Форпост - 4 (СИ)

Наденька зачирикала в два раза быстрее и принялась лихорадочно раздеваться.

— Вот, вот, смотрите, Иван Андреевич!

Длинющщий наращенный ноготь показал…

«А? Что это?»

На рёбрах левого бока Нади темнело багрово-чёрное пятно, заклеенное прозрачной плёнкой. Маляренко присмотрелся и вздрогнул — на него смотрел его же собственный портрет. Слегка опухший и сочившийся кровью, но вполне узнаваемый — с татуировкой мастер постарался на славу.

— Нравится? Нравится?

Женщина повернулась спиной и Ване и очень эротично стянула с себя джинсы. На крестце и правой ягодице, там, где обычно профессионалки и другие, не очень умные девушки, лепят себе виньетки и розочки, красовалась ещё одна, гораздо большая по площади татуировка.

«Собственность И. А. Маляренко»

Буквы были крупными, прописными, с множеством вензелей.

«Охренеть!»

— А… Э…

У Вани просто закончились все слова — эта женщина, похоже, сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, ибо вывести ТАКИЕ татуировки без следа было, мягко говоря, затруднительно.

Надя заняла привычную позицию, демонстрируя свежую надпись и, прогнув спину, непривычно тихо сказала.

— Я больше ничего придумать не смогла. Берите. Это ваше.

«Секундочка» растянулась на два часа. Надя приготовила завтрак, подала его в постель и, чмокнув, мужчину в нос, укатила с охраной обратно в Ялту. Маляренко едва успел надкусить бутерброд и подумать о том, что жизнь, по сути, клёвая штука, как снова раздался звонок с КПП.

— Иван Андреевич, к вам посетители.

— Ммм?

— Говорят, по поводу перелёта, — дежурный запнулся, — Ванкувер — Токио.

Маляренко чуть не подавился.

— Про-пус-тите!

«Кто это?»

Ваня стоял на роскошном крыльце своего дома и не верил своим глазам — по мощёной дорожке к нему шёл Олег Шабельский собственной персоной!

Маляренко протёр глаза и, посторонившись, без звука пропустил гостя в дом.

«Быть того не может!»

Игра в молчанку затягивалась. Мужчины сидели за столом друг напротив друга и… молчали. Первым не выдержал Олег. Верно истолковав недоверчивый взгляд хозяина дома, он вздохнул и, мысленно махнув на всё рукой, признался.

— Я испугался.

Маляренко охренел второй раз за утро.

— Ты?

— Я.

Представить такое Ивану было тяжело. Он был уверен в том, что Шабельский из той породы людей, которые НИКОГДА не меняют своего решения и всегда идут до конца. А тут…

Шабельский снова вздохнул.

— Из-за детей. Как представил, что самолёт падает, а они там…

— Всё понятно. Теперь что делать думаешь?

Олег сидел, свесив голову и внимательно изучая складной пластмассовый столик.

— Что делать… что скажешь, Иван Андреевич. Другого выхода у меня УЖЕ нет. Ты… ВЫ мне дали шанс — я его не использовал. Что скажете — то и буду делать.

Ваня расслабленно откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Листы гипсокартона «радовали» глаз отсутствием левкаса и чёрными шляпками шурупов.

— Первое. Прекрати мне «выкать «, Олег. Для тебя я — Иван или Ваня. Только так. А, во-вторых, — Маляренко подмигнул разулыбавшемуся Шабельскому и ехидно ухмыльнулся, — у тебя бабло ещё есть?

Мужики в темпе приговорили приготовленный Надей завтрак и наскоро составили ПЛАН.

Прежде всего Шабельский и Ко вынимают с «кичи» физика и крутят его по полной программе. Кавказцы, которые держали учёного взаперти, были, на самом деле людьми Пятакова, так что Олег был полностью в курсе исследований Андрея Викторовича. Пока, после зарядки артефакта, тот создавал вокруг себя слабое гравитационное поле, диаметров в десять метров и оба, что Иван, что Олег считали, что именно это поле и тащит груз.

— Значит надо выяснить, можно ли этот диаметр увеличить.

Шабельский кивал и строчил в блокноте.

— Выясним.

— Затем, я думаю, делать будем так…

Маляренко побарабанил пальцами по пластику. Рассказывать о том, что он сам нифига не верит в то, что «уйти» получится, он не хотел.

