Коломна

Спрашивается, а зачем воину бежать со всех ног, если что-то его заинтересовало? Тем более, непосредственной опасности уже не было. Черное (как и знакомое, красное) Поле оказалось вовсе не столь уж ловким, и на то, что сейчас происходило внутри него, Рат смотрел во все глаза.

Одна из тварей вдруг растянулась, быстро изменив форму, словно бы кто-то лепил фигурки из глины или тающего воска. Растянулась, потом резко сплющилась и, вытянув лапы, сдохла. Поле буквально за полминуты алчно высосало зверя. Пертурбации, происходящие со вторым существом, оказались еще интереснее. У твари вдруг отвалились клыки, морда несколько сплюснулась, да и само существо сделалось гораздо меньше в размерах, да так и продолжало съеживаться, пока не превратилось… в обычного серого зайца!

– Ах ты ж, черт длинноухий! – Ратибор восхищенно выругался. – Скажи кому – засмеют: зайцы в лесу напали.

– Идем уже, – выглядывая из-за елки, занудно напомнил Наг. – Время.

– Нет, ну видишь же… Ладно, давай, залезай.

Взгромоздившись юноше на шею, шам некоторое время осматривался, а затем вновь начал болтать, пространно отвечая на все расспросы Рата.

– Видишь ли, друг мой, насколько я знаю, черное Поле может изменять структуру биологических объектов, тела которых на какое-то – очень короткое – время становятся словно бы пласти… как мягкая глина становятся, и лепить из них можно все, что угодно. Бывает и иной случай – обратная мутация. Что мы и видели. Хищная тварюга мутировала обратно в мирного травоядного зайца! Поле его, верно, сожрало, точнее – высосало энергию, но, если бы мы этого зайца вовремя вытащили, могли б его и сами съесть. Если б, ха-ха, поймали бы!

– Так что же – он был бы жив? – несказанно удивился юноша.

Наг хохотнул:

– О чем и речь, друг мой. О чем и речь.

Рат еще о многом выспрашивал шама, правда, тот отвечал не очень охотно и как-то расплывчато. Да, мол, в здешних местах как-то бывал, случалось, вот и знаю немного дорогу, но кто тут нынче обитает – без понятия, за прошедшее время много чего могло измениться.

– Так мы что же, еще и заблудиться с тобой можем? – хохотнул Ратибор.

Одноглазый обиженно вскинул голову:

– Только не со мной!

И впрямь, путь он указывал вполне уверенно, руководствуясь какими-то своими, известными одному ему приметами, или, может быть, просто по памяти. Говорил, где нужно повернуть, где обойти трясину, а где – спуститься в глубокий овраг.

Выбравшись из очередного оврага, узенькая, змеившаяся под ногами Ратибора тропинка вывела беглецов на широкую, чрезвычайно твердую тропу какого-то непонятного темно-серого цвета. Не тропа – целая дорога! Правда, почти все покрытие давно вздыбилось и пошло черными змеистыми трещинами. Кое-где его прорвали одуванчики и прочие травы, а то и деревца, так, что проехать здесь на телеге не было бы никакой возможности, а вот идти пешком оказалось вполне даже удобно.

– Древняя дорога? – не удержавшись, спросил Рат. – Я слышал, про такие рассказывали. Правда, про железные.

– Эта – асфальтовая, – морщась, Наг потер ладонью затылок с расплывающейся заметной шишкой, оставшейся на память от удара морока. – Покрытие такое – асфальт. Кажется, из нефти делалось, как и пища для двигателей самобеглых повозок – бензин. Дорожка такая называлась – шоссе. В давние времена по ней самобеглые повозки и ездили – автомобили, автобусы, трамваи, грузовики.

– Знаю, – на ходу покивал Ратибор. – Парнишка один рассказывал.

– Что за парнишка?

– Да так. Думаю, его уже нет в живых… хотя – случается всякое.

– Стой! – шепотом скомандовал шам, и тощие коленки его сдавили юноше шею. – Там, на реке…

– Вижу.

Изгибаясь прихотливой излучиной, видневшаяся внизу Москва-река образовывала широкую песчаную отмель, на которой виднелась широкая железная лодка маркитантов, черневшая обводами, словно выброшенное волною чудовище. Никого из людей на лодке не было… Точно не было – ссадив с шеи Нага, Ратибор тут же вытащил из котомки бинокль.

То, что он увидел, парню не очень понравилось. Перед глазами его снова встало нечто непонятное, нечто такое, что, в целях собственной безопасности, нужно было бы постараться поскорей объяснить.

