Маруся. Книга 2. Таежный квест

Возвращаясь к столику, Андрей увидел, что Ева больше не смотрит новости, где политики сменялись растерянными и заплаканными осетинскими женщинами. Его жена придерживала бокал, из которого Маруся сосредоточенно тянула через трубочку густой молочный коктейль.

— Нас втянули в эту войну, — сказал он, присаживаясь рядом. Хоть Ева и не задавала вопросов, он знал, что она ждет объяснений. — Ночью напали на город, убили российских миротворцев.

— Там все разрушено. У тех, кто выжил, не осталось ни домов, ни вещей. Это видно даже по таким куцым съемкам, что гоняют западные каналы.

— Хорошо, что ты не видела всей картины. Это война.

— Андрей, ты же можешь им помочь? Ты можешь дать денег пострадавшим?

И все-таки она не всегда понимала его.

— Я могу. Но не стану этого делать.

— Почему?

— Ева, для этого и существует государство. Я плачу налоги, которые идут — в том числе — на помощь нуждающимся. У меня нет других долгов перед обществом.

— Да, но есть такое понятие, как благотворительность, — Ева старалась говорить мягко и не злиться, но глаза ее уже потемнели.

— Благотворительность — это попытка откупиться от социума. А я никакой вины ни перед кем не ощущаю. Мне нечего искупать.

— Неужели тебе их не жалко? Вот просто, по-человечески, не жалко? Будет зима, а у них дома изрешечены пулями!

— В тебе говорят женские гормоны, — Андрею не нравилось, что вполне разумная Ева, столкнувшись с эмоционально накаленной темой, начинала его демонизировать. — Вот смотри, банкир жертвует десять процентов от недоплаченных им налогов на сиротский приют или церковь. Так, на всякий случай — а вдруг там, после смерти, ему и правда что-то предъявят? Вот эта подачка и зачтется как «доброе дело». Благотворительность как процесс искупления насквозь порочен.

— Можно и налоги платить, и деньги жертвовать, — Ева видела, что Андрей тоже на взводе, но уступить не могла.

— Я предпочитаю вкладывать деньги, а не жертвовать. Это самый разумный способ помощи. И, если бы ты сейчас не поддавалась эмоциям, ты бы со мной согласилась.

Пока он набирал номер своего заместителя по инвестициям в человеческий капитал, Ева, не глядя на мужа, оттирала Марусю от молочного коктейля.

— Всеволод? Займись Цхинвалом. Как только там закончатся боевые действия — а я думаю, долго мы воевать с грузинами не будем, — разберись, кто нас может заинтересовать. Найди всех перспективных хакеров, программистов, физиков — в общем, по нашему списку. Сделай все, что нужно: с жильем вопросы решить, на учебу устроить или сразу к нам в штат. По своему усмотрению. Нет, со мной дополнительно ничего согласовывать не нужно.

Надо было разрядить обстановку, и Андрей надеялся, что Ева сделает первый шаг.

— Я понимаю, что ты прав. Хотя для меня это слишком рационально. Но я рада, что ты так поступаешь, и очень уважаю тебя за это.

— Пойдем, сегодня какой-то безумный день. Вот тебе и три восьмерки! Я закажу билеты, хочу завтра же улететь в Москву.

— Отлично, мы возвращаемся! — Ева быстро вернулась в прежнее радостное состояние.

Последнее утро в Сингапуре Гумилев решил потратить на спортзал, а Ева с Марусей — на прощание с городом.

— Мы походим по Орчард Роуд, потом посидим в каком-нибудь парке, — Ева натягивала на ножки Маруси удобные — походные — босоножки. Сама она тоже была одета для прогулки: в кроссовки, широкие коричневые брюки и цветную футболку. — Ты когда закончишь тренировку?

— Думаю, часа через два. Я еще хотел в бассейне поплавать.

— Звони нам, как освободишься. В принципе вещи собраны, самолет вечером — спешить нам особенно некуда.

— Ты там только будь аккуратнее, ладно?

— Андрюш, Сингапур — один из самых безопасных городов в мире! Не волнуйся, — Ева успокоительно чмокнула мужа в щеку.

— Да, вчера мы в этом смогли убедиться, — с сарказмом заметил Гумилев.

— Ты про инцидент с тем человеком? Я думаю, мы просто не поняли, что произошло. Вряд ли он желал Марусе зла. Да и она не испугалась, — торопливо сказала Ева и подтолкнула дочку к выходу. — Ну все, мы побежали, звони!

