Вечность в обятиях смерти

Неважно, кто сильнее или слабее. Тот, кто считает себя правым, имеет моральное преимущество. Пускай оно ничего не стоит и ни на что не влияет. Но оно есть.

— Самого главного? Так расскажи, я с удовольствием послушаю.

— Они… — неуверенно начала Герда.

Когда по твоей вине погибает человек, трудно найти оправдание. В какой-то мере ей это удалось.

— …сказали… Или Кай, или ты. — Она едва не сорвалась на крик, в последний момент все же сдержавшись. — У меня не было выбора.

Подчас слова способны причинить боль. Это был тот самый случай. Мое тело превратилось в некое подобие замороженного куска мяса, лишенного нервных окончаний, и тем не менее Герда пробила ледяной панцирь.

— Понимаешь? Не было.

Все наконец встало на свои места. Пытаясь спасти брата, сестра пожертвовала «битой картой». А то, что при раздаче зацепило Карусель…

По большому счету в этом не было вины Герды. Мне же ясно дали понять — нужно приходить одному. Девчонке незачем рисковать.

— Теперь понимаю.

Кай считал себя моим должником [22]. Поэтому увел погоню за собой. По логике событий, в преследуемом такси должен был остаться обреченный на смерть, а не здоровый, полный сил человек, способный позаботиться о себе и сестре.

— Понимаю… — Я перестал чувствовать себя преданным.

— Тогда почему…

Герда ответила, прежде чем я успел закончить.

— Парень, которому ты отрезал голову…

— Он убил Чарли.

— Мне жаль.

— Мне тоже. — Стоя одной ногой в могиле, уже не так остро реагируешь на потерю друзей. — И что с ним не так?

— Ты убил его.

— Точно. Их было двое. Одному отрезал голову, другого разделал на части.

Я не мог понять, куда она клонит.

— Влиятельный родственник погибшего жаждет мести. Дейв сказал…

Герда в очередной раз замолчала, пытаясь подобрать нужные слова.

— Сдашь меня, останешься в игре, может, даже спасешь Кая, — помог я.

— Да. — Ее голос предательски дрогнул. — Дейв задолжал «Т.Ч.К.».

— Не продолжай. — Я принял решение. — Детали не имеют значения.

— По…

— Передай Дейву, я готов сдаться «Корине». Пусть скажет, куда прийти.

— Ты не можешь.

— Могу. Остатки моей печени вряд ли дотянут до ночи. Чтобы не мучиться, я собирался покончить с собой сразу после разговора с тобой. Это не самопожертвование, а всего лишь средство умереть с пользой. С удовольствием помогу Каю чем могу. Более того, ты окажешь мне услугу.

— Т…

— Я знаю о методах «Т.Ч.К.». Поверь, они не сделают мне больно. Даже если очень сильно постараются.

— Но это неправильно.

— Все, что может помочь Каю, — правильно. К тому же, сдавшись, я выиграю.

— Почему?

— Потому что не могу проиграть.

— А…

— Герда, давай обойдемся без детских угрызений совести. Ты хочешь спасти Кая. Я труп, способный помочь. Тому, кто решил свести счеты с жизнью, безразлично, как умирать. Убив шестерых, напоследок с удовольствием посмеюсь в лицо верхушке клана.

— Ты…

— Мне нужен адрес. Пусть мальчики не волнуются…

— Кто?

— Долбаные скоты.

— На самом деле им есть о чем волноваться, — усмехнулась Герда, смирившись с неизбежным.

Ее показное нарочитое веселье было призвано скрыть растерянность и неловкость. Мы оба знали об этом.

— Ну, если только совсем чуть-чуть. — Я принял «подачу».

— Да. Чуть-чуть. Послушай. Это… — Она все же не выдержала. — Неправильно… Я… Я не могу так…

Предать человека, находясь далеко, намного проще, чем лично отправить на верную смерть, сообщив месторасположение эшафота.

— Можешь. Хватит жалеть себя. — Меньше всего сейчас мне хотелось заботиться о ее душевном состоянии. — Подумай о брате. Скажи адрес. Иначе вышибу себе мозги просто так. Без всяких услуг кому бы то ни было.

