Десятый порядок. Вирмоны (СИ)

Эля привстала на локте, в темноте разглядывая лицо Романа.

- Рома, а ты как считаешь, в чём смысл нашего бытия? Для чего мы, собственно, живем?

Рома некоторое время молчал, собираясь с мыслями.

- Сложно сказать. С одной стороны смысл в жизни, безусловно, есть, и каждый здравомыслящий человек назовет рождение и воспитание детей, но это не совсем верно. Дети, и вообще, продолжение рода, это не смысл жизни, это природой обусловленная необходимость, направленная на постоянное обновление людей, как отдельных элементов человеческого социума – заменяя старых и одряхлевших, молодыми и свежими. Ведь с годами человек, в своём подавляющем большинстве, растратив свои жизненные силы и накопив определенный жизненный опыт, утрачивает стремление к дальнейшему познанию и совершенствованию окружающего мира, удовлетворяясь тем, что есть. Он становится фригидным к движению вперед и пассивным к развитию социума. Фактически, он становится таким элементом общества, который самостоятельно практически нежизнеспособен. Смерть индивида – это объективная необходимость развития. Молодой и сильный, опираясь на опыт своего умершего предка, будет дальше идти по пути познания и изучения мира. С точки зрения отдельного индивида, смысла его жизни как такового нет – по той простой причине, что его жизнь конечна и сам индивид смертен. Ведь со смертью конкретного человека навсегда утрачивается его мироощущение, его опыт, его любовь, его радость, его грусть. С точки зрения всего социума, жизнь одного человека имеет смысл лишь тогда, когда она прибавляет в общую копилку мироздания какие-то знания, рожденные его творчеством. Всегда такими людьми были ученые, писатели, архитекторы, инженеры – в общем, все те, кто не только живёт свою жизнь ярко и насыщенно, но и те, кто может свои накопленные знания передать последующим поколениям. Из всего этого можно сделать вывод, что смысл нашего бытия находится где-то в границах накопления человечеством каких-то знаний. Для чего – это нам неведомо. Возможно, для того, чтобы своими действиями, в конце концов, уничтожить всю жизнь на земле – строго по смыслу человеческих смертей, для последующего её обновления спустя миллиарды лет в виде новых форм жизни. А может, задача разумных существ состоит в том, чтобы уничтожить саму планету, таким образом, включая механизм обновления уже на более высоком уровне. Не имея понимания семантики бытия, мы находим для себя вполне объяснимые подмены, смешивая понятия смыслов с целями, чтобы к старости лет не сойти с ума, когда ты каждый день начинаешь задавать себе один и тот же вопрос – почему жизнь конечна? Наше сознание протестует против смерти – ведь в жизни есть столько радости и любви – и почему всё это всего лишь временно? Почему это – не навсегда? Мы не находим ответа на этот вопрос, пока не приходим к религии. Да, мы не можем доказать существование бога, но и в его отсутствие тоже сложно поверить. Поэтому лучше всего, прожив отчаянную жизнь, полную аморальных приключений и фантастических эмоций, на склоне лет заставить себя поверить в бога – это, пожалуй, на несколько лет продлит твою жизнь, избавив от жуткого гнёта понимания, что со смертью тебя не станет совсем – ни физически, ни духовно. Религия и вера во Всевышнего помогает найти ответы на вечные вопросы, поверив в истинность которых, ты, вероятно, не тронешься умом в ожидании конца своего бытия. Лучше смерть встретить с крестом в руке, чем без него.

- Рома, а ты уже пришел к богу?

- Пока нет. Еще не всё исполнил из того, что задумал.

- А если смерть все же придет, с чем ты будешь её встречать? Что у тебя будет в руках?

- Автомат Калашникова, - усмехнулся Рома. – Пожалуй, нам надо идти.

- Обожди. Я быстро…

Эля встала, и принялась снимать с себя одежду. Рома лишь принимал в руки куртку, штаны и все остальное. Нагая, она пошла к морю, мягко ступая по еще теплому песку.

