Несущественная деталь

Покойня и Рестория временами работали в тесном взаимодействии, и обе организации чувствовали, что делают это со взаимным уважением и на равных. Подход Рестории к поставленной задаче, а отсюда и общая дисциплина были менее скрупулезными, чем у Покойни, но ведь корабли, системы и люди в Паразит-контроле обычно на протяжении своих рабочих жизней носились от одной вспышки роильщиков к другой, а вовсе не общались с почтенными мертвецами, поэтому от них и следовало ожидать не благовоспитанности, а разгильдяйства.

— Миссия Рестории на Цунгариальном Диске поставлена в известность относительно того, что фабрикария может стать объектом игры, если конфликция выплеснется в Реал, и у них запрошена вся возможная помощь, если таковая может быть оказана без привлечения излишнего внешнего внимания к их миссии или Диску. С учетом того, что ситуация может развиваться очень быстро и стать критической, мы рады и счастливы предоставить имеющиеся под рукой средства, которые включают меня и вас, хотя и не ограничиваются этим. Обратилась ли Рестория с подобным запросом к Особым Обстоятельствам, нам не известно.

Следует отметить, что в течение последних десятилетий инфекционные вспышки гоп-материи на Диске шли на спад и имеется надежда, что так оно и будет продолжаться.

Гоп-материей называли разрозненные остатки роильщиков, после ликвидации (как ликвидируется любая насущная угроза) последних. Обычно они практически исчезали вскоре после самой вспышки и уничтожения. Если какие-то клочки и оставались, то, хотя их и нельзя было полностью игнорировать, опасаться их по-настоящему оснований не было. С другой стороны, подумала Йайм, проникновение их в систему нескольких сотен миллионов древних законсервированных мануфактур не могло не вызывать беспокойства. Да что там беспокойства — получив такую информацию, люди Рестории вскакивали посреди ночи, крича и обливаясь потом.

Изображение газового гиганта и его сверкающего искусственного диска медленно и безмолвно вращалось перед Йайм.

— Что это за возможная связь между компонентами, о которой вы говорили? — спросила она.

— Это возможная связь между ВСК «Здравомыслие среди безумия, разум среди глупости» и Сичультианским Энаблементом в форме этого корабля.

Окольцованный газовый гигант исчез, а на его месте появилась удлиненная, но мощная на вид форма Наступательного корабля ограниченного действия класса «Хулиган». Он был похож на длинный основательный болт с большим количеством отшлифованных шайб, гаек и более длинных муфт, навинченных на него.

— Это «Не тронь меня, я считаю», бывший НКОД, теперь находящийся в Отделении Культуры, — сообщил ей корабль. — Он был построен кораблем «Здравомыслие среди безумия, разум среди глупости» незадолго до Идиранской войны и считается, что время от времени выходит с ним на связь. Он сам себя объявил Странствующим Эксцентриком — бродячим, бездомным кораблем. Последний раз о нем было слышно с некоторой степенью достоверности восемь лет назад, когда он заявил, что собирается уйти на покой. Считается, что двумя годами ранее он был в Сичультианском Энаблементе, и таким образом и может являть собой упомянутую связь между Энаблементом и «Здравомыслием среди безумия, разумом среди глупости». Есть сведения о том, что он собирает изображения странных и экзотических существ или устройств и, возможно, пополнил свою коллекцию изображением Ледедже И'брек.

— Это, должно быть, вполне исчерпывающее изображение.

— Да.

— И на десять лет младше этой женщины в момент ее смерти. Она могла и не узнать, что была убита, если так оно и произошло.

— Возможно, ей просто сказали.

Йайм кивнула.

— Да, вполне возможно.

— Нам кажется, что мы с известной долей уверенности знаем, — сказал корабль, и Йайм услышала осторожную нотку в его голосе, — где находится «Не тронь меня, я считаю».

— Знаем?

— Он вполне может быть вместе с ВСК «Полное внутреннее отражение».

— И где же это?

— Это не известно. Это один из Забытых.

— Из каких?

— Ааа.

