Нашествие

Кунгурская ледяная пещера

Первые два ледяных грота они миновали без приключений. В гроте Крестовый, как его назвали Лианэли адепты, погоня впервые дала о себе знать. Из мрака тоннеля появились многочисленные черные тени и вампиры. Но адепты встретили их молниями и огненными шарами, а тех, кто счастливо избежал магических ударов – «приголубили» своими мечами эдемиты. Атака нежити захлебнулась, и следующий грот они миновали вновь беспрепятственно.

В очередном гроте в глаза бросались причудливо обработанные природой камни. Они напоминали каких-то мифических чудовищ. Но любоваться камнями эдемитам и адептам было некогда, ибо их преследовали тоже чудовища, но отнюдь не мифические. Именно здесь нежить настигла беглецов во второй раз. Из туннеля появились туманные фигуры, смутно напоминавшие человеческие. Это вампиры, наконец, прибегли к своей странной магии, не имевшей аналогов ни в магии Тьмы, ни в магии Света или стихий, ни даже в известной своим разнообразием и изощренностью магии Нижнего Мира. Попытка сжечь эти туманные сгустки стихийным волшебством результатов не принесла, и эдемиты уже хотели испробовать на них свои магические клинки, когда из тоннелей и расщелин на них ринулась неисчислимая стая летучих мышей. Это были действительно самые обыкновенные летучие мыши, правда, неизвестно откуда взявшиеся в таком количестве. Но эдемитам и адептам усмирителей легче от этого не стало: легионы мелких тварей кидались на них с каким-то чудовищным остервенением, и дай им волю, все пятеро в считанные минуты превратились бы в дочиста обглоданные скелеты. Огненные волны, посылаемые адептами, помогали не слишком, а от эдемитских мечей и вовсе не было никакого толку.

Тогда, мобилизовав последние жалкие крохи оставшихся у них магических сил, эдемиты наложили на себя заклятье «вторая кожа», суть которого заключалась в следующем. Вокруг тела объекта создавался тонкий слой невидимого покрова, защищающего его от механических повреждений чем-либо простым, вроде зубов, ножа или немагического меча. Причем, те, кто прикасались к этому слою своей незащищенной живой плотью, тут же умирали. Естественно, для данных обстоятельств вряд ли можно было придумать что-либо лучше. Летучие мыши, что называется «дохли пачками». Вот только защитный покров этот был не вечен, и истощался от любой попытки пробить его. А в таковых попытках тут недостатка не было. «Вторую кожу», конечно, можно было бы восстановить, да вот энергии для этого у эдемитов уже не было. Так что защитный покров довольно быстро исчез, но, к счастью, вместе с летучими мышами, которых, все-таки, оказалось ограниченное количество.

Однако тут же, не дав им опомниться, вампиры в своем обычном облике и черные тени нанесли свой удар. Страшная схватка, состоявшаяся в этом гроте, унесла жизни одного эдемита и одного адепта. Остальным удалось спастись бегством.

Третий и, по всей видимости, последний раз их настигли в зале у большого подземного озера. На этот раз нежить действовала наверняка. Зная, что магическая сила личей истощилась в сражении у деревни Филипповка, эдемиты почему-то решили, что враг остался совсем без магов, совершенно забыв при этом о магических способностях пустотников. Свою ошибку они поняли, когда волна пламени, направленная последним оставшимся в живых адептом, не смогла причинить атаковавшим вампирам и черным теням ни малейшего вреда – они были надежно укрыты магическим щитом. Эдемитам вновь пришлось демонстрировать свой высокий класс боя на мечах, но все же одному из вампиров удалось проскользнуть им за спины и убить оставшегося практически беспомощным адепта.

Медленно отступая к тоннелю, в котором чуть больше десяти минут назад скрылся хвост колонны беженцев, Лианэль с отчаянием поняла, что это все. Физические возможности эдемита существенно превосходили человеческие, но и у них был свой предел. И Высшая эдемитка чувствовала, что он близок: наливались свинцовой тяжестью ноги и руки. Скоро она уже не сможет поднять меча. А из тоннеля появились пустотники. Избавленные со смертью адепта от обязанности защищать остальных от магии, они очевидно решили принять самое деятельное участие в расправе над последней парой эдемитов. Это был точно конец… Никаких шансов. О, Создатель, но как же ей не хотелось умирать под этими сумрачными сводами, где лишь молчаливое зеркало вод подземного озера станет свидетелем последних мгновений ее жизни! И самое плохое, что все зря! Десять, ну от силы пятнадцать минут форы, которую им героическими усилиями удалось обеспечить беженцам, учитывая мобильность гвардии Тьмы, преследовавшей колонну, были практически ничем. Вот сейчас они падут, а через некоторое время нежить настигнет людей и учинит чудовищную резню. И до безумия горько от мысли, что их смерть будет напрасной.

