Невидимый мир (СИ)

  -- Скучаешь по своим? - спросил Кельм, перехватив ее взгляд.

  -- Да, конечно... очень.

  -- Кстати, ты знаешь - я не сказал тебе еще... тебе бы лучше сейчас отпуск взять на недельку. Мне надо Васю понаблюдать спокойно, не отвлекаясь на твою безопасность. Сейчас очень важный момент. Я рассчитываю все понять. Как только пойму - Васю можно будет убрать... Ведь с твоими ничего за неделю не случится?

  -- Нет, разве что у Жени проблемы... я рассказывала.

   Рабочие дела они уже обсудили.

  -- За неделю ничего серьезного не произойдет. Я сообщу твоему командиру, хорошо?

   Ивик впервые в жизни не знала, радует ее отпуск или нет.

  -- Только чтобы ты... берег себя. Чтобы за неделю с тобой ничего не произошло. А то... вернусь, а ты... а тебя...

  -- Ну если со мной до сих пор ничего не произошло, - он усмехнулся.

   Они пересекли Мойку.

  -- С одной стороны, это хорошо, меня как раз пригласили... у Даны с Дэймом ведь родился третий ребенок, на крещение пригласили. Я думала, не получится...

  -- Дэйм. Значит, родился внук иль Роя и Кейты иль Дор?

  -- Да. Ты не думай, что я так хорошо знакома... с Кейтой да, а иль Рой... но Ашен, их дочь - моя подруга, ты же знаешь. И жена Дэйма тоже. Так получилось.

  -- А я и сам знаком с иль Роем. Хотя тоже скорее именно с Кейтой. Она хорошая, Кейта. На тебя чем-то похожа. Добрая. Знаешь, тогда так получилось. Я начал работать на Триме, и столкнулся в одном деле с самим иль Роем. Я был еще стажером, молодым совсем. И потом он меня вдруг пригласил к себе. Думаю, это Кейта подсказала мысль... я тогда доходягой совсем был, а она ведь знаешь какая. Она добрая. Поговорила со мной так хорошо, и вообще. Мне все время казалось, что я не смогу больше работать, что я слишком изменился... иногда накатывало такое.

   Они остановились. Ивик подняла руку Кельма к своему лицу. Прижала к щеке его ладонь. Смотрела внимательно в его лицо.

  -- Может, если бы не Кейта, я бы вообще и не смог. Потому что психологов разных... - его слегка передернуло, - и знаешь, такое ощущение жуткое, когда тебе никто, просто никто не может помочь.

   Ивик поцеловала его пальцы.

  -- Ты очень хороший, - сказала она тихонько, - ты очень сильный.

   Он долго смотрел на нее. Потом обнял за плечи и потянул за собой, они зашагали дальше. Впереди уже открывался простор Невы, и шумел поток машин на мосту лейтенанта Шмидта.

  -- А как же твои трансляторы? Ты всегда ешь за монитором...

  -- А ничего... подождут.

   Я хочу с тобой тут еще посидеть, хотелось ей сказать. Но она промолчала. Потому что сейчас ей было неловко. Границы. Важно не переходить границы. Она молча ела пирожное, купленное в магазинчике внизу. Кельм не сводил с нее взгляда. Соседи негромко переругивались о чем-то в своей комнате, за три стены отсюда.

  -- Ты такая странная, Ивик, - сказал он негромко, - ты не такая, как все. Как женщины вообще.

  -- Почему не такая? Мне казалось, я обыкновенная.

  -- Нет. Не знаю. Странно, но с тобой так легко.

  -- Мне кажется, тебе со всеми легко. Ты общительный.

  -- Легко было раньше. В квенсене. Девчонки за мной бегали тогда. Записочки писали. Я ж красивый тогда был...

  -- Ты и сейчас очень красивый. Седина тебе идет. Шрам у тебя, - она провела по щеке пальцем, - очень небольшой. Не портит.

  -- Хирургический шрам, - сказал он мрачно, - они же аккуратно резали. Скальпелем. До тройничного узла.

   Ивик передернуло. Она перестала есть.

  -- О Господи...

  -- Извини, неважно это. А про девчонок - да... раньше бегали. Не знаю, я другой был раньше. Теперь все изменилось.

  -- После плена?

  -- Это тоже... да. Но потом я решил, что надо восстановиться, надо стать нормальным человеком. И... я ведь женился, ты знаешь? У меня была жена. Из касты медар, она преподавала спорт в тоорсене, гимнастка. Велена. Красивая девушка...

