Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)

Неконтролируемая территория

Продолжение

Нажав на кнопку отбоя гражданского спутникового телефона INMARSAT — Том Янгерс, начальник передовой базы ЦРУ, известной как Футбол, выругался нецензурной бранью…

— Что там, сэр?

— У них нет свободных птичек, все задействованы на медэвак-миссиях. Ждать придется как минимум сутки…

— Мать бы их…

Еще один ЦРУшник — начал доставать из большой упаковки пивные банки, выставляя их на стол. Де Соуза, как лучший друг Джека — вскрыл бутылочку с джинном, аккуратно вылил ее на стол так, чтобы образовалась длинная, через весь стол полоса. Чиркнул зажигалкой.

— За Джека, парни.

— За Джека…

На столе — полыхнуло пламя, огненная полоса — как символ войны. Грубые, бородатые мужики, не вылезавшие с военных и прочих передовых баз вот уже десяток лет — прощались с одним из своих, который обречен был уйти на гражданку.

— На гражданке он не сможет — убежденно сказал Джордан, прихлебывая пиво.

— Нет, не сможет — согласился Янгерс.

Все знали, что это значит. Они играли в игры со смертью и эта игра — настоящая, живая, с самыми высокими ставками — затягивала настолько, что на гражданке было существовать уже невозможно. Здесь — они жили настоящей жизнью, и друзья были настоящими, такими, которые вытащат из под шквального огня и будут тащить до вертолета, пока сами не упадут замертво. А выходя в отставку и поселяясь в маленьких тихих пригородах — они обречены были до смерти копошиться в мелких, мерзких проблемках. Выбирать самую дешевую заправку в округе и спешить на рождественскую распродажу. Разбираться с соседом, который громко включает музыку по вечерам, и думать, стоит ли попробовать починить сломавшуюся машину самому — или все-таки гнать ее дилеру. Терпеть придирки менеджера на работе. Но самое страшное приходило ночью — кинолента жизни стремительно прокручивалась назад, и ты возвращался в Афганистан или Ирак с жесткими как нож взглядами, с взрывами у дороги, с щелчками снайперских пуль по камням и мертвыми друзьями. У многих вернувшихся — месяцами, а то и годами не было нормальной половой жизни. Многие не могли нормально спать и напивались, чтобы заснуть. Почти все — не могли смотреть телевизор. Все это — приводило в общество анонимных алкоголиков, в психушку, в тюрьму, к адвокату по бракоразводным делам. Многие — нанимались в частную военную компанию и снова улетали туда, где можно было жить по-настоящему, ограничивая общение с семьей редкими встречами по Скайпу да посылкой денег из жалования. Почти никто из сидящих за этим столом с горящей полосой посредине — не помнил, какими они были до того, как началась GWOT, не знали, будут ли они живы через неделю или через месяц и не представлял, что они будут делать, когда так же как и Джек отправятся на гражданку, по доброй воле или вынужденно.

— Черт возьми, по крайней мере, этот парень сохранил обе ноги, обе руки и свой х…й — пошутил кто-то. Настроение было совсем не праздничное.

— Ладно, парни, хватит — подвел итог Янгерс…

Парень, который собирался поставить на стол еще по банке — переменил свое намерение. Напиваться — было не место и не время.

— Что за хрен сделал это с Джеком? — грубо спросил Пит по прозвищу «Акула»

— Черт его знает — ответил Де Соуза — там такое месиво было. Все пошло ко всем чертям, когда Ник начал палить…

— Черт там был снайпер! Ты что, хотел бы получить гостинец тридцатого калибра в башку, а?

— Легче, легче. Я тебе верю, парень. Ты не из тех, кто будет палить куда попало…

— Что за парня вы взяли — не унимался Акула.

— Пит, заткни пасть! — грубо сказал Янгерс.

— Этот парень чертовски странный — сказал Гарри Нослер, один из отрядных медиков, бывший медик с вертолета-медэвака — я его осмотрел мельком. У него есть сведенные татуировки.

— Татуировки?

— Да. И кажется, этому парню делали пластическую операцию. Кожа на подбородке натянута.

Все поняли, о чем идет речь. Кто бы он ни был — исламистом он быть не мог. Исламисты не признавали татуировок, считая их осквернением. Человека, сделавшего татуировку — могли за это зарезать.

— Надо его допросить, нахрен.

— Так. Встал из за стола. Встал!

Акула встал, он покраснел — интересно, с чего это его так развезло, с банки пива? Или он еще что хлебнул.

