Засланец

Облачник поплыл наперерез пробирающемуся по заснеженным путям Южному экспрессу. И я понял, что поступил правильно, не погнавшись за поездом.

Летающее создание догнало локомотив без особых усилий. Зависло над ним, уравняв скорость, и попыталось запустить щупальца через разбитые окна внутрь кабины. Машинист дал гудок. Над кабиной взметнулась струя пара. Облачник втянул щупальца и отпрянул вверх. Я решил, что машинист и кочегар Южного экспресса отделались легким испугом, в этой схватке мои симпатии были на их стороне. Но в следующий миг облачник сложил псевдоподии, из получившейся щепоти ударила ослепительная молния, угодив в котел.

Сверкнуло пламя, но его тут же скрыло облако перегретого пара. По ушам ударил яростный грохот. Взрывная волна переплела снежные струи, разметала сугробы. Локомотив, который продолжал двигаться по инерции, исчез из виду, превратился в размытый силуэт. За пеленой горячего тумана кто-то отчаянно завопил, распахнул дверцу кабины и прыгнул в снег. Облачник удлинил щупальце, подхватил кричащего человека и стал неспешно набирать высоту.

Дух Дождя не остался без кровавой дани. Вскоре бело-синее свечение померкло; облачник уплыл, направившись в сторону гор. Профессор шумно сглотнул, не сводя остекленевшего взгляда с развороченного взрывом локомотива.

Я же заглянул во тьму за воротами эллинга. В лицо мне неожиданно повеяло теплом.

Затем я увидел их – сидящих во тьме, затаивших дыхание. Их было восемь – похожие на совят, нахохлившиеся, с большими глазами, обрамленными густым пухом. Все длинноволосые, и девочки, и мальчики. Все примерно одного возраста – лет двенадцати-четырнадцати. В одинаковых одеждах из шерсти.

Вооруженные ружьями и арбалетами.

Они смотрели на меня, положив пальцы на спусковые крючки, готовые открыть пальбу, если я сделаю шаг вперед. Они не знали, что я способен видеть в темноте.

Глава 17

«Дождь не может идти вечно». Любопытно, какой смысл вкладывал в эту фразу Тень?..

Скиллы!

Я встретил их раньше, чем мог предположить.

Рожденные или гражданами Страны-под-Солнцем, или лесными людьми. Украденные в младенчестве и перевезенные скиллами, действующими под покровительством Ревнителей Ктулбы, за горы, на южный берег континента.

Распознают ли они во мне не совсем человека, как когда-то это смог сделать Хтор? Примут ли за своего или встретят стрелами и свинцом? Эти птенцы боялись и от страха могли натворить глупостей. Но дети-скиллы – не взвод чернознаменников. Я не смогу недрогнувшей рукой пустить совят под нож.

Мой силуэт наверняка был отлично виден на фоне проема. Придется исчезнуть, точно призраку…

В центре эллинга темнел провал диаметром примерно два метра. Горловина была огорожена бетонным бордюром. С одной стороны провала я увидел лебедку, с другой – решетчатый подъемный кран, стрела которого едва не упиралась в свод эллинга. Пол был засыпан мелким гравием и плотно укатан.

Я ускорился. Рванул сквозь густую, словно мокрота, тьму. В один миг преодолел расстояние от ворот до бетонного ограждения, присел за лебедкой и вернулся в нормальное время.

Птенцы ничего не заметили. Но растяпа Брукс, который, само собой, не увидел ни мой маневр, ни тем более вооруженных до зубов маленьких скилл, вошел в эллинг, словно в университетскую аудиторию.

– Господин Айрус! – успел позвать он громким шепотом, прежде чем щелкнула тетива арбалета. Профессорскую шляпу сорвало с головы, словно порывом ветра. Брукс охнул и повалился навзничь.

Маленькие паршивцы ожили. Заерзали, забормотали. Самый смелый – светловолосый подросток с невероятно длинной по сравнению с его ростом винтовкой – пошел, крадучись, проверить, кого они там подстрелили.

Зажегся электрический фонарь. Белый луч рассек осязаемую темень, осветил залитое кровью лицо профессора.

Что ж, Брукс. От судьбы не убежишь. Ты вовремя ушел с Южного экспресса, но смерть нашла тебя несколькими минутами позже.

