Блуждающие огни

— Вам помог только случай, — буркнул Друзин.

Зак, Шумер и Вуртан расхохотались.

— Ты, как всегда, полон амбиций, майор. Раскрою, так и быть, тебе одну тайну. Знаешь, почему ты нас поймал? Потому что мы так спланировали.

— Заливай, — сказал с сарказмом Александр Петрович.

— Да, это был несколько бредовый план, — согласился Зак. — Но главное — он сработал. Мы специально подставились. Если ты заметил, мы не ранили, не убили ни одного солдата. Мы знали, что ты в Чечне, Друзин, и хотели тебя там достать. Нам нужен был только ты. Мы потеряли одного бойца из-за тебя, но ты все нам компенсируешь, клянусь. Ты ответишь за все, что натворил. Откуда, ты думаешь, взялся этот самолет, на котором мы сюда прилетели? Он ждал нас. И я отлично знал, куда лететь.

Друзин снова уставился в огонь.

— А из-за чего вы, собственно, воюете? — спросил я.

— А вот об этом — потом, — сказал Зак. — Все наелись? Тогда спать. Завтра с рассветом уходим. Шумер дежурит первый.

Глава 27

Шумер подхватил автомат и отошел в темноту. Мы разлеглись возле костра.

Я застегнулся на все пуговицы и попытался уснуть. Наше молниеносное перемещение из Чечни в Таджикистан плохо подействовало на мое душевное равновесие. Сказывалась акклиматизация. Я смотрел в огонь и пытался представить, что сейчас творится в Москве. Как там мой редактор Павлов? Ему наверняка уже сообщил, что корреспонденты его газеты освободили пленного из «огней», захватили вертолет федеральных сил и смотались в неизвестном направлении. Представляю, сколько водки он уже заглотнул. И сколько допросов выдержал на Лубянке. О возвращении домой я решил пока не думать. Нас ведь наверняка уже обвинили в государственной измене. Так зачем думать о плохом?

Они пришли под утро. Когда дежурил Вуртан. Он наверняка был хорошим воином, но, как и все мы, слишком устал. Да и эти ребята — тоже кое-что умели. Раз выжили в горах.

Именно поэтому Вуртан не слышал, как они подошли. И наркоторговцы его убили.

Нас взяли сонными. Я вскочил от удара в бок.

— Вставай, шурави, ты пришел куда надо! — надо мной стоял бородатый моджахед.

Остальные уже сидели под прицелом людей с автоматами.

Я поднялся. Зак казался спокойным. Шумер тоже не проявлял эмоций. Друзин ухмылялся, как победитель.

Только я и Колчин смотрели на моджахедов с неприкрытым ужасом. Вляпались, так вляпались. Не хватает еще сдохнуть в горах в пяти минутах от цели!

— Вот вы, шурави, всю мою жизнь называете нас бандитами, — начал нравоучительно бородач. — А сами? Сперли у нас ишаков и записки прощальной не оставили. Это как называется? Что полагается за кражу? Молчите? Правильно молчите.

К бородатому подошел боевик и что-то заговорил на фарси. Что-то не очень приятное.

Тот скривился, скрипнул зубами и махнул автоматом:

— Трогаем! Этих шурави пока не станем убивать. Для них это слишком просто. Мы продадим их в рабство Махмуду. Он их поучит.

Нам связали руки и шеи. И сцепили между собой, как игрушечный караван верблюдов.

— Держись. Больше ишаков не будет, — шепнул мне Шумер и ободряюще подмигнул.

— Саня, когда это кончится? — спросил я Колчина.

Он пожал плечами:

— Никогда не занимался предсказаниями с веревкой на шее.

— Что, не ожидали? — зло просипел Друзин, веревка впилась ему в шею и мешала говорить. — Только теперь, ребятки, я понял, по какую вы сторону баррикад. Я-то выберусь отсюда, а вот вам несдобровать.

Мне взгрустнулось. Я и раньше подозревал, что между пограничниками и моджахедами могут быть какие-то договоренности. Но оптимизм Александра Петровича меня доконал. Впрочем, наркоторговцы Друзину поблажек не делали. И он шел в общем караване пленных.

Как это там, в сказках пишут? Долго ли, коротко ли… Мы шлепали и шлепали по горам. И в конце пути, на горном плато, где остановился караван, мы упали без сил. Вернее упали без сил мы с Сашкой. Остальные пленники значительно легче перенесли этот поход.

