Укради мою жизнь (СИ)

Вик переключил всё внимание на кабину вертолёта. Пилот, которого нужно сохранить живым во что бы то ни стало, и снайпер. Этого наоборот — валить сразу и надёжно. Тягун сосредоточился: мир для него сейчас превратился в одни сплошные потоки витакса. Затухающий ручеёк парламентёра, стена огненно-багровых всполохов над напряжёнными спецназовцами. И в кабине — один поток жёсткий и горячий, как луч лазерного прицела, а второй — аморфный, плывущий.

Сомнений не осталось — как и в случае с оператором, поток которого представился натянутой нитью, Вик ухватился за «лазерный» луч. Рванул, и витакс вылился весь и сразу, как будто только и ждал этого момента. Запекло под ложечкой, отчётливо рыкнула турбина, Вик расслабил кисть, затряс ею — не дай бог зацепить лётчика!

Но турбина уже набирала обороты. Как голодный хищник, она требовала пищи. Как чудовищный молох жаждала эфемерной, трепещущей субстанции витакс, от которой зависят человеческие жизни. И Вик раскинул руки!

Послушно попадали сзади сообщники. Только там, за спиной остался узкий, закрытый для забора участок поля. Всё остальное пространство превратилось в жадную распахнутую пасть, готовую всасывать в себя жизненные соки людей. Но пилот! — ни на миг не забывал Вик о пилоте, без которого всё теряло смысл!

Взмах правой рукой — и все те бойцы, что были справа, угодили в петлю экстренного забора! Взмах левой — охват группы, расположившейся слева. Вик работал сейчас на два раздельных сектора! Никогда ещё не приходилось ему делать чего-то подобного, и никто не мог гарантировать успех… Да какие гарантии! — тут самого бы не разорвало пополам! Такие игры с полем не проделывал никто и никогда…

Но думать было некогда. Сомневаться было некогда. Бояться было некогда.

Вик сжал кулаки, рванул руки на себя, ещё и помог тягу глубоким — аж всхлипнул! — вдохом. Он был похож на вдохновенного дирижера, управляющего невидимым оркестром, но играл тот оркестр симфонию смерти и разрушения.

Турбина взревела. Под ложечкой встал не мягкий комок — повис раскалённый булыжник! В области крестца пекло неимоверно, но слева и справа начали падать фигуры в броне. Ничком и навзничь. На бок, неловко подогнув ноги. Запрокинув голову, свернувшись калачиком.

С глухим стуком выпускали мёртвые руки оружие на мокрый бетон крыши.

И когда где-то глубоко внутри — он и сам не смог бы сказать точно, где — судорожно вздрогнуло, ухнуло, застонало почти жалобно — выключил прибор. Потому что знал — за этим пределом идёт уже полный разнос. Он станет дырой в пространстве, куда птицами полетят то ли людские жизни, то ли души…

34

Вик обернулся. Боевики лежали ничком, накрыв головы ладонями, как под артобстрелом.

— Подъём! — просипел вор своей новой команде. — К вертушке, быстро!

Жизнь боевика из крайне левого крыла Неукротимых полна опасностей и непредвиденных ситуаций, поэтому люди здесь собрались сплошь опытные, с хорошей реакцией. Они рванули с низкого старта, подхватывая на ходу оружие и не задавая лишних вопросов.

Пилот, вцепившийся в штурвал, был жив, но напуган до полусмерти. Он ошалело круглил глаза на демонов, уложивших в мановение ока и без единого выстрела подразделение спецназа, и как лошадь тряс головой. Слова до него не доходили, пока Никола не сунул ему под нос ствол и не сказал каким-то особым голосом:

— Если сейчас не поднимешь в воздух свою птичку, я тебя самого превращу в воробушка!

То ли оружие подействовало, то ли тон, которым была сказана фраза, но летун будто проснулся. Ротор взвыл на тон выше, набирая обороты, и в следующую секунду вертолёт оторвался от крыши злосчастной пятиэтажки. Снизу не раздалось ни единого выстрела. Судя по всему, подразделения, блокировавшие подступы к дому, посчитали операцию благополучно завершённой. Ни пальбы, ни драки, ни попыток бегства. Значит, командир выполнил задачу и сейчас, скорее всего, последует отбой тревоги.