Подхватив свою спортивную сумку, Гумилев вышел вслед за ними. Но, спустившись в гостиничный фитнес-центр, Андрей понял, что заниматься ему совершенно не хочется. Через силу сделал несколько подходов к штанге, но так и не настроился на тренировку. Его грызло тревожное чувство, оставшееся после вчерашних происшествий, заставляя больше обычного беспокоиться о семье.

Он вернулся в номер и позвонил Еве. Жена не ответила ни на этот, ни на пять следующих вызовов. Мобильный Маруси, который она выпросила, «чтобы быть как мама», тоже не отвечал. Андрей кинулся вниз. На ресепшене сказали, что миссис Гумилева и ее дочь не заказывали такси — они вышли из гостиницы и пошли пешком в направлении центра.

Андрей решил скоротать время в лобби-баре. Заказал кофе и, пока ждал заказ, убеждал себя, что волноваться не о чем — жена не отвечает просто потому, что в шумном городе легко не услышать звонок. Он был уверен: Ева достаточно разумна, чтобы не подвергать себя и Марусю опасности. И все равно нервничал. Следующие десять звонков тоже не дали результата.

Да где же они?

Он снова схватил телефон, чтобы набрать номер Евы.

— Черт, если я буду им постоянно звонить, их аппараты могут разрядиться! — Андрей заметил, что начинает, как в студенческие годы, во время особенно напряженных ситуаций говорить вслух.

Он отложил телефон в сторону.

Принесли заказ, но Андрей уже понял: у него не хватит нервов на бездеятельное ожидание. Вид кофе и спокойных, расслабленных людей в соседних креслах вызывал острое раздражение. Нужно хоть что-то делать! Действие, даже самое бессмысленное, может остановить подступающую паническую атаку — эти атаки, заработанные им за несколько лет напряженного становления бизнеса, теперь были аккомпанементом для острых стрессовых ситуаций, в которые Гумилев попадал.

Он вскочил, бросил на стол несколько сингапурских долларов и быстро подошел к ресепшену.

— Если мне будут звонить в номер, переводите сразу на мобильный, — резко, возможно излишне резко, сказал он китаянке в фирменной униформе. — И, если моя жена вернется раньше меня, передайте, пусть сразу же мне позвонит!

— Да, мистер Гумилев, — слегка поклонилась девушка.

Андрей посмотрел на часы. Жена с дочкой ушли минут тридцать назад. Они уже могли дойти до Орчард Роуд, и искать их в столпотворении центральной торговой улицы города было совершенно безнадежно. И все же он рванул в ту сторону.

Пробежав несколько метров, остановился. Чтобы догнать Еву, была нужна машина. Андрей обернулся и посмотрел на проезжую часть. Начинались обеденные часы, и такси поймать было почти нереально. Ждать, пока приедет вызванная с ресепшена гостиницы машина, и того хуже.

Оставалось идти наперехват. Возле обочины остановилось такси, из дверей ресторана к нему поспешила пожилая семейная пара. Европейцы, на мужчине — футболка с надписью Turkey и бейсболка с вышивкой Dominicana. На женщине — туника с египетскими верблюдами в кедах.

— Извините! Вы не могли бы уступить мне свое такси? — Андрей обратился к паре по-русски, безошибочно опознав в них соотечественников.

Женщина окинула его с ног до головы взглядом.

— Эту машину вызвали для нас! — Видимо, он не вызвал у нее симпатии.

— Да нам некуда спешить, пусть молодой человек едет, — ее супруг был более дружелюбен.

— Пускай себе вызовет, я не собираюсь стоять на солнце и ждать следующую машину!

Чтобы не заорать на нее, Андрей быстро достал из кармана пачку свернутых пополам купюр, вытащил сто долларов и сунул женщине.

— Посидите еще в кафе, выпейте чай за мой счет. Договорились?

Мужчина начал было протестовать, но его жена выхватила деньги, согласно кивнула, и Андрею показалось, что она даже изобразила улыбку на сварливом лице.

Следующие пятнадцать минут, сидя на заднем сиденье «Тойоты», он высматривал в толпе по обе стороны от дороги яркую футболку Евы, останавливал такси, продолжал движение, снова останавливал, выскакивал из машины, ошибался, возвращался обратно, и все по новой. Он проехал Орчард Роуд сначала в один конец, потом — в другой. Бесполезно.