Стриптиз (СИ)

Ещё притормаживала связь между Софьей и Андреем — непонятно, что Боголюбскому в голову стукнет. Он — в раздрае, я — на подвесе. Чего он по этой теме решит — непонятно. Ещё хуже: даже исполнение его прямого приказа не означает «правильно». Нужно учесть не только явные, но и скрытые, даже от него самого, мотивы и следствия.

Завишу я от него. Вплоть до самого существования.

И моя «жаба». Ну ведь редкостная же женщина! Неужто нельзя её как-то… к моей пользе приспособить?!

Софья напрочь не желала примириться со своим статусом. Нормальный путь — «честно выслужиться» — она отметала. Дорогу «через постель» я ей закрыл. Она химичила и комбинировала, хитрила, интриговала и пыталась найти свой «путь наверх», свой «персональный золотой лифт».

«Один — в поле не воин» — не только военная мудрость.

Софья попыталась построить свою команду в женской части населения.

Я уже говорил, что мужская и женская половины стай хомнутых сапиенсом имеют довольно раздельные иерархии.

Гапа, как это свойственно добрым, здоровым, уверенным в себе женщинам, сперва была в восторге от Софочки. Потом, почуяв, что та «тянет одеяло на себя» — обиделась. Дальше… обычная эскалация конфликта. В женской среде. С кучей недомолвок, непоняток.

— А вот она сказала, а вот мне передали…

— Кор-р-р-роче!

— Что ты на меня кричишь?! Мне и так…

И в слёзы.

— Стоп. Кафтан надень.

— С… с чего это?

— Ты — старший советник. Голова приказа. Изволь решать дела своего приказа самостоятельно.

— Но… она ж… и как я буду выглядеть?

— В чьих глазах? — Плевать. Главное — как ты выглядишь в моих. Сейчас — слабенькой и глупенькой. Пожалеть и в сундук убрать. До лучших времён.

— Меня?! В сундук?! Из-за этой стервы?! Ну уж нет!

Софочка оказалась в штопальщицах. Ни общее образование, ни технологические знания, ни безусловные организаторские таланты, как оказалось, значения не имеют. Не умеешь работать в команде — будешь в одиночку заплатки пришивать. Иголка с ниткой, куча драных портов да рубах. Вкалывай. В смысле — втыкай и продёргивай. Рабочий день — 14–16 часов, исправление допущенного брака — в свободное от основной работы время.

— А я не хочу!

— А знаешь — на кирпичах опять бабы нужны. Прежние сдохли.

Немалая часть насельников жила в казармах, приход каждой новой толпы переселенцев сопровождался полным раздеванием… Ворохи грязного драного тряпья подымались иной раз до потолка штопальной мастерской.

Софья снова пыталась построить себе команду. Но «штопальщицы» — бабы простые, «куртуазного» обращения не понимают, «альфы с бетами» у них уже есть, роли строго расписаны. Софочку малость побили, подставили, снова побили. Обучили некоторым аспектам однополой любви.

Как там, у улемов? — «Полизать — не харам»?

Для Софочки это было потрясением.

Ей! Потомственной боярыне! Княгине Суздальской! Приходится какую-то старую драную курву подлого сословия, сбежавшую из Владимира от казни кнутом за непотребное поведение, ублажать! После изнурительного трудового дня — пол-ночи изображать восторг страсти и удовольствие наслаждения.

Конечно, можно пойти к Гапе пожаловаться. Попросить перевести в другое место, защитить… Но — «и как я буду после этого выглядеть?».

Говорят, люди — разумные существа. Но куда вы денете такие свойства как гордость? Или — гордыню?

Когда в мои застенки попали епископские — Софье была радость неописуемая! Из «штопальщиц» она перебралась в подземелье. Кое-кого из допрашиваемых — она знала, о многих слышала. Её показания были полезны. Некоторые персонажи «ломались», услышав о своей подноготной, о подробностях событий, про которые мы знать не могли.

Кому-то покажется странным, но две недели допросов и пыток, оказали на неё благотворное влияние — она отдохнула, отоспалась. Трифу эти дела едва не довели до анорексии. Софочка — наоборот.

Ну, не её же на дыбу вывешивают!

Нормальный здоровый эгоизм светской дамы. Так им и надо, дурням долгогривым.