ГЛАВА 10

— Что?

— Гимен.

Ледедже решила, что дел у нее много, но, может быть, всего одна ночь на ВСК, чтобы все их переделать. Сексуальный контакт был не самым важным из этого списка, но и не самым последним.

Привлекательный молодой человек недоуменно посмотрел на нее.

— Откуда мне знать?

По крайней мере, ей показалось, что именно это он и сказал. Музыка играла очень громко. По пространству корабля были разбросаны зоны, называемые звуковыми полями, где музыка волшебным образом смолкала. Она видела туманное синеватое мерцание в воздухе, свидетельствовавшее о такой зоне в нескольких метрах от нее, и — как ей показалось, довольно бесстрашно — она ухватила мешковатый рукав молодого человека, отчасти побуждая, отчасти таща его в том направлении.

Может, это она неясно выражается, подумала Ледедже; она говорила на марейне, языке Культуры, и хотя она с необыкновенной легкостью пользовалась им, каждый раз задумываясь о том, как ей выразить свою мысль, она словно спотыкалась и останавливалась на месте. Иногда у нее даже с выбором слов возникали затруднения; в марейне, казалось, есть множество не вполне взаимозаменяемых синонимов.

Очень громкая, навязчиво ритмичная музыка (называлась она Чаг, хотя Ледедже так еще и не установила, то ли это название композиции, то ли — музыкального жанра, то ли имя исполните-ля/-лей,) почти смолкла. Привлекательный молодой человек по-прежнему недоуменно смотрел на нее.

— У вас недоуменный вид, — сказала она. — Не можете вы просто найти это слово в своем невральном кружеве?

— У меня нет кружева, — сказал он, проводя рукой по щеке, а потом по длинным, темным, вьющимся волосам. — Сейчас при мне даже терминала нет. Я вышел поиграть. — Он поднял голову туда, откуда, видимо, начинался конус звукопонижающего поля — из потолка, теряющегося в темноте наверху. — Корабль, что такое гимн?

— Гимен, — поправила его она.

— Гимен — это тонкая мембрана, частично перекрывающая вход в вагину у некоторых млекопитающих, в особенности гуманоидов, — сказал корабль через длинное серебряное колечко у нее на пальце. — Имеется у приблизительно двадцати восьми процентов пангуманоидных метавидов, и его наличие часто рассматривается как свидетельство того, что данное лицо еще не имело сексуальных отношений с проникновением. Однако…

— Спасибо, — привлекательный молодой человек обвил пальцами колечко на ее руке, заглушая голос корабля и заставляя его замолчать.

Когда он убрал пальцы, Ледедже улыбнулась. Она почувствовала, что это было довольно интимное действие. Обещающее. Она чуть опустила голову к руке.

— А у меня есть гимен? — тихо спросила она.

— Нет, — ответило кольцо. — Пожалуйста, поднесите меня к уху.

— Извините, — сказала Ледедже привлекательному молодому человеку. Он пожал плечами, отхлебнул своего напитка и отвернулся.

— Ледедже, говорит Смыслия, — сказало кольцо. — Тот телесный шаблон, который я использовала, вообще не имел выраженных гениталий; он был запрограммирован на феминизирование. Одновременно в него были заложены базовые сичультианские свойства. По умолчанию установки не имеют гимена. А что? Вам он нужен?

Она поднесла колечко ко рту.

— Нет, — прошептала она, потом нахмурилась, увидев, как привлекательный молодой человек улыбнулся и кивнул кому-то поблизости.

Он, конечно, не был похож на сичультианца, но выглядел он… иначе, немного на тот же манер, на который выглядела иначе она. Когда несколько часов назад она сидела перед настенным экраном в своей комнате, после того как Смыслия оставила ее, у нее родился план действий, и она спросила, какие предполагаются сборища у той почти четверти миллиарда населения корабля, которая не похожа на типичного представителя Культуры. Ответ она получила быстро. На корабле с таким количеством людей на борту всегда наличествовало немало таких, кто не отвечал усредненным культурианским показателям.