Первый еретик. Падение в хаос (ЛП)

- Вы этого не слышите? - Лоргар повернулся к двум оставшимся сыновьям. - Никто из вас?

Они ответили молчанием, и Лоргар поднес руку ко лбу.

- Это… смех?

Ингефель уже стояла на коленях, вцепившись в его облачение и благоговейно всхлипывая.

- Обряд… боги идут… он не завершен…

Лоргар, наконец, обратил на нее внимание, хотя глаза по-прежнему оставлись отстраненными.

- Я слышу их. Слышу их всех. Словно отголосок смеха. Забытые лица дальней родни, которые кто-то силится вспомнить.

Аргел Тал ударил мечами из красного железа друг о друга, скрежет металла о металл был достаточно громким, чтобы привлечь внимание примарха.

- Сир, - прорычал он, - мы должны уйти.

Лоргар покачал головой, бесконечно терпеливый и спокойный.

- Мы уже не можем выбирать. События начали происходить. Отойди от кустодия, сын мой.

- Но сир…

- Ингефель говорит правду. Все это было предначертано. Шторм, выбросивший нас сюда. Крики, взывавшие к нам. Страх, толкнувший Вендату на предательство. Все это части… плана. Я вижу это столь ясно. Сны. Шепот. Десятилетие за десятилетием….

- Сир, прошу.

Застывшие черты Лоргара внезапно исказились в приступе ярости.

- Отойди от этого неверного пса, пока не присоединился к нему на одиннадцатом колу! Понятно? Этот момент — тот горн, в котором куется все остальное. Повинуйся, или я убью тебя на месте.

Перед глазами Аргел Тала пронеслась тень — нечто ужасное, крылатое и разгневанное, недоступное воображению смертных.

Прошел миг. Тьма отступила. Аргел Тал сделал то, что приказал Лоргар — отошел от тела и убрал в ножны мечи.

- Этого не стоит ни один ответ.

Ни Лоргар, ни Ксафен не ответили на его взгляд. Они оба пристально наблюдали за продолжившимся обрядом.

На этом месте Лоргар перестал писать. В его улыбке сквозила грусть.

- Ты считаешь, что я согрешил тогда?

Аргел Тал мрачно и горько рассмеялся.

- Грехом считается, когда мораль смертных встречается с этическими нормами. Согрешили ли вы против веры? Нет. Запятнали ли свою душу? Возможно.

- Но ты ненавидишь меня, сын мой. Я слышу это в твоем голосе.

- Я думаю, что тебя ослепило отчаяние, отец. Быть может, тебе и чуждо садистское наслаждение, но жажда истины довела тебя до порочности.

- И из-за нее-то ты и ненавидишь меня, - Лоргар уже не улыбался. Голос звучал низко и язвительно, в глазах было столько же тепла, сколько в трупе на поле боя.

- Я ненавижу то, что ты вынудил меня увидеть. Ненавижу истину, которую мы должны принести Империуму Людей. И более всего я ненавижу то, чем я стал, служа твоему замыслу.

Аргел Тал усмехнулся не своей улыбкой.

- Но мы никогда не могли ненавидеть тебя, Лоргар.

Вендата был все еще жив, когда его насаживали на кол рядом с девятью другими.

Но, к счастью, недолго.

Он так и не увидел купленную его кровью святость. Не увидел, что прорвалось через границу между плотским миром и царством духов.

Ингефель перестала корчиться в танце. Кожу девушки покрывал пот, волосы свалялись в жирные завитки, а тело светилось в свете огня, словно украшенное жемчугом.В руках она продолжала сжимать деревянный посох с навершием в виде изогнутого полумесяца.

Перед каждым из кольев стоял татуированный шаман, сжимая в руках грубый глиняный горшок, в который он собирал кровь убитых жертв. Ингефель подходила к каждому из них поочередно, и шаманы наносили на ее кожу спиральный символ, размазывая кровь кончиками пальцев.

Было невозможно не уловить смысл. Они рисовали на ней Око.

- Невероятно, - произнес Лоргар. Казалось, ему больно — вены на висках вздулись и пульсировали.

- Я знаю этот обряд, - сказал Ксафен. - Из старых книг.

