Владычный полк

Для начала он заказал обед, поел и только потом расспрашивать начал. Известное дело, хочешь разговорить купца или хозяина постоялого двора – купи у него что-нибудь. Здесь же по причине пустой трапезной хозяин был не против и поговорить.

Оказалось, что до Калязина проще всего добраться с рыбаками. По воде и ближе, и быстрее получится.

– Они еще затемно на лов выходят. А потом кто-то рыбу свежую в город везет, другие же ее солят либо коптят, потом дороже продадут. Поговори с ними, за мзду малую возьмут.

Андрей побрел в рыбацкую слободу и договорился с одним из рыбаков.

– Ты завтра с утра, едва солнце встанет, на берегу будь. Я как сети проверю, тебя заберу, – сказал рыбак.

Так и получилось. Правда, лодка, в которую сел Андрей, насквозь пропахла рыбой, и даже после прибытия в город он некоторое время ощущал, что от него пахнет рыбой. На берегу Волги он увидел каменные стены монастыря, за ними – церковь. Это был Калязинский Троицкий монастырь. «Зайду, – решил Андрей, – свечки угодникам поставлю, может – кончится черная полоса в моей жизни».

Он поставил свечи перед иконами, помолился. Показалось – легче на душе стало.

Около храма собиралась группа паломников в Сергиев Посад. Ему с ними было по пути, и он присоединился. Калязин – город старинный, но маленький, не развернешься, да и каждый человек на виду.

Пешком через Нерль они за неделю дошли до Сергиева Посада. И туда зашел с паломниками Андрей. Мощные каменные стены с бойницами. Не монастырь – крепость настоящая. А внутри церкви и храмы, звон колокольный. И здесь он помолился, приложился к мощам Сергия Радонежского. Быть в Сергиевом Посаде и не посетить Троице-Сергиеву лавру?

Он вышел из монастыря и несколько секунд постоял, раздумывая. К Сергиеву Посаду дороги вели со всех концов Руси, а главный тракт шел от Москвы. А может, в Переяславль податься? Паломников на Москву много идет, затесаться среди них, а первопрестольную обойти.

Андрей дошел почти до Москвы, но, выйдя к Яузе, решил плыть на корабле, тем более что и случай удобный подвернулся, на небольшой пристани лодья погрузку заканчивала.

За пару медяков его взяли до Переяславля.

Москву лодья прошла не останавливаясь, задержались только в Коломне на торгу на пару дней – купец товары подкупал для ярмарки в Нижнем.

И вот вдали показались знакомые берега. Андрей ощутил волнение – как давно он здесь не был!

