Путь Искателя (СИ)

  Организм, сама его природа, отчаянно сопротивлялась вторжению извне, и это противоборство вызывало жуткие по силе судороги боли, проходившие по всему телу, по коже, мышцам и костям. Яростный крик исторгся из его глотки, из самых недр обожжённой  странным воздействием души.  Изображение затухало и вдруг резко погасло. Алексей рывком проснулся, вскочив с кровати. 

Глава I. 

Город-28.

Проснулся как всегда рывком, с льющимся холодным потом по спине и рукам. Опять был этот сон, мучающий меня вот уже два года. Всё повторилось – эта экспедиция, будь она трижды проклята, стены мёртвого завода, безумный бег и ходячие мертвецы, и всё это словно через жёлтую призму. Помню же, не участвовал я в ней, в те далёкие теперь дни бесцельно бродил по долине, прозванной сталкерами Тёмной. Совершенно справедливо, между прочем, прозванной.  Да и в армии вообще не служил никогда. И всё равно навязчивые сны. Бред. Тем не менее, от снов отходить надо, тем паче просыпаемся мы не в мечтах и воспоминаниях, а в часто суровой реальности, и ничего поделать с этим нельзя, как ты не старайся. Такие вот дела. Вставать с относительно мягкой постели жуть как не хотелось, а хотелось полежать ещё несколько сладких мгновений, продлив удовольствие хотя бы ненадолго. Что же, к реальности, так к реальности. За эти две недели, пока я отдыхал от Зоны, отлёживаясь в крохотном номере на втором этаже бара-гостиницы «Кровосос», в ней произошла масса вещей, причём самых неожиданных. Ну конечно, начать надо со сверхмощного Выброса, изменившего всё день назад. Выброс был сверхплановым, и предвестники его были слабыми, почти незаметными тут, в полукилометре от Периметра, то есть на Большой Земле, вне Зоны. Началось локальное светопреставление в полвторого, причём совершенно спокойно и относительно тихо.

  Небеса полностью закрыл мощнейший облачный слой, из-под которого задул сбивавший с ног ветер. Ветер был холодный, северный, и настроение он отнюдь не улучшал. Вышел я тогда подышать воздухом свежим, тоскливо посмотреть на север. Неприятностей ничего не предвещало, поскольку ветер в октябре месяце, пусть даже и сильный, не является чем-то сверхъестественным. Вот только собаки армейские, что на южном блокпосту обнюхивает проходящих в Город, завыли странно, громко и протяжно. А потом пришёл первый подземный толчок. Феноменально сильный, он едва не сбил меня с ног, повалив мордой в придорожную пыль. Настолько сильного толчка-предвестника я не чувствовал даже на старых армейских складах, когда пережидал в одной из полуразрушенных деревянных хибар заставший врасплох Выброс. Но склады и Город-28 даже сравнивать глупо – расстояние от центра Зоны совсем разное, да и склады уже глубокой Зоной считались. Короче, толчок меня огорошил. Когда я пришёл в себя, последовал новый, куда более мощный сравнительно первого, толчок, поваливший на землю не только меня, но и многих других людей, вышедших из баров и подпольных скупок, посмотреть что такое происходит. Толчки шли не переставая, с амплитудой в одну - две секунды. На земле валялись даже самые крепко стоящие на ногах, не сумевшие противостоять напору стихии. Толчки прекратились также резко, как и начались, просто пропав. Что будет дальше, я прекрасно представлял. Все потихоньку приходили в себя, стряхивая пыль с одежды. Ветер стих, и листья на деревьях прекратили трепыхаться, подчиняясь его могучей воли. Даже неистово лаявшие и рвавшиеся с цепей собаки угомонились, повиливая хвостами. Всё улеглось, вернувшись в исходное состояние. Только воздух стал какой-то чересчур наэлектризованный, лёгкое покалывание шло по всему телу, а волосы зашевелились во всех местах. Люди больше всего напоминали сейчас панков или ещё каких-то представителей субкультур со стоящими ирокезами. На мачте, на которой флаг пару минут назад неистово трепетал, а теперь поник, появились проблески холодного голубого свечения, особенно яркого на самой верхушке. Огни святого Эльма. В воздухе отчётливо запахло озоном. Буквально всё пронизывали заряды электричества.

