Ракетоносцы. Адское пламя

– Когда рак на горе свистнет, – произнёс Бондаренко, наполняя рюмки. – Нету сил у нас, Толя, – нету. Перевалы держим, и моторизованные группы янки гоняем по тундре не без успеха, однако для крупного наступления возможности нет. А враг отступать уже не намерен – он вцепились в землю намертво, и сил у него раза этак в полтора побольше. Ну, будем!

– Погоди, – Серов пригубил рюмку и поставил её на стол. – Что значит «мало сил»? Да у нас на Дальнем Востоке столько дивизий – всю Америку хватит пройти аж до самого Вашингтона! Или, думаешь, флот не доставит эти войска на Аляску? Доставит, дай только срок! И приказ. Конечно, американские лодки пошаливают, но у нас на Тихом океане под сотню эсминцев и эскортных кораблей, да противолодочные самолёты с островов. Так что…

– Не в этом дело, Толя, – Степан повертел в пальцах пустую рюмку. – Войска-то есть, а вот насчёт приказа… Не будет такого приказа, товарищ капитан третьего ранга.

– Это ещё почему?

– Почему? Я тебе говорил, кажется, что у меня в штабе корпуса знакомый есть, можно даже сказать родственник, мы с ним на сёстрах женаты. Встречались мы с ним на днях, и поведал он мне кое-что под лосося, – с этими словами Бондаренко подцепил вилкой кусочек нежной рыбы, – из области большой политики.

Он положил сочный рыбный шматочек в рот. Серов терпеливо ждал.

– Войск у нас на Дальнем Востоке много, – продолжал майор, – это ты верно заметил. Только никуда они оттуда не уйдут. У японцев в Маньчжурии развёрнута миллионная армия, и поэтому наши полтора миллиона солдат так и будут стоять вдоль границы. Япония наш союзник, но союзник этот вознамерился подгрести под себя весь Китай, чего мы самураям позволить никак не можем. С японцами дерется Чан-Кайши, а мы опекаем товарища Мао-Цзедуна, который сидит на севере Китая и просится к нам под крыло. И если японцы захотят его придавить, нам придётся вмешаться. Договор договором, но самураи себе на уме, и если договор этот не будет подкреплён реальной военной силой, они им подотрутся, и глазом не моргнут. Так что не придётся тебе, Толя, охранять конвои с нашими полками да дивизиями, перевозимыми на Аляску. А мы будем сидеть здесь, и осуществлять стратегический замысел командования – сковывать превосходящие силы противника. Вот такая вот обстановка…

– Самураи… – задумчиво произнёс капитан третьего ранга. – Да, они могут… Ладно, Стёпа, откровенность за откровенность. Крейсер ПВО «Юнона», который стоит в заливе, и на который я надеюсь попасть, перешёл на Дальний Восток летом сорок четвёртого по Северному морскому пути. А её сестрица «Веста» в сопровождении двух эсминцев шла к нам с Чёрного моря, из Николаева, через Суэцкий канал. И в декабре прошлого года мой «Неукротимый» в паре с «Неистовым» встретили её у Цусимы – почётный эскорт. Но эскорт этот оказался совсем не парадным: «Веста» была торпедирована прямо у меня на глазах.

Крейсер ПВО «Веста»

– Кем?

– Хороший вопрос, Стёпа. «Весте» оторвало носовую часть, но она всё-таки дошла до Владивостока и сейчас стоит на ремонте в Большом Камне. А кто в неё стрелял торпедами… Официально было объявлено, что крейсер был атакован американской лодкой, проникшей в Японское море, но… Дело в том, Стёпа, что наших эсминцев там было четверо, и мы этого подводного разбойника прижучили. Засекли его гидролокаторами, и разыграли симфонию в четыре руки, приголубили его глубинками. Картина была достойная кисти Айвазовского – из моря вырвался знатный воздушный пузырь, а потом по поверхности растеклось громадное пятно солярки, в котором бултыхался всякий мелкий мусор. И кое-что мы оттуда выловили – в частности, бумажки: с иероглифами, Стёпа. С японскими. Что там ими было написано, я не знаю, – и, думаю, не узнаю, дело это сразу засекретили, – но лодка, которую мы упокоили в Цусимском проливе, была никакая не американская. Так что ты прав, брат, – наши дивизии с Дальнего Востока на Аляске не появятся. Держат самураи для нас острый ножик за пазухой, и поэтому никак нельзя нам кольчугу снимать… Ну, за твоё здоровье, будущий генерал!