Я метнулся из своего укрытия к подростку. Схватил его за тонкие запястья, отобрал и отбросил подальше винтовку, отнял фонарь. Подросток запищал, забился. Птенец оказался девчонкой. Прежде чем остальные поняли, что к чему, я сграбастал их подружку одной рукой, а второй направил автомат в их сторону.

– Свои! Спокойно! – рявкнул я. Девчонка выгнулась дугой и врезала мне локтем под ложечку. Наверное, кто-то ей наврал, что от такого коварного удара взрослый человек должен упасть на землю, после чего его можно будет запинать ногами. Я лишь встряхнул строптивого птенца и крепче прижал к груди, не обращая внимания на острые коготки, которые резали мне ладонь с тыльной стороны.

– Свой! Почувствуй! – я не знал, как назвать то ощущение, которое мне пытался описать покойник Хтор. – Я не враг! – а затем рявкнул на остальных: – Опустите оружие!

Как бы не так! Совята были упрямее чернознаменников! Их обрамленные бесцветным пухом глаза светились решимостью драться. Они не думали, они действовали, точно загнанная в угол крыса. Снова щелкнула тетива, и мне понадобилось на миг ускориться, чтобы убрать голову с траектории арбалетного болта.

Девчонка неожиданно обмякла, когти перестали терзать мою руку.

– Это дух! – объявила она срывающимся голосом. – Это дух Великой Машины!

– Я сейчас тебя отпущу, – пообещал я, касаясь губами ее пахнущих пылью волос. – Только спокойно, ладно? Я – не враг.

– Ладно, – согласился птенец.

Я отвел руку в сторону. Маленькая скилла, ступая, словно кукольный человечек, сделала несколько шагов вперед. Затем обернулась, поглядела на меня, раскрыв рот. Ее приятели и приятельницы не торопились опускать стволы.

– Ты правда – он? – спросила девчонка.

– Правда, – на всякий случай сказал я. – Я похож на вас. Я – не враг.

– Тогда что ты здесь делаешь? – спросил меня уже сломавшимся голосом какой-то мальчишка.

– Ищу ваших взрослых, – честно ответил я и тут же перешел в контрнаступление: – А вы что здесь забыли? Почему вы вооружены?

– У нас испытание зимой и огнем, – рассказал новый голос. – А ты нам мешаешь.

– Из-за тебя могут не засчитать экзамен, – высказалась какая-то девочка. – И нас изгонят из деревни.

– А давайте его застрелим, а труп отдадим огнежорке, – предложил следующий. – И никто не узнает…

– Ну уж нет, – отказался я. – Вы и так натворили бед. Зачем убили человека? – я кивнул в сторону профессора. – Вас не научили, что сначала надо думать, а потом спускать курок? Этот господин вам ничем не угрожал!

– Ким, он говорит, как железноголовый, – обратился басовитый паренек к девчонке, с которой мне довелось обниматься. – А ты уверена, что он – дух Великой Машины?

Девчонка еще раз смерила меня взглядом. Сделала робкий шаг навстречу. Затем еще один. Протянула руку.

– А можно я…

Она не дождалась разрешения. Положила мне на грудь ладонь, и я ощутил ее тепло сквозь сукно пиджака и шелк рубашки.

– Ральф, попробуй сам, если не веришь! – бросила девчонка через плечо. И тут же посторонилась, пропуская юнца, чей лоб был украшен россыпью алых прыщей. Юнец протянул ко мне немытую, покрытую цыпками лапу и тоже положил на грудь. Шмыгнул носом, втянув зеленую соплю, и заблажил с хрипотцой:

– И правда! Ребята, пощупайте его! Он на самом деле из Великой Машины!

Стайка совят окружила меня. Восемь ладошек легли на грудь, я же стоял словно истукан, все еще не понимая, как лучше отыграть эту роль. Мне было любопытно: что же они ощущают? Хтор говорил, что это какая-то особенная вибрация. Она выдает мою связь с Картой. Мою зависимость от Карты.

Раздался протяжный стон. Ручонки совят отпрянули от моей груди и снова сжали оружие. Я же кинулся на звук.

Профессор Брукс обхватил окровавленную голову двумя руками и снова уныло замычал. Я склонился над ним, заставил убрать руки и осмотрел рану.

Ктулба сохранил своего верного Ревнителя. Тяжелая арбалетная стрела вскользь прошла по черепу, лишь подпортив магистру скальп. Совята сгрудились вокруг недобитого профессора.