И грянул гром. Грянул оглушительно, заставляя закрывать уши руками и пригибать головы свидетелей буйства природных сил. Мириады, неисчислимое множество молний сошлись в безумном танце в небесах, ставших ярко-алого цвета, будто их кто-то подпалил. Молнии рисовали замысловатые узоры, причудливо скрещивающиеся и переплетающиеся. Невольно чувствуешь себя полным ничтожеством, пустым местом, находясь рядом с разбушевавшейся стихией. Небо стало невыносимого багрового цвета, оно давило на сознание, словно говорило страшным голосом: «Беги не останавливаясь».

Всё задрожало, у людей и у всех предметов исчезли тени, а сами предметы стали одинакового багрово-серого цвета. Всё поплыло, раздваиваясь и становясь всё мутнее и мутнее. Удар! Мощный удар, словно ударили по голове чем-то тяжёлым, опрокинул меня в пыль, лишив последних чувств и ощущений.

  Именно таким мне запомнился этот Выброс, проявивший свою неистовую силу даже тут, за Периметром. Что было ближе к центру Зоны, а тем более в самом центре, сознание отказывалось даже представлять. Сообщество Зоны хранило гробовое молчание ровно день. А затем сталкерская сеть словно взорвалась. Казалось, что писали абсолютно все, и абсолютно обо всём. Были вопли отчаяния с призывами о помощи, странные сообщения о чём-то необычном, о внезапно одичавших мутантах, о том, что Зона словно бы поменяла кожу, изменившись до неузнаваемости. Непрерывным списком шли имена погибших. Даже по приблизительному подсчёту погибло более двух сотен сталкеров. Фигня какая-то творилась, совершенно непонятая. Но так уж человек устроен, что на всякую фигню, была бы она загадочная и необычная, его тянет словно муху на известную всем субстанцию. Меня же тянуло особенно сильно, просто непреодолимо. Имён в Зоне зря не дают, только за отличия и что-то необычное, а знали меня в среде сталкеров как Искателя. Но так, между делом, а если говорить по существу, то многие верят, что Зона оставляет своё зерно, кусок самой себя в душе человека, заставляя его возвращаться вновь. 

Подумав ещё минуты две о всяческой лирике, усилием воли заставляю себя сесть на кровать. Окно тёмное, это видно сквозь тоненькие шторки. Обстановка в комнате убогая – кровать, столик один и стул допотопной эпохи. Лампочка, правда, была, вкрученная в стену, а рядом красовался белый запыленный выключатель. Ничего интересного. То, что окно тёмное, это хорошо. Солнце ещё не взошло, до рассвета около часа. Есть время, на всё есть время. Накинув незамысловатую одежду, висевшую на спинке кровати, покидаю комнату. В ближайшие три-четыре месяца она меня точно не увидит. Как и весь мир за Чертой, называемой Периметром. Сухое словечко, но для посвящённого оно нечто большее, чем барьер между чем-то и чем-то. Эта Черта. Именно так, с большой буквы. 

  Лесенка небольшая, скрипучая. Вторая ступенька сверху прогнулась под чьим весом, надо быть осторожнее. В баре, находящемся на первом этаже, пусто, если не считать хозяина с вечно хмурым взглядом, спокойно натирающим стаканы. Настроение сегодня у него заметно лучше, так как вчера он устроил «славную попойку» по случаю приобретения какого-то редкого хабара. Ходок, его принёсший, получил отличную оплату – хватит на безбедную жизнь где-нибудь на террасе виллы на берегу Средиземного моря в окружении кипарисов и услужливой прислуги. Однако ушёл обратно, туда, за Черту. Будь на его месте я, не раздумывая, поступил бы точно так же. Почему – сам не знаю, пусть психологи разбираются, их работа это, в чужие мысли и намерения лазить. Услышите когда-нибудь о том, что сталкеры в Зону за наживой идут – плюньте говорящему в глаза, о сталкерстве он имеет такое же понятие, как абориген центральной Африки о биноме Ньютона. Хотя нет, некоторые выродки за Черту именно за этим прутся. Судьба их весьма незавидна, поскольку таких Зона распознаёт сразу и воздаёт им по деяниям – кому могилу безвестную, а кому – жалкое  житьё нахлебника в Приграничье. Как распознаёт – разговор отдельный. А вот что сталкер ищет за Периметром – уже личное дело самого сталкера.