«Ладно»

— … сижу здесь до начал ПРОЦЕССА. Потом мне понадобится твоя помощь. Твоих людей. Надо вывезти отсюда этих… бодигардов и пошуметь малость. Устроим стрельбу, взрыв и пожар.

— Пожар?

— Угу. Сожгу этот дом нахрен. Местные сунутся, но ничего кроме пепла не найдут. Подвала здесь нет, это они знают, так что искать не будут, а чтоб им не так обидно было, — Ваня усмехнулся, — я стену вокруг участка из шлакоблоков сложил. А в растворе цемента — с гулькин нос. Пусть поживятся.

Олег уважительно покачал головой, его друг продумал всё.

— А дальше?

— А дальше — уходим.

Шабельский наклонился вперёд и уставился во все глаза на Ивана.

— Как?

— А вот это будет ясно после разговора с физиком. Слухай, Олежка, сюды…

Маляренко допил кофе и простыми словами, с матерками и шутками-прибаутками, выложил подельнику свои мысли.

Во-первых, уходить надо будет с дальнего востока. Сей вывод Ваня сделал давным-давно, на основе элементарной географии — перебросы шли по маршруту Японское море — Чёрное море.

Во-вторых, уходить надо на судне. Желательно парусном. Почему по воде — тоже вопрос из элементарной географии. Семь десятых поверхности планеты покрыты водой, а значит шанс на то, что они утопнут как подавляющее большинство переброшенных, был семьдесят процентов.

Многовато.

— Ну, и, в-третьих, Олег, надо определиться с размером кораблика. Думаю, он не должен превышать диаметр поля.

— Да уж. Пока десять метров. Маловато.

— Да. Маловато.

— Даааа.

Мужчины призадумались.

Иван думал о том, что ему делать с Наденькой, а Олег — о том, как на десятиметровую лодку посадить всех СВОИХ. Двадцать два человека.

«Бля!»

«Бля!»

— Значит я занимаюсь учёным и готовлю лодку. — Шабельский сразу начал думать в конструктивном ключе, — ага. Угу. Надо записаться на курсы яхтсменов, какие-нибудь. А пацанов всех загнать учиться руками работать… ага, угу, например…

Олег бубнил себе под нос и строчил, строчил в своём блокнотике.

— Ну а я тут… — Маляренко хлопнул друга по плечу, — закладку заканчиваю, рабочих обратно в Узбекистан вывожу и оборону от местных держу. Всё, Олежка, работаем. Года три у нас в запасе есть точно.

Глава 19

В которой дело Ивана живёт в веках!

Дом на берегу моря показался на восьмой день пути. Стоял он нынче посреди голой степи, в которой не осталось и следа от большого автобуса и лагеря школьников. Весь металл и каждую мало-мальски полезную вещь за эти годы успели отсюда вывезти. Только на отшибе, в трёхстах метрах от берега, о попавших сюда людях напоминало кладбище. Охотники за металлами, посылаемые сюда дядей Герой, считали своим долгом поправлять и ухаживать за детскими могилками, так что сейчас экспедицию, которую возглавлял Станислав Лужин, встречало опрятное и чистое кладбище, где пластиковые таблички, привязанные проволокой к корявым палкам, были давно заменены на капитальные деревянные кресты.

— Ты, ты и ты, — Бахчисарайский Голова раздавал приказы привычно — громко и уверенно. Так, как это и полагается второму лицу в государственной иерархии, который привык повелевать и привык, что его приказы выполняются беспрекословно. Первым лицом, в отсутствии Хозяина, сейчас была САМА, — … и ты. Займитесь швартовкой и выгрузкой припасов и инструментов. Ты ступай на кладбище, посмотри там что к чему. Если надо — приведи в порядок.

Разогнав всю свою бывшую дружину заниматься делами, Лужин мягко перемахнул через борт, по грудь погрузившись в тёплую воду. Для начала мая море было очень тёплым. Следом за ним через борт, грузно плюхнувшись в море, последовало «око государево» — посланный вместе с Бахчисарайским отрядом личный телохранитель Марии Сергеевны, Андрей. Номинально кемеровчанин тоже считался Бахчисарайским жителем, но почти всё время проводил в Севастополе, прочно заняв своё место за правым плечом Хозяйки. Пока не было Хозяина, он слушался только её.