Вертушка беспрепятственно поднялась в небо, заложила крутой вираж и, повинуясь указаниям Мрачного, пошла курсом на реку. Внизу замелькали улочки Фуфайки со снующими автомобилями и прохожими на тротуарах. Слева проплыл и скрылся из вида игрушечно красивый Центральный район, а впереди уже показалась свинцовая гладь Змейки.

— Над пристанью не летай, — напутствовал пилота Мрачный. — Подойди к острову со стороны реки. Там у воды площадка есть, сядешь.

Всё прошло благополучно. Вертушка приземлилась недалеко от уреза воды, команда покинула кабину. Мрачный показал пилоту жестом — лети, мол, не задерживаем. Тот не заставил себя упрашивать, через минуту гул двигателя удалялся за реку.

— Может, не стоило его отпускать? — с сомнением проговорил Никола.

— Ерунда, — отмахнулся Мрачный. — Птичка арендованная, летун не при делах. Использовали в тёмную. Ну, спросят его, куда он нас отвёз? Ну, покажет он место — и что? Здесь можно найти сотню мест для посадки, толку-то. А лишний грех я себе на душу не возьму. И тебе не позволю.

Они направились в глубь острова, туда, где виднелись останки судоремонтного завода. Вик глазел по сторонам: доки, краны, какие-то громоздкие механизмы, предназначения которых он не знал. Кое-где высились потрёпанные судовые корпуса без надстроек, казавшиеся чудовищными дохлыми рыбами, выброшенными на берег. Всё вокруг было ветхим, проржавевшим, давно пришедшим в негодность. Мелкий белый песок, сейчас серый от влаги, замёл пути узкоколеек. Мерзость запустения и разрухи.

Однако Мрачный уверенно вёл между полуразрушенных построек и ржавых остовов, ориентируясь по каким-то своим, только ему ведомым приметам. Время от времени он подавал особые знаки рукой, и Вик понял, что путешествие их не остаётся незамеченным. Где-то между развалин доков и гор строительного мусора были устроены секреты с часовыми, и при необходимости незнающий человек вряд ли прошёл здесь и треть того пути, что преодолели они.

Внезапно Мрачный остановился у невзрачного приземистого строения, не отличавшегося видом от многих других, налепленных здесь впритык, и толкнул скрипучую дверь. Открылся вход в подземелье — металлическая, тоже основательно проржавевшая лестница. Справа, из темноты тут же показались ружейные стволы, но Мрачный буркнул что-то, и стволы исчезли.

Спускаться пришлось довольно глубоко, потом потянулся горизонтальный бетонный коридор, освещённый редкими фонарями. Было холодно и сыро, но дозоров больше не наблюдалось. Наконец, в неприметной нише показалась ещё одна дверь. Мрачный набрал код на пульте (пульт выглядел совершенно новеньким, в отличие от всего того, что попадалось на глаза ранее) и с усилием распахнул тяжёлую бронированную створку.

— Вот мы и на месте, — удовлетворённо выдохнул он.

Здесь располагался вполне жилой бункер: калорифер создавал приятное сухое тепло, имелась мебель в виде стола со стульями и продавленного дивана. Под потолком горела яркая лампа. В углу особняком стояло кресло, в котором восседал Гром.

Вид главаря Неукротимых с последней их встречи не изменился: всё та же грива нечесаных волос, перетянутая тонким ремешком, и байкерский наряд, и неизменная сигара в руке. Только похудел Гром, и взгляд стал настороженным, как у человека, готового немедленно выхватить оружие.

— Ну, заходи, — с лёгким сомнением проговорил он. — Давно не виделись. С чем явился?

Вик тяжело плюхнулся на стул, перевёл дух. Гром встретил его теми же словами, что и тогда, в избушке. Сколько всякого случилось с тех пор, а фраза и интонация остались прежними. Может, это знак и удастся ещё вернуть жизнь в прежнюю колею?

— Вик у нас теперь супертягун, — сказал за Вика Мрачный. — Валит людей пачками, даже машинкой какой-то хитрой обзавёлся…

Никола со Столбом прошли к дивану. Столб освободился наконец от конденсатора, который таскал всё это время на плечах, и поставил его в углу. Мрачный расположился на стуле, напротив Вика. Помощники Грома пытливо смотрел на вора.

— Позовите Опера, — спокойно произнёс главарь. — Без него я разговоров о тягачестве не веду.