальными родителями. Все сидящие за столом уставились на женщину. Леший даже приподнял брови:

– О чём вы говорите, Тамара? Разве вы не собираетесь ехать в Парадиз?

– Нет, конечно. Я останусь тут. – Твёрдо, безапелляционно заявила Тамара. – Что я там буду делать, в этом вашем Парадизе? У меня нет ни семьи, ни дома, я абсолютно никого, кроме вас, не знаю.

– Вы можете поехать в Институт. Там вас примут с распростёртыми объятиями и обеспечат всем необходимым. Это целый город науки. Профессоров, врачей, академиков. Там рай для вас, Тамара.

– Нет, Леший, спасибо. Но я предпочитаю остаться тут. И позвольте мне самой решать свою судьбу. Мне несказанно повезло очутиться, как вы говорите, в этом ужасном мире. Жизнь дала второй шанс. Она избавила меня от однообразия, от рака почек и даже от надоевшего до зубовного скрежета мужа. Я не собираюсь возвращаться к старой работе. Нет. И ещё раз нет! Я могу быть вам очень полезна тут. Кому-то надо следить за домом, приводить в чувство спасённых, готовить еду и многое другое, на что у ваших дежурных просто не будет времени. К тому же, я квалифицированный медик, и случись какая оказия... в общем, я думаю, мы друг друга поняли, – наградив Лешего твёрдым взглядом, не терпящим отказа, она продолжила безмятежно тетешкать ребёнка.

– Мням, ням, ням, дааа, – пожевав воздух, крякнул командир, охреневши глядя на борзую бабу. – О, как...

– Да-а, братан, так в оборот тебя ещё не брали... – неопределённо дёрнув щекой, посочувствовал другу Прапор.

Тишину нарушила Лена:

– А меня, вы тоже в приют сдадите?

Мужчины за столом переглянулись, предчувствуя очередной женский бунт.

– Я тоже могу быть очень полезной. Я не лентяйка, не нахлебница, я не буду обузой. – Лена смотрела на молчащих мужчин. – Я много чего умею. И женскую работу делать и мужскую...

– Леночка, дело не в том, какую работы ты умеешь делать, понимаешь, – Леший постарался как можно мягче объяснить ребёнку, – у нас очень серьёзная группа, и в ней нет места детям.

– А, как же Аби? Он же тоже в вашей группе, почему тогда вы его не сдали в приют? Он ведь ребёнок.

Мужчины вновь переглянулись.

– Аби – сын нашего друга. Покойного друга, и он отличный стрелок. Он уже полноценный боец. Не сравнивай его с собой. – Прапор раздражённо вновь дёрнул щекой.

– Я тоже умею стрелять. – Лена не сдавалась даже под тяжёлым взглядом Прапора, который, буквально, сверлил её.

– Ты, девочка, кажется, меня не понимаешь, – жёстко чеканя каждое слово, говорил Прапор, упершись костяшками в столешницу, подавшись чуть вперёд. – Мы тут не по банкам стреляем. Мы стреляем по людям!

– Я могу попасть человеку в глаз на расстоянии в пятьсот метров. Я стреляла в людей! Я могу убивать! Возьмите меня в группу на испытательный срок, вы не пожалеете, обещаю! – Отчеканила Лена, не отводя глаз от Прапора.

Его брови резко взлетели на лоб, и лысая голова напомнила вдруг шкуру шарпея.

– И, где же ты, милое дитя, умудрилась так лихо пострелять? – Голос Прапора стал вкрадчив, как у змея Каа, он продолжал буравить девочку взглядом.

Та не отводила глаз, смотрела твёрдо и прямо:

– Моя мама была егерем на одном из отдалённых участков тайги. Бывало, приходилось учить браконьеров. Иногда они устраивали целые облавы. Моя мать снайпер, подполковник в отставке, спецназ, антитеррор. У меня и бабуля снайпером была в Советском Союзе, по горячим точкам покаталась хорошо. И прабабушка в войну Отечественную. Мама говорит, это наследственное, талант. Ещё я следопыт, мать научила.