– Твоё здоровье, будущий адмирал!

1945 год, апрель

«Воины великой Империи Ямато, сыны Аматерасу-Амиками! Четыре года вы шли от победы к победе, озаряя Тихий океан лучами восходящего солнца и сокрушая врага силой Нихон сейсин [51]. И сегодня я говорю вам: осталось сделать последнее усилие, и враг будет повержен! Вперёд, сыны Ямато, – на вас смотрят боги!».

Это обращение микадо было выслушано с почтительным вниманием на всех кораблях Объединённого флота, выслушано – и принято к исполнению, без сомнений и колебаний. И полторы тысячи вымпелов – десять авианосцев, девять линейных кораблей, двадцать восемь крейсеров, сорок восемь эсминцев, десятки крупных транспортов и сотни десантных судов, – двинулись к Гавайским островам: к последнему бастиону Соединённых Штатов Америки на Тихом океане, взятием которого завершалось создание оборонительного периметра Империи Ямато «на веки вечные».

Японский флот

Японцы намеревались атаковать Гавайи ещё в сорок четвёртом году, одновременно с началом решительного наступления континенталов на Карибах, но вскоре выяснилось, что к этому времени подготовить такую операцию не удастся. Японский флот господствовал на Тихом океане, но этого было недостаточно. Япония, захватив огромные территории в Юго-Восточной Азии и Океании, остро нуждалась в транспортном тоннаже для обслуживания коммуникаций, растянувшихся на тысячи миль – индонезийская нефть, олово, никель, медь и бокситы ценны только тогда, когда они доставлены на заводы метрополии, работающие на войну. И в сорок четвёртому году транспортного флота японцам стало не хватать: десятки подводных лодок US Navy опустошали японские караваны, не давая спуска ни одиночным судам, ни охраняемым конвоям. Не хватало и войск – подготовленные японские десантные части понесли большие потери в боях за Полинезию. Кроме того, японское командование пришло к выводу, что десяти авианосцев, входивших в состав Объединённого флота, – пяти тяжёлых, одного среднего и четырёх лёгких [52]– недостаточно для подавления американской авиации берегового базирования на Гавайях (против пятисот японских палубных самолётов американцы имели на Гавайских островах более тысячи боевых машин, в том числе триста противокорабельных пикировщиков «хеллдайвер» и торпедоносцев «авенджер»).

На японских верфях строились шесть авианосцев типа «улучшенный «Сорю», и три из них – «Унрю», «Амаги» и «Кацураги» – были готовы весной 1945 года [53]. Но в строй флота вошёл один только «Унрю» – для комплектации авиагрупп «Амаги» и «Кацураги» не было подготовленных пилотов. Лётчиков палубной авиации японцы готовили годами, с юных лет, и отбор был чрезвычайно строг. Такая система рождала элитных пилотов, истинных асов, но в сорок четвёртом году их уже не хватало: война требовала сотен и тысяч новых лётчиков.

Адмирал Ямамото, главком Объединённого флота и генерал Ямасита, «Малайский тигр» были настроены скептически – успех операции против Гавайев вызвал у них сомнения, – однако политические соображения возобладали над военными. Японцам стало известно, что Народная Россия проявляет интерес к острову Кауаи, где в XIX веке находилась русская крепость Елизаветы, захваченная американцами, и совсем не прочь его вернуть. Это никак не устраивало самураев – северному союзнику, который всегда рассматривался как вероятный противник, требовалось утереть нос, – и план высадки на Гавайи получил одобрение микадо.