  -- Да, я знаю, что ты был женат... не сошлось?

  -- Я был женат всего год. Потому что там... понимаешь. Однажды я пришел, а ее уже нет дома. И что особенно плохо, - он говорил с усилием, как бы выталкивая слова, но спокойно, - она уехала с человеком... который был мне дорог. У меня и друзей потом не было, после плена. Но с этим парнем я учился в школе разведки, понимаешь... мы кое-что пережили вместе, и вообще... сошлись. А она... она была красивая. Яркая , в глаза сразу бросалась. Я потом вспоминал, ведь сразу, когда они познакомились, он все с ней танцевал... шутил. И она как-то оживлялась. Ты знаешь, сначала я... мне плохо очень было.

   Он замолчал. Ивик с ужасом и сочувствием смотрела на него. Гладила его по руке.

  -- Кельм, хороший мой... как тебе досталось...

  -- Знаешь, сначала я их ненавидел. Сильно. Тогда подал на пересмотр брачных обетов, официально полностью с ней порвал. Если бы я тогда их нашел, встретил... не знаю, может, убил бы. А потом стал думать - ведь это любовь у них. Понимаешь, это же серьезно. Ведь он из разведки ушел ради нее. Сейчас командует какой-то частью патрульной, охраняет границу... в захолустье где-то. Ведь понимаешь, надо же действительно любить, чтобы вот так...

   Ивик завладела рукой Кельма, левой, покалеченной. Прижала к своей щеке. Гладила. Передавала этой руке все то, что нельзя было, к сожалению, передать ее хозяину.

  -- И потом, с Веленой... я сам, наверное, виноват. Ты знаешь, я на самом деле человек тяжелый. Меня трудно терпеть.

  -- Это неправда. Мне ни с кем никогда не было так хорошо, как с тобой. Я никогда не встречала такого... терпеливого, доброго.

  -- Ну не знаю. Может, я моложе был, эгоистичнее... не знаю. Или она другая просто. Это ты сама такая вот, добрая, вот и во мне видишь хорошее.

  -- У вас просто не сложилось. Это бывает. Потом, она не гэйна.

  -- Да, она не гэйна. И ей ничего нельзя было рассказать. Про плен мой она почти ничего не знала. Ну знала, что был там, видела, конечно, что шрамы, ну так они у гэйнов всегда бывают. Но как-то знаешь, не тянуло рассказывать. Вообще я не думал, что женщине можно вот так рассказывать что-то... мне казалось, вы настолько другие...

  -- Какие мы другие, Кельм? Ну какие? У нас такое же тело. Нам так же больно бывает и страшно. И умирать мы боимся. И огонь у нас такой же внутри, и надо его поддерживать...

  -- С тобой, Ивик... с тобой я могу быть собой самим. Не знаю, почему так. А с ней нет, не мог. Ребенка она так и не родила. Наверное, у меня теперь и не может быть детей... точно я не узнавал. А с тем, с моим другом, у них уже двое детей. Знаешь, она же со мной была несчастна... наверное. Я сам виноват.

  -- Кельм, - выдохнула Ивик, - ты себя мучаешь уже столько лет. Да какая твоя вина, о чем ты говоришь? Ты что, насильно ее заставлял замуж выйти? А если она вышла, если давала обет...

   Ивик вдруг осеклась. Ей вдруг вспомнился собственный обет с Марком - и пришедшее спокойное ощущение обреченности "теперь все. Теперь на всю жизнь".

  -- Я не про то даже, - она снова прижалась к его руке. Поцеловала обрубки пальцев.

   Почему жизнь устроена так несправедливо? За что с ним происходит все это? Она остро, острее, чем собственную боль, чувствовала сейчас его одиночество. Может, потому что это было знакомо ей - но далеко не так.

   У нее есть Марк. Преданный, порядочный, бесконечно любящий. У нее есть дети.

   У Кельма нет никого и ничего, кроме ледяного застывшего внутри кома боли, о которой нельзя даже вспоминать.

   Разве он это заслужил? Почему он не встретился с нормальной, верной женщиной, такой, как Ашен, например... Ивик заплакала.

  -- Маленькая, ну ты что? - он протянул правую руку, взъерошил ей волосы, - ты что? Не плачь.

  -- Ты очень, очень хороший, - сказала она сдавленным голосом. Господи, да почему же слов так мало?

  -- Кельм, я тебя люблю, - сказала она, - давно уже. Сильно. С первого раза, как увидела - помнишь, когда мой фантом обсуждали... Я люблю тебя.