Казнь и мои игры с отрубленной головой Феди Ростовского — её потрясли. А новость о приходе во Всеволжск Изяслава с дружиной — нешуточно испугала.

— Он за мной идёт?! Андрей велел меня в Боголюбово привезть?!

— Не знаю.

— Ты ж меня ему не выдашь?! С Всеволжска выдачи нет — сам говорил! Тебе лжа заборонена!

— Что говорил — помню. Сослужишь службу — не выдам.

Удивительная женщина. Даже пребывая в немалом страхе, она мгновенно уловила, что мне от неё что-то нужно. И принялась торговаться:

— Ванечка, миленький, сослужу! Конечно! Что ни пожелаешь! А ты за то — три моих желания исполнишь. По рукам?

Изображаемая ею шаловливая улыбка намекала на область жизнедеятельности, из которой последуют её «хотелки». Но я-то «тётушку» уже знаю.

— Нет.

— Ну как «нет»?! Ну почему «нет»?! Мы с тобой, чай, не чужие люди. Ты ж меня тётушкой кличешь. Иль тебе жалко? Иль боишься, что не осилишь?

Вот же… манипуляторша.

Ни сил, ни времени у меня не было. Счёт шёл уже на часы. Ещё куча дел не сделана, люди не расставлены, возможные варианты не обеспечены…

— Ладно. Исполню.

Она радостно всплеснула руками, попыталась кинуться мне на шею. Довольная, начала загибать пальцы.

— Значится так. Перво-наперво… Хочу с сыночком своим, с Изяславом повидаться. Тайно, чтобы гридни его, от Андрея даденные, не прознали, не схватили да не потащили. Уж я первенцу-то своему по-рассказываю! Про дела его папашки, Андрей свет Юрьевича. Уж Андрюшка-то потом наплачется, пескариком по сковородке наскачется…

Меня такое желание поразило. Потрясло своей… неразумностью.

Софья рассматривала своих детей, как продолжение самой себя. Даже мысль о том, что Изяслав — взрослый парень, что у него есть собственная голова, что он может в конфликте между родителями взять сторону отца…

— Гос-споди, Ванечка! Да что ты выдумываешь! Я ж его вот такусенького… он же весь из меня!

Что тот шести-восьми фунтовый кусок мяса бледно-синюшного цвета с головёнкой домиком, беззвучно открывавший ротик, вырос в самостоятельного взрослого человека. Со своими мозгами, представлениями, целями и ценностями… Нет, умом она понимает. Но не всерьёз. Это игра такая. А на самом деле… дитятко бестолковое. В пелёнки дует, пузыри пускает, ручонки бессмысленные тянет. Это давно было? — Да какое ж давно?! Я ж как вчера помню!

Послушный инструмент для создания проблем мужу, не — «человек разумный».

— Уймись, Софочка. Сперва — служба, потом — хотелки твои. Слушай внимательно.

Она, весьма довольная тем, что заставила меня принять на себя обязательства, принялась изображать «добровольное и добросовестное сотрудничество». Сосредоточенно, как примерная школьница, старающаяся не пропустить ни одного слова при объяснении важного урока, хмурила брови, то поджимала, то выпячивала губы. Выражая полное внимание и понимание поставленной задачи. Прямо — первая отличница в средней школе.

Кажется, моё поручение — обслужить Сухана — её несколько удивило. Но не сильно взволновало. Опыт «трудоустройства» в плену у литваков после «сожжения Москвы» да и вообще… Не смертельно. Подробностей и смыслов я ей не разъяснял:

— Сухан придёт за тобой. Отведёт куда захочет. Скажет — как. А ты уж расстарайся. С этими… ну, с чуйвствами жаркими. Крики там, стоны, охи-ахи… Не ублажишь мертвяка моего — уговора не было.

Это было одно из самых тонких мест в сценарии приёма княжича. Требовалась чёткая синхронизация. При том, что нужные моменты времени могли быть предварительно определены только приблизительно. Отчего приведя Изяслава в свой «театр», мне пришлось обегать избу. Чтобы скрытно от зрителя подать Сухану сигнал: в зале — аншлаг, подымайте занавес.

Премьера удалась. Зритель убыл впечатлённый. Теперь бенефициантка требует оговоренный гонорар.

«Долг — платежом красен» — русская народная мудрость.

В этот раз «платёж» и вправду вышел… несколько красным.