Лодка, точнее – баржа, никак не могла быть одна. Обычный торговый караван – две-три баржи с бурлаками либо гребцами… даже иногда с паровым буксиром!

В трофейный бинокль юноша внимательно осматривал и саму баржу, и прилегающую к ней акваторию, округу. Людей – никого, да и сама баржа издалека казалась чрезвычайно старой, проржавевшей донельзя. Как на такой и плыть-то не боялись?

– Надо бы сходить, глянуть, – передав бинокль шаму, Рат погладил висевшие на поясе ножны с тесаком. – Что скажешь, а?

– Присутствия мутантов или людей я там не чувствую, – тихо отозвался одноглазый. – Согласен, стоит посмотреть.

Лежавшее носом на берегу судно вблизи оказалось столь же пустынным, как и издали. Оглядевшись по сторонам. Ратибор оставил Нагу меч – слишком уж длинен, для того чтоб лазать не сильно удобен. Уцепившись за фальшборт, юноша рывком перевалился на палубу и, тут же вскочив на ноги, выхватил из ножен тесак… Пустая палуба, гулкий трюм, на корме – небольшая надстройка, казавшаяся давно покинутой. Осторожно подойдя ближе, Рат заглянул в распахнутую дверь…

Странные приборы, круглый, со спицами, диск на небольшой стойке… кажется, он назывался руль… или штурвал? Рядом с приборами – рычаг с надписями – «Полный вперед», «Вперед», «Назад»… Судя по всему, у судна имелся двигатель! Тогда почему этот корабль бросили – этакую-то ценность? Кончилось топливо? Но паровая машина, насколько Ратибор помнил рассказы матери, работала на дровах, а дров кругом, берегами – полно. Значит, этот двигатель был не на дровах, на чем-то другом. На бензине? А не слишком ли шикарно для простых торговцев – бензин? Да и где его нынче найдешь-то? Хотя в Москве, по слухам, есть все.

В помещении – (оно называлось рубкой), где свободно гулял ветер, не осталось ни одного целого стекла, да и в стенах зияли небольшие круглые дырки – ясно, от пуль. Куда меньше пищальных, но побольше, чем от «ПМ» или нагана. И много дырок, много… Как же называлось та древняя пищаль, которую Рат совсем недавно видел у одного из торговых приказчиков? «Калашников», вот как! Оружие имело свое имя… А судно-то обстреляли, и серьезно! Вопрос – кто? И где? Что-то не похоже, чтоб здесь. Где тогда трупы? Саму-то баржу, верно, вынесло теченьем на отмель, а трупы мог кто-то сожрать – запросто. Были, были трупы – вон, кругом какие-то бурые потеки, пятна, ну точно – кровь!

Юноша прислушался – показалось, будто бы откуда-то снизу, из трюма, донесся вдруг чей-то стон. А шам ведь сказал, что никого не ощущает. Ну да, ну да – братца с сестрицей он тоже не ощутил. И черное Поле прошляпил, тоже мне следопыт!

Нет, ну точно! Внизу явно кто-то стонал! Кто-то нуждался в помощи, очень возможно – в срочной. Наверное, выжил кто-то из раненых, быть может, даже кто-то знакомый, и тогда… тогда многое можно будет узнать.

Покинув рубку, Ратибор сделал пару неслышных шагов по палубе и осторожно заглянул в наполовину приоткрытый люк. Никого не увидев, юноша, сжимая в руке обнаженный тесак, осторожно спустился по узенькой металлической лестнице – трапу.

В трюме царили полутьма и затхлый запах плесени. Затаив дыхание, Рат немного постоял, дожидаясь, когда привыкнут глаза… И снова услышал… нет, вовсе не стон, а довольное урчание и чавканье. Совсем рядом, за какими-то ржавыми бочками кто-то что-то жевал. Подобравшись ближе, молодой человек выглянул из-за бочек…

Жующий сидел к нему спиной, у него оказались широченные плечи борца и маленькая приплюснутая голова, почти напрочь лишенная шеи. Никакого намека на одежду существо не имело, кожа на плечах его была покрыта наростами, а между пальцами опытный взгляд проводника заметил перепонки…

Болотник! Именно такую тварь, мертвую, пожираемую изнутри плотоядным червем, Рат повстречал тогда, на болотном островке в виду Маринкиной башни. Правда, этот был вполне живым и казался куда крупнее, по крайней мере – раза в два выше и массивнее Ратибора.