Расправляя крылья: Шаг перед пропастью (СИ)

— А зачем? — ответила она, окончательно все поняв и успокоившись. — Смысл?

— Смысл? — Я подался вперед. — Ты знаешь, как я к ней относился! Что ради нее в принципе и совершил это безумство — пришел в ваш долбанный корпус!

— Пришел, — согласилась она. — А дальше? Дальше что, Хуан?

Она тоже подалась вперед, ко мне, схватив руками за грудки и толкнув на люк кабины.

— Ты знаешь, почему они не решаются начать вторую фазу? До сих пор, хотя прошло уже столько времени? — Глаза ее пылали, и мне стало страшно. Наверное, впервые. Я увидел, что у этой женщины в душе, увидел ее презрение, ее ненависть в свой адрес, которые она тщательно маскировала все это время ввиду "политической необходимости".

— Потому, что ты — тряпка! — вырвался ее крик, напоминающий рык зверя. — Сопливая тряпка, льющая сериальные мыльные сопли, вот кто ты!

Слова ее срывались с бешеной энергией и больно резали душу. Потому, что она не лицемерила, не врала (что у нее в порядке вещей). Она была искренняя, и эта искренность разила похуже любой самой лучшей лжи.

— У тебя куча талантов, — продолжала разоряться она. — Сильный, умный, понимающий человеческие души. Способный к планированию операций — это все инструкторы подтвердили. Преподаватели тобой не нахвалятся. Но на деле ты "сливаешь" все свои достоинства сентиментальным дерьмом, которое так и лезет изнутри!

Она сбилась, начав остывать. Отпустила. Но голос продолжал лучиться желчью.

— Да, морду набить марсианам ты можешь — там ведь думать не надо! И повести парней в бой с превосходящим противником. И окружить взвод условного противника на полигоне, после чего методично расстреливать его, пользуясь рельефом, не неся потерь — это ты можешь тоже. Но ты ТРЯПКА, Хуан! — закричала она. — И пока ты не выкинешь из себя всю свою дурь, так и будешь бесправным кадетом, "малышней", день за днем, год за годом! Так и будешь сидеть на базе, изучая одни и те же дисциплины! А после станешь никем иным, кроме презираемого тобой "мяса", частью резерва. И Лея, да и все остальные члены Совета, сделают все, чтобы ты никогда не засветился, не встретился с Бэль и не испортил планы на будущее этой планеты.

Она окончательно успокоилась, откинулась назад, сделав несколько тяжелых вздохов.

— Мы решаем судьбы государства, Чико. Всей Венеры. Ста десяти миллионов человек. А так же тридцати миллионов марсиан, членов Альянса. У нас нет возможности отвлекаться на личное.

Да, с Бэль ты познакомился раньше. Да, с нею у вас что-то было, причем обоюдное — эта мерзавка в поисках тебя чуть не разгромила твою школу. Но думать ты должен не о ней и не о себе. И не о Фрейе с Мариной. И не, прости за прямоту, о Пауле с девочками.

— Думать ты должен о ВЕНЕРЕ, мать твою! — снова сорвалась она на крик. — И вот когда мы увидим это в тебе, превалирование государственного над личным, когда увидим в тебе мужа, а не мальчика, только тогда начнутся и вторая, и третья, и четвертая фаза!

Вновь выдохлась. Ох, и трудно достаются иногда некоторые слова. И оттого ранят они гораздо больнее, чем сотни других, эмоциональных, но не таких искренних.

— Так что сиди пока на базе, юноша, и не высовывайся — тебе же будет лучше, — подвела она итог. — Отпустить тебя мы больше не можем, даже если захотим. А значит, так и будем растить рядового бойца резерва. Извини, Чико. Жизнь есть жизнь, ничего личного.

Молча ехали долго. Наконец, я не вытерпел:

— У меня так сильно много возможностей думать о Венере?

Она, видно, тоже отошла, пожала плечами.

— Начинается все с малого.

— А мне кажется, ты преувеличиваешь. И вешаешь на меня каких-то своих мифических собак. Которые бегают у тебя в голове и только там.

— Хочешь сказать, что дорос до следующего этапа? — усмехнулась она, но меня было уже не пронять.

— Нет, не хочу. Пока не дорос. Но пенять мне про "мужа" и "мальчика" не надо.

