Рекруты Натоотвааля - золотой астероид (СИ)

Оба с видом старейшин индейского племени покачали головами.

— Вот и младший твой, — не переставая взбадривать голубей, сказал Сэм.

Хлопнула калитка и под стеблями акации, давно превратившейся в галерею, во двор вбежал Джорджи. Распугав голубей, и смутив кота, мальчик подпрыгнул и повис на перекладине качелей, после чего начал интенсивно подтягиваться. Так он обычно заканчивал пробежку.

Качели поскрипывали под тяжестью и раскачивались.

— Не делай после бега тяжелые упражнения, испортишь сердце. Переведи дух, — крикнул Уайтгауз сверху, — лучше наоборот, сначала силовые упражнения, потом бег.

Джорджи спрыгнул с импровизированного турника и начал делать дыхательные упражнения, отклоняясь далеко назад с вытянутыми руками и нагибаясь вперёд так, чтобы пальцами доставать до пяток:

— Не волнуйся, пока тебя не было, я наращивал нагрузку. Тем более, что работа через силу, это твоя система, для закалки воли и тела.

— Вот ты упрямый Папай-моряк! Ты помнишь, что сегодня у Арни день рождения? Смотри, чтобы вечером был дома. Слышишь? Никаких девочек сегодня.

— Слышу, но не вижу смысла. Брата я поздравлю, но его не будет вечером дома. Он с Эммой едет на Мичиган и намеревается провести остаток уикенда на их яхте. Эммина мать им разрешила плавать вдвоём. Неужели он упустит такую возможность, и будет за столом слушать унылые рассуждения о смысле жизни? Так что праздника не получиться.

— Как так, не будет его сегодня дома?

— Я после завтрака пойду в фитнесс-центр, но, если ты настаиваешь, к пяти вернусь. Сыграем партию в шахматы, подуем на праздничные свечи в отсутствие виновника.

— Ты бы познакомился с симпатичной девчонкой и поехал вместе с братом на озеро. Нечего переутомлять себя упражнениями. Веселись, пока есть время, молодёжь, — сказал Уайтгауз.

Повернувшись чтобы вернуться в комнату, он понял, что не понимает сыновей. Один из них в свой день рождения собирался бросить семью и уехать с едва знакомой девочкой, а второй целыми днями занимается отупляющими упражнениями.

— Они не такие как я, — проворчал Уайтгауз.

Дороти проснулась. Из туалетной комнаты раздавалось её пение, слышался звук падающего пучка брызг на пластиковую створку душа. На банкетке, где лежали его джинсы и майка с надписью NASA, лежала её записка на табличке коммуникатора:

— Рони, пока я буду приводить в порядок себя и дом, разбираться с налогами за год, и обзванивать гостей, тебе следует съездить в супермаркет.

Далее следовал список продуктов, одноразовой посуды, мишуры и бытовой химии.

В заключении Дороти указала, что нужно заехать к Стоунам и передать сувениры из ракушек и книгу «Размышления о смысле эволюции жизни» Марка Кроннерштерна, необходимую им для какой-то полемической статьи в «Таймс».

На обратной стороне коммуникатора, на панели рекламы, Дороти написала красиво — «Спасибо, любимый, что вернулся к нам со звёзд!»

Уайтгауз вздохнул:

— Ты меня спасла своим ожиданием и верой.

Завтраком его кормить никто не собирался и он выбрал в меню кухонного автоматического комбайна кнопку «пельмени». Пельмени, мгновенно готовящиеся из продуктов холодильного пищевого модуля, занимающего половину кухни, один за другим падали на тарелку, как когда-то давно падала еда из торговых автоматов. Пельмени были даже чуть поджаренные, но из-за отсутсвия в контейнерах хранения мяса, они были с соевой начинкой. Быстро поев, Уайтгауз прихватил баночку йогурта со вкусом черники, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в растоптанные сандалии и спустился в гараж.