Друзин что-то сказал на фарси одному из охранников, и тот побежал к начальству. Через минуту к нам подошел тот же бородатый дядька, что читал утром лекции о воровстве.

Александр Петрович и наркоторговец мило поговорили. Бородатый засиял медным тазом и ушел.

— Ты что-нибудь понял? — спросил я Колчина.

— Друзин назвал себя важной птицей среди пограничников. И предложил им обменять его на пленных наркоторговцев.

— Везет некоторым! А может, нам тоже попытаться?

— В смысле?

— Ну, пусть позвонят Павлову. Тот захватит парочку моджахедов, а потом нас обменяет.

— Шутишь? — отметил Шумер. — Это хорошо. Это значит, ты еще не сломлен.

— Да и гнуться уже на самом деле некуда. Дома тюрьма ожидает. Здесь — расстрел. Эх! Если перестану шутить, тогда пристрелите меня из сострадания.

Снова появился бородатый:

— Эй, шурави! Кто из вас пограничник?

Мы молчали.

— Меня зовут Эль-Хаджи, я старший этого отряда. Можете меня не бояться и смело говорить. Мы вас не тронем. И обещаю, что мы вас обменяем так же, как и этого шурави, на наших братьев.

Мы молчали.

— Я же говорил тебе, Эль-Хаджи, что среди них нет пограничников, — проявился Друзин-Федулов. — Два журналиста из Москвы плюс исмаилиты. Журналистов можешь шлепнуть сразу. За них ты ничего не получишь. А вот исмаилитов можешь еще выгодно обменять на своих. Когда я вернусь в часть, то договорюсь с командованием. Мы обменяем их по очень хорошему курсу.

— А вам зачем исмаилиты? — насторожился Эль-Хаджи.

— У нас с ними свои счеты. Они считаются государственными преступниками. И должны понести наказание.

— Ты много хочешь, — оскорбился Эль-Хаджи. — Пусть они наши враги, но шурави не имеют права судить горцев.

— Мы не станем их судить.

— Ладно. Сначала мы обменяем тебя, а потом посмотрим, какую цену дадут за остальных пленных.

— Журналистов можно сразу убить, чтобы не тратиться на них.

— Я сам знаю, как мне поступить. Хватит мной командовать! — вспылил Эль-Хаджи и заговорил своим боевикам на фарси.

Друзина подхватили под руки и куда-то увели.

Исмаилиты воюют с наркоторговцами испокон веков. Но ни те, ни другие не позволяют людям со стороны, то бишь пограничникам, влезать в эту давнюю вражду. Именно поэтому Эль-Хаджи вспылил, когда Друзин предложил выдать исмаилитов шурави. Нас с Колчиным не шлепнули из-за нашего московского происхождения. Мы оказались своего рода диковинными зверюшками. Эль-Хаджи впервые взял в плен столичных журналистов. И его это позабавило. Эль-Хаджи не был совсем уж дремучим человеком. Он знал о Москве. Имел представление о газетах. Но для него это был другой мир. Другая планета. И тут мы попадаем к нему в руки. Настоящий охотник никогда не станет убивать диковинного зверя — вдруг тот принесет в будущем какую-нибудь выгоду? Так и нас пощадили.

Эль-Хаджи наказал своим бандитам внимательно за нами присматривать и давать воду по первому нашему требованию. Чтобы товар, так сказать, не попортился раньше времени.

Мы снова шли по горам. Преодолевали какие-то перевалы, пересекали ущелья, но все эти горные красоты не радовали.

Когда меня спрашивают, что мне особенно запомнилось в этом путешествии, я честно отвечаю: «Эль-Хаджи еще жив и может любому устроить подобную прогулку по горам. Для него это раз плюнуть!» А если меня спросят о том же, когда я выпивши, то могу и в морду дать без предупреждения. Такие уж у меня теперь дикие нравы. Спасибо тому же Эль-Хаджи. Хотя я сомневаюсь, что он читает книги и узнает о моей благодарности.

Куда мы пришли, как именно называется то место, где я упал на землю, — не имею ни малейшего представления.

Кругом дыбились горы в белых шапках, и они мне уже порядком надоели. Веревка натерла шею и руки до кровоточащих ссадин. Стоило шевельнуться, и острая боль полосовала по шее и кистям рук. Когда караван остановился, я упал сначала на колени, потом лицом в пыль. При этом рассадил до крови кожу на лбу.