Море было холодным, но Эля умела подавить в себе слабость. От ветра она продрогла, и некоторое время стояла на урезе, собирая волю в кулак. Вот подошла очередная волна, и она сделала шаг. Вода была настолько холодна, что она даже подумала вернуться обратно, но отступать уже было нельзя – за ней стоял человек, мнением которого она дорожила, перед кем свой авторитет опускать совсем не хотела.

Стиснув зубы, она вошла в воду. Тысячи колючих иголок вонзились в её тело, заставляя сжаться и затаить дыхание. Пришел момент, когда нужно было сделать решительный шаг – и упасть грудью на очередную волну.

Волна появилась из темноты. Эля на миг закрыла глаза, но потом открыла их вновь, и негромко вскрикнув, повалилась вперед, погружаясь всем телом в ледяную воду. В эту минуту с человеческим организмом происходят удивительные вещи – перед лицом такого сурового испытания он мобилизуется, собирается, и практически безболезненно встречает такой удар судьбы. Но на это нужно решиться.

В темноте Рома видел взмахи её рук – Эля явно поплыла дальше от берега. Но пробыть долго в такой воде она не могла, и ровно в тот момент, когда Рома уже начал переживать, она появилась из воды.

К этому времени взошла Луна, освещая обнаженную женскую стать, и Рома не мог оторвать глаз от этой богом данной красоты. Она шла, руками разгребая волны, приближаясь к берегу, а он смотрел и смотрел, старательно фиксируя в памяти столь сладострастный момент своей жизни.

- Богиня, - прошептал он, обнимая её.

- Я немного постою, - сказала Эля. – Мне сейчас тепло… и безумно хочется…

Она провела пальцем по Роминому носу и игриво улыбнулась.

- Извини, - сказал Рома. – Нам надо идти. Сколько ты будешь так стоять?

- Коровы до колодца дойти не успеют… - съязвила она.

Спустя десять минут они уже шли от моря к клубу, где и был расположен штаб местного ополчения.

Паша поднялся из-за стола:

- У нас пока всё тихо.

- Это хорошо, - кивнул Рома.

- Может, пронесёт? – с надеждой в голосе спросил Паша.

- Даже не думай, - жестко ответил Рома. – Бдить, бдить и бдить. С той стороны вопрос стоит очень остро, и они в любом случае сегодня должны отсюда уйти…

В это время в клуб забежала девушка:

- Дядя Паша! На рыбозаводе, кажется, началось! Сигнальная ракета взлетела!

Паша подскочил из-за стола и бросился на выход.

На тесную парковку администрации края протиснулся небольшой микроавтобус. Беспардонно подперев несколько машин, автобус остановился. Отъехала назад дверь, и из него вышло шесть человек. Одеты они были кто во что – кто-то в спортивном костюме, а кто-то в элегантный костюм. Чуть не строем они чинно направились к зданию. Перед входом стояли два патрульных с автоматами в руках, один из них повернулся в сторону подходящих людей. В его задачу не входила проверка документов или пресечение кому-то входа, с утра их выставили тут по прямому указанию генерала – «пусть стоят». Вот они и стояли.

Но внешний вид насторожил полицейского – что-то было в них не так.

- Вы куда? – страж порядка решил проявить инициативу.

От группы отделились двое, и подошли к патрульным вплотную. Через секунду подошедшие схватили полицейского и порвали его пополам. На асфальт вывалились кишки, хлынула кровь, верхний обрубок судорожно глотал воздух и руками хватал себя за внутренности.

«Этого не может быть, - подумал второй полицейский, - потому что этого не может быть».

В стороне закричала женщина.

У полицейского мелькнула мысль, что это глюк – от недосыпа – и он на миг прикрыл глаза. Когда открыл их, то увидел перед собой этих двоих – они уже были на расстоянии вытянутой руки. Мгновенно приведя автомат в боевое положение, он упер ствол в живот одного из подошедших, и уже чувствуя на своей шее нестерпимо железную хватку нечеловеческой силы, потянул спуск. Короткая очередь раскрошила внутренности нападавшего, но он продолжал стоять, как ни в чем не бывало – ухватив полицейского за шею и подняв его над землей.