В гараже приятно пахло бензином, маслом, резиной и металлом. На капоте громадного джипа «Шеврале-Гурон» с открытым верхом, сидел Дрейк и глядел на Уайтгауза. Рядом с внедорожником стоял в чехле ярко красный «Феррари», ни разу не опробованный на улицах городка. Уайтгауз уселся на заваленный хламом верстак, задумчиво покрутил зажим тисков, провёл ладонью по шероховатым телам напильников, с грохотом выдвинул ящик с инструментами, рассеянно изучил его содержимое. Потом открыл йогурт, отхлебнул сладковатую массу, не обращая внимания на умоляющие взгляды кота.

Последние полгода после того, как он оставил NASA из-за болезни печени, язвы, тахикардии, артроза и артрита, головных болей, потери зрения одного глаза, он всерьёз взялся за лечение. Стало лучше. Теперь он встречался с врачами, медсёстрами, продавцами аптек, как со своими друзьями и колегами. Сначала ему казалось, что диагностируя отклонения в работе органов, медики врут и наговаривают, стремятся поглубже залезть в кошелёк. Только позже, начав ощущать пользу от лечения, и уйдя от самочувствия, когда задаёшься вопросом, зачем жить, если это доставляет такие мучения, Уайтгауз стал доверять им. Денег, полученных через агента капитан-командора ягда Ола Тигау, хватало с избытком, и пенсию от NASA, Уайтгауз жертвовал то в фонд Американский фонд инвалидов, то отправлял на Саурно Санто, то покупал Дороти бриллиантовые кольца, напоминающие маленькие ледовые катки для мышек, как говорила она. Уайтгауз чувствовал, что закисает, что он старик, давший подписку о не разглашении сведений, касающихся Натоотвааля. Он чувствовал себя как обманщик и выдумщик даже когда оставался один, если бы не дом, несколько квартир в разных столицах мира, катер на Мичигане, огромный счёт в банке, шрамы на теле, разрушенные перегрузками внутренние органы и обелиск его друзей в Неваде. Еще были воспоминания Дороти о смерти сестры и ранении Арни. Толькоза этого он сейчас ни верил, что был солдатом Натоотвааля. Жизнь вокруг текла своим чередом — папу Римского Мигеля Хуана Фернандо I сменила первая женщина на посту понтифика, американка из семьи Кеннеди. Лорд Сейнсбери заявил о необходимости национализации земель английской королевской семьи и исчез над Атлантикой вместе с самолётом, оставив своё наследство двадцати детям от разных матерей. Зверолюди получили права наравне с андроидами находиться среди людей без специальной маркировки. Блок Исламских Государств под руководством бессмертного генерала Вазира продолжил вялые боевые действия на линии Бомбей-Анкара, а принц Маркус призвал Евроазиатский Союз, признать Восточную Русскую Республику как субъект международного права, взамен на выход её из состава Китая, и отказ от монополии на Северный морской шельф.

Уайтгауза ничего не волновало. Не трогало то, что евродоллар перестал ходить в наличном обороте и стал котироваться ниже юаня, не беспокоило то, что Экваториальная пустыня расширялась со скоростью километр в год, а первые этажи Манхеттена давно под водой и над улицами построены дублёры-мосты.

Уайтгауз выключился из информационного потока, не принимал информацию планшет, коммуникатор, часы, экран машины и очков. Каждую зиму, после рождества, он ездил в Неваду, в пустыню Мохаве, где в предгорьях Техачали у пересохшего ручья, стоял маленький обелиск из черного базальта с надписью:

Когда он стоял у обелиска, он думал о том, что ему повезло встретить старость среди родных, повезло видеть штурм Терхомы, прорыв танка Дыбаля к защитным эмиттерам. Он знает, что мир бесконечен, как бесконечно время. Это встряхивало его сильнее любой выпивки и травки, заставляло сердце забыть о возрасте. Весь следующий год, он ждал новой встречи с друзьями и ничего, кроме тоски и печальный воспоминаний, не окружало его, если бы не жена и дети.