Она ответила не сразу. А когда наконец произнесла лаконичное: «Хорошо», со мной разговаривала прежняя Герда, королева, достойная не только звезды [23], но целой Вселенной.

— Я дам тебе адрес. Подожди минуту.

— Хоть час. Мне торопиться некуда. Я абсолютно свободен.

— В каком смысле?

— Во всех. Перезвонишь, когда будешь знать. — Не хотелось продолжать и без того затянувшийся разговор.

— Ладно, до связи.

— Пока.

На мгновение я пожалел о своем обещании. Просто так взять и сдаться в руки садистов, вместо того чтобы устроить засаду и попытаться убить или ранить еще одного недоноска. Изначально в этом было что-то неправильное.

Если бы не Кай с Гердой, которых я втравил в это дерьмо, все могло быть иначе. Теперь же мои слова насчет абсолютной свободы оказались пустым звуком. О какой свободе вообще идет речь, когда человек не вправе решать, как и где ему умереть?

Хотя…

Карусель знала о засаде. И тем не менее сделала выбор. Не под влиянием импульса, наркотиков или чего-то другого, а осознанно.

Вместе до самого конца.

Для нее это были не просто слова.

Все правильно: вместе.

С Чарли, Каруселью, Каем и Гердой.

Чего бы это ни стоило.

До самого конца.

Который уже совсем близко.

Глава 7

Глоток свежего воздуха. Прощальный взгляд на небо. Мимолетное сожаление о том, что так глупо все вышло. И — неожиданно навалившаяся усталость, с которой невозможно бороться.

Глаза слипаются. Тяжелая голова клонится на плечо. Не замечая, как рвется тонкая нить, связывающая реальность и вымысел, Бемби проваливается в бездонный колодец сна.

Того самого, где на бескрайнем поле, усеянном цветами, маленькая девочка с букетом в руках с интересом рассматривает странного мужчину, неизвестно откуда свалившегося на ее голову.

— Пришел. — Бемби не удивилась появлению незнакомца, приняв его как нечто само собой разумеющееся.

— Пришел.

— Проститься?

Когда в далеком страшном мире собираешься броситься в пропасть, лучше попрощаться со всеми. Даже с ребенком.

Он мог ответить что-нибудь бодрое, но не захотел обманывать такую умную, не по годам рассудительную девочку.

— Да.

— Это хорошо.

— Что пришел или что видимся в последний раз?

— И то и другое.

Бемби испьипующе посмотрела в его глаза, словно пытаясь прочитать мысли. После чего неожиданно сменила тему.

— Взрослые порой бывают такими странными.

— А дети?

— Странных детей не бывает.

— Почему?

Она тяжело вздохнула, устав от его непонятливости.

— Взрослым становишься, когда уходят иллюзии детства. Пока этого не произошло, остаешься ребенком. Возраст значения не имеет.

— А если тебе сто лет?

— Хоть тысяча — безразлично.

— Ну а ты? — спросил незнакомец.

— Что — я?

— Выгляди шь как маленькая, рассуждаешь как взрослая. Выходит, для тебя иллюзии остались в прошлом.

— Верно.

— И каково это — быть взрослой? — Мужчина не смог удержаться от широкой улыбки.

Приятно сидеть, болтая о всяких пустяках с забавной девчушкой.

— Не понравилось.

— Почему?

— Не слишком приятно. К тому же ужасно больно.

— В каком смысле? — искренне удивился он.

— В прямом.

Бемби отложила в сторону букет полевых цветов, лежащий на коленях, открыв взору то, что оставалось до сих пор незамеченньш: ее левый бок представлял собой сплошное кровавое месиво.

— Тоже не нравится? — В ее голосе звучала смесь детской обиды и злости.

Оказывается, этот мир ничем не отличался от других.

— Кто это сделал? — Собеседник оставил без внимания последний вопрос.

— ФеяМи.

— Разве феи бывают злыми?

— Так же как и люди, феи бывают разными. Иногда они принимают обликлучших друзей, а затем предают.