- Да, - примарх натянуто улыбнулся. - Это отголоски древней колхидской церемонии. Короли-жрецы, правители прошлого, утверждались в должности таким образом. Танец девушки, кровавые жертвоприношения, нарисованные на коже созведия… Все это. Кор Фаэрон узнал бы их, как и Эреб. Они оба видели это раньше собственными глазами, в исполнении Завета, до моего прибытия на Колхиду.

Аргел Тал доселе полагал, что их культура далеко ушла от подобного упадка. Видимо, Лоргар уловил его полные отвращения мысли, поскольку примарх повернул к нему свой острый взгляд.

- Я не нахожу в этом красоты, Аргел Тал. Только необходимость. Ты думаешь, что мы переросли подобные суеверия? Напомню тебе, что не все перемены происходят к лучшему. Здания размываются. Плоть слабеет. Воспоминания тускнеют. Все это происходит с течением времени, и мы бы обратили это вспять, если бы нашли способ.

- Мы прибыли сюда в поисках свидетельств существования богов, сир. Никакие заслуживающие поклонения боги не потребуют такого от верующих в них.

Лоргар повернулся обратно к церемонии, потирая виски.

- Это, сын мой, самые мудрые слова, которые прозвучали с момента открытия нами этого мира. Ответы, которые я нахожу, тревожат меня. Мучения? Человеческие жертвы? - примарх поморщился. - Прости меня, я говорю бессвязно. Мой разум охвачен болью. Как же я хочу, чтобы они перестали смеяться.

По пещере гуляло эхо грома барабанов, воздух дрожал от монотонного пения сотен людей.

- Никто не смеется, сир, - сказал Аргел Тал.

Лоргар одарил сына сожалеющей улыбкой.

- Смеются. Ты увидишь. Уже недолго.

Ингефель подошла к последнему из говорящих с богами. Шаман помазал ее кровью Вендаты, подчеркнув изображение Зазубренного Солнца на голом животе. Закончив с этим, девушка вернулась обратно в центр платформы. Она встала, раскинув руки и запрокинув голову, словно распятая на воздухе.

Бой барабанов ускорился, биение сердца дракона стало громче и быстрее, сбиваясь с ритма. Пение переросло в стенающие крики, руки и лица обратились к каменному потолку. Босые стопы Ингефель медленно оторвались от земли. Кровь стекала по ногам красными струйками и капала с пальцев на камни. Кадианцы завопили. Каждый из них, без исключения, кричал.

Шлем капитана приглушил аудиорецепторы для компенсирования, но это ничего не изменило.

Лоргар закрыл глаза, все еще прижимая кончики пальцев к вискам.

- Началось.

Первым о его прибытии возвестил смрад крови. Неимоверно сильный, насыщенный и кислый, словно от испорченного вина, он захлестнул чувства Аргел Тала так жестоко, что тот поперхнулся. Ксафен отвернулся, а Лоргар продолжал стоять с закрытыми глазами, так что Аргел Тал был единственным, кто видел, что произошло дальше.

Ингефель, поднятая над землей в невесомом распятии, за несколько мгновений умерла дюжиной смертей. Незримые силы содрали с нее кожу и разбросали ее рваными полосами, упавшими на камни с влажными шлепками. Кровь хлынула у нее изо рта, глаз, ушей и носа, из каждого отверстия на теле. Она переживала это несколько секунд, пока то, что еще оставалось от нее, попросту не разорвало. Мышцы взорвались, окатив примарха и его сыновей кусками человеческого мяса и свежей кровью.

Скелет, все еще двигающийся, еще мгновение продолжал висеть перед ними, но лишь затем, чтобы расколоться и разлететься со звуком бьющейся посуды. Осколки костей ударились о доспех Аргел Тала, треща, словно градины.

Посох со стуком упал на землю.

- Лоргар, - сказало существо, обретавшее форму среди останков мертвой девушки

Лоргар положил перо на лист и прикрыл глаза — отражение событий в пещере, прошедших месяцы назад для Аргел Тала и лишь несколько ночей для самого примарха.

- Будь проклята истина, которую мы нашли, - признался он. - Будь проклят тот факт, что мы достигли грани реальности лишь для того, чтобы из бездны на нас взглянули ненависть и проклятие.

- Правда всегда отвратительна. Поэтому люди верят лжи. Обман предлагает им что-то прекрасное.

Создание, бывшее и не бывшее Аргел Талом, продолжило свой рассказ.