— Солнце мое, это не ты сосватала мне Капитошку? — перешел я в атаку, повесив на лицо ядовитую улыбку, добавив в голос энергии. — Твоя идея или Катарины, поэкспериментировать с нею? Возможно, Катюша придумала, штука в ее стиле, но Мишель, лапочка, не ты ли дала добро на операцию?

От слова "лапочка", не вязавшегося с контекстом беседы, собеседница вспыхнула:

— Я…!

А вот что именно, "я", сформулировать не смогла. Есть, получилось, поехали дальше!

— А эти девочки за воротами? Пеняешь меня ими? — Я глубокомысленно покачал головой. — Но ведь это ведь ваша идея — научить меня магии обаяния. Как одному из самых важных методов в грядущей работе. С чего вдруг? — Я сорвался на крик:

— Так почему, маму вашу, вы не даете мне испытать эту магию в полевых условиях? На "необъезженных" непредвзятых девочках "с улицы"? Хотите, чтобы был ботаном-теоретиком, понятия не имеющим о практике? Чтоб лопухнулся на первом же свидании с вашей подопечной? А, пардон, до свидания еще дожить надо! Что с вашим подходом маловероятно. Нет, конечно, вы все-таки выкрутите как надо, администратичный ресурс — великая вещь, познакомить нас познакомите…

…Вот только эта великая вещь ничего не стоит без исполнителя, Мишель, — подвел итог я. — Грамотного, толкового, обученного не только ЗНАТЬ, как надо делать, но и умеющего ПРИМЕНЯТЬ знания на практике.

Она слушала, не перебивая, давая высказаться.

— Ты для этого подобрала меня на улице, на этой помойке — почувствовала, что потяну? — Вздохнув, я принялся наезжать с новой силой. — Ну, так дай же мне развиваться, Красавица! Дай мне готовиться к вашей гребаной второй фазе и мыслить "государственно"! Для начала тренируясь на всех этих девочках! Огради от своих глупостей и наездов! А?

Кажется, я выдохся. Но действительно, достали. Понимаю сеньорин офицеров, со стороны мои дела с этими девочками выглядели совершенно не "государственно". Б…ством выглядели, особенно в свете "проблемы Санчес". И понимаю, что доказать что-то в этой ситуации сложно. Но это так, я, действительно, экспериментировал, и она обязана в это поверить. Иначе ни о каком сотрудничестве, ни о каком доверии между нами больше не может быть и речи.

Есть, попал. Словно прочтя мои мысли, Мишель назидательно скривилась:

— Это здорово, конечно, Хуан, два месяца каждый увал развлекаться, снимать по клубам девочек нетяжелого поведения, а после тыкать в лицо, мол, тренировался, методички обкатывал. Понимаю. И понимаю, что возразить в свете изучаемого тобой трудно.

— А ты попробуй, — хмыкнул я. — Давай поиграем в эту игру. Она хоть и детская, зато эффективная. Давай, аргументируй, что не так в версии, а я пооправдываюсь.

К счастью, она гораздо больше меня понимала, что этот мост между нами нужно установить во что бы то ни стало. Тяжело вздохнув, попробовала закинуть сети.

— Количество. Двенадцать увалов — тринадцать девочек. Это как объяснить?

— Качество, — парировал я, обалдевая про себя скрупулезности подсчета. Ну, полный контроль! Тотальный! — Они все разного "качества". Если говорить языком математики, разных параметров. Национальный состав, психотип, социальный статус, достаток. И даже с интеллектом я экспериментировал — от откровенно тупых до этой… — Я забыл имя девушки, закадренной мною в последний раз, лицо которой четко проявилось в памяти. — Которая учится в частной школе. Любой эксперимент тем точнее, чем больше и объемлюще выборка, тебя должны были этому учить.

Шпильку она проигнорировала, даже не обратив внимания.

— Хорошо, подойдем с другой стороны. Тебе совершенно бесплатно дана выборка в триста… — Она хмыкнула, видно хотела сказать околоцензурное выражение, но передумала — …Испытуемых. Допустим, многие из них близки в социальном плане. Но далеко не все. Твоя Маркиза, например, в приюте провела совсем немного, она из нормальной семьи с неплохим достатком. А еще из другой культуры, другой национальности. И она такая не одна — в выборке подобных уникумов… Ну, с десятка два наберется. Чем не поле для деятельности?