– Династия, значит... угу... – голос Прапора смягчился, напряжение спало, он сел на место, налил в кружку чаю. Поставил чайник и сказал:

– Завтра утром я посмотрю, как ты стреляешь, девочка.

***

Больше двух метров рост, косая сажень в плечах, длинные, по плечи косматые волосы стянутые кожаным ободком и не менее косматая борода с двумя косичками на варяжский манер-человек шёл медленно, размеренно делая широкие шаги. Рядом, чуть более торопливо его сопровождал лысый , хмурый мужчина, голова которого едва достигала плеча здоровяка. Друзья увлечённо беседовали.

– Что, Прапор, сделала тебя девчонка?! – Леший медленно шёл рядом, довольно улыбаясь в косматую бороду.

– Сам в шоке. На четыре. Нет, Леший, ты представляешь, какая-то соплячка меня – и на четыре!

– Тебя... Она вровень с Аби бьёт, если не дальше пятисот метров, хотя, и дальше тоже не сильно отстаёт, а у него ведь дар, если ты не забыл.

– Да, уж, детки пошли... – усмехнулся Прапор, – один мне всю плешь проел: – «Возьми меня в рейд, пожалуйста, обещаю, честное слово, без разрешения больше никого ни убивать! Честно-честно!», – и смотрит же, гадёныш, такими ангельскими глазами, что так и хочется поверить. А эта: – «Могу попасть в глаз человеку до пятисот метров...». И, главное, смотрит как! Ты видел, как она смотрела?! Вот потому, Леший, я своих детей и не завожу. Они теперь какие-то странные пошли, опаснее мутантов даже.

Леший забулькал басистым смехом.

– Что же ты тогда её заграбастал в свой отряд? Пусть бы у меня и оставалась.

– Ты и так у меня двоих бойцов отжал. Имей совесть! Я её поднатаскаю чуток, дурь лишнюю выветрю, и отличный снайпер получится. Ты, кстати, видал, как она на тренировках Тороса с поста сняла? Не, правильно я её назвал, точно – Рысья! – Прапор оскалился. Его улыбка скорее вызывала страх, чем ответную улыбку, но по-другому этот человек улыбаться не умел. Он вообще редко улыбался.

– С чего это ты решил, что я у тебя бойцов отжал? Никого я не отжимал, они сами попросились. Чего вот от тебя Муха ушёл? – Леший остановился, преградив путь Прапору, и уставился на него, не мигая. Глаза его стали враз серьёзными, жёсткими.

Прапор, дёрнув щекой, опустил глаза в землю.

– Знаю, сам виноват. Из лазарета выплыла информация о его паутине. Ты же знаешь: у нас все суеверные, вот и стали парня сторониться. Кто он теперь? И не человек, и не кваз, и не мутант. Вообще не понятно: кто он и что за сюрприз выкинуть может.

– Нет, Прапор, не знаю. В моей группе суеверных нет. Его приняли, как родного. И ты верно сказал, он непонятно кто и неизвестно на что теперь способен. И во что он превратится, если уйдёт от людей отверженный, обозлённый недоверием и предательством. Как это потом может аукнуться, ты подумал? Вот и Торос поэтому ушёл, что потерял общий язык с бывшими сослуживцами. Они и на него косо посматривать стали. И Болт из твоих был. – Леший будто очередной костыль вбил в крышку гроба. Прапор заиграл желваками и поменялся цветом лица, сжав кулаки до хруста.

– Так что, ты хорошо подумай, прежде чем тащить к себе девчонку. Наведи порядок. Это я тебе, как другу, советую, а потом и Рысю заберёшь, если она согласится. Я никого держать не собираюсь, но и девчонку портить не дам. Хороший она человечек, чистый. И имя ты ей хорошее дал -Рыся...под стать натуре внутренней, так что, раз крёстный ты ейный, то и в ответе будь. Понял?– Леший улыбнулся, дружески хлопнул товарища по спине. Прапор от удара хекнул, враз сбив дыхание.

– Я понял тебя, Леший. Спасибо. – Чуть закашлялся и повёл плечом. -Всё понял, прав ты, старый, как ни глянь. Да, пусть у тебя живёт, а там видно будет и с архаровцами своими я тоже разберусь как только приеду.

Эпилог