Последний из ее спутников пал минуту спустя, когда до него добрались пустотники. Одна… Один в поле не воин. До сих пор эдемиты много раз опровергали эту народную мудрость, зачастую в одиночку расправляясь с многочисленными врагами… Но не с такими врагами. Нет, не с такими…

Пустотник Алькасар с наслаждением наблюдал за последними (в этом он не сомневался) мгновениями жизни Высшей эдемитки. Она будет первой Высшей на его счету, но не последней, уж будьте уверены! Может и самому помахать немного мечом? Когда-то он был очень тщеславен, но тысячелетия не прошли даром. Теперь он твердо отдавал приоритет результату перед личной славой и доблестью. Разве что когда одно другому не мешает… Но ведь это как раз тот случай! Почему бы лично не прикончить эту эдемитскую тварь? Почему? Какое-то странное глубинное чувство мешало ему. В чем дело? Почему интуиция приказывает ему не вмешиваться? Что не так?

Сразу три пустотника… «Ого! Уважают!» – мелькнула у Лианэли тщеславная мысль за мгновение до того, как наступил предел. Перетружденная кисть руки не выдержала мощнейшего удара рыцаря Тьмы. Пальцы разжались, и ее меч со звоном покатился по камням. Финал! Пустотник занес свой клинок…

Ослепительный синий росчерк вспорол полумрак пещеры, до сих пор рассеиваемый лишь слабой электрической подсветкой – грот этот лежал на туристическом маршруте. Но вспорол он не только полумрак, но и грудь пустотника, готового уже прикончить ее. Лианэль почувствовала, как перед ней словно пронесся ледяной ветер, ощутимый даже в холоде пещеры. Через секунду два других пустотника, стоящих к ней ближе всего, разделили судьбу первого. Их разрубленные доспехи с грохотом упали на камни, а Тьма, составлявшая сущность этих тварей, исчезла, поглощенная синим сиянием, становившимся все ярче.

В этот момент в ее мозгу царил полный кавардак, вызванный резким переходом от безысходности и ожидания неминуемой смерти к вспыхнувшей ярким факелом надежде. Она могла лишь безмолвно наблюдать за феерическим зрелищем, признаваясь себе, что давно не видела ничего столь же впечатляющего.

Страшный удар неизвестной магии – и сразу несколько вампиров и черных теней превращаются в ледяные статуи, через мгновение распадающиеся на мельчайшие осколки. Вновь начал свой смертоносный танец магический меч (а теперь уже ясно, что это именно меч), разя нежить направо и налево, а фигура того, чья рука держала это оружие, двигалась столь стремительно, что Лианэль могла видеть в полумраке лишь размытую тень.

Волны мощи, исходящей от оружия ее нежданного спасителя, были столь сильны, что Лианэли становилось плохо от одной только мысли о ней и о том, что произошло бы, если б эта мощь была направлена против нее. Странным образом именно эти мысли и рассеяли то временное затмение, в котором из-за шока пребывал мозг эдемитки. «О, Создатель, да это же Каладборг и Рогожин!» – эта мысль подействовала на нее подобно ушату холодной воды. Не странно ли: один смертельный враг спасает ее от другого? Вот только не затем ли, чтобы потом самому ее убить?

Пока Дмитрий Рогожин добивал тех тварей Тьмы, у которых не хватило ума быстро смыться при его появлении, Лианэль, стараясь двигаться незаметно, подобралась к своему мечу и взяла его в руки. Разумеется, усталость никуда не делась, да и магические силы у нее тоже не появились. Высшая эдемитка вполне отдавала себе отчет, что против Рогожина с Каладборгом шансов у нее ничуть не больше, чем против нежити, которая только что чуть не разделалась с ней. Но сдаваться просто так ей не позволяла гордость.