— Пошел на пост. Живо!

Американец криво усмехнулся и вышел.

— Пит дело говорит. Его надо допросить — сказал и Де Соуза — этим никто не занимался.

— Пусть в Баграме занимаются…

— Время все равно есть…

— Ладно — решил Янгерс — тогда вот что. Иду я и еще двое. Никакого рукоприкладства, твою мать, мне потом не хочется отвечать на вопросы. Остальные — займитесь делом и не шляйтесь нахрен по улице.

Пленные здесь содержались примерно в таких же условиях, в каких они содержались моджахедами: дыра в земле, прикрытая автомобильной покрышкой и листом железа. Но поскольку этого пленного рассчитывали отправить отсюда как можно скорее, первым же бортом — он содержался в одном из домиков, с садом и зинданом, под охраной.

Увидев входящих людей, охранявший с автоматом пленных сотрудник поднялся на ноги.

— Парни, я…

— Все нормально — Янгерс вошел третьим.

— Я еще тут нужен, сэр?

— Да, постой пока…

— Тут еще Акула…

— Если припрется еще, гони его нах… Понятно?

— Есть, сэр…

Янгерс поймал ключ. Отпер массивный навесной знак, на котором еще виднелся советский знак качества…

Трое — вошли в небольшую комнату. Если бы отсюда не было вынесено все лишнее — только большой тюфяк на полу — тут стало бы очень тесно.

Неизвестный сидел на тюфяке, но не поджав ноги как правоверные, а вытянув их перед собой — из этой позиции невозможно быстро встать. Вообще, он вел себя не как гражданский, и не как террорист… и это озадачивало. Журналист? Искатель приключений?

— Ну и кто ты нахрен такой? — агрессивно начал Янгерс.

Человек промолчал.

Дальнейшее — было досконально отрепетировано — Джордан изо всех сил дал ногой по тюфяку. Попало и этому… несильно.

— Отвечай полковнику, идиот!

У Янгерса не было такого звания — в ЦРУ воинских званий нет. Но если этого урода придется отпускать — подпустить тумана никогда не помешает.

— Я плохо говорю по-английски.

Джордан еще раз дал по тюфяку ногой, но уже слабее.

— Хочешь сказать, что ты знаешь пушту, отродье?

— Я не понимаю. Я понимаю испанский.

Вот это заявка…

— Понимаешь испанский, парень — моментально включился де Соуза — тебе же хуже, педик. Потому что я тоже его понимаю. Итак, сколько ты купил?

— Я не понимаю.

На сей раз — прилетело по ноге. По лодыжке. Человек поморщился — но они видели, что скорее с досады, нежели от боли.

— Все ты нахрен понимаешь! Тебе кто разрешил здесь покупать, козел? Ты кто вообще такой, нахрен!?

Человек раздвинул губы в улыбке. Неприятной, неискренней.

— Я не более, чем турист, синьор. Только и всего. Я ничего не покупал…

— Чего… Хватит пургу гнать, козел…

Конечно, разработка была так себе. На уровне школьного любительского театра… матерый волк на такое не поведется, да и не слишком матерый — тоже. Но времени не было и возможностей тоже. Этот — был не местный, а армия в Пакистане, частенько сплавляла налево дурь и боролась с частными конкурентами за трафик.

— Я ничего не покупал. У меня нет денег.

— Да? А нахрена ты нам тогда нужен, придурок? Замочим и выбросим в канаву, если за тебя никто не заплатит.

— Сэр, это Акула… — донеслось в наушниках…

Янгерс поднял руку, требуя тишины.

— Что у тебя?

— Движение на дороге. Несколько автомобилей, несколько, не один!

— Так… все понятно…

К объекту — нельзя было просто так подобраться, что по дороге, что без нее. Датчики системы REMBASSII, потомки тех, которые использовались во Вьетнаме, для контроля тропы Хо Ши Мина — отслеживали вибрацию почвы, они могли отличить грузовой автомобиль от легкового, а человека — от животного. Данные все стекались в центр управления, кусочек двадцать первого века в веке девятнадцатом, на проверку движения мог подниматься армейский беспилотник. Поэтому — когда машины подошли ближе — американцы уже знали, кто едет. Не знали только — зачем. Но Янгерс — приказал занять позиции по плану отражения нападения. Для этого — у американцев были три крупнокалиберных пулемета, и два автоматических гранатомета МК-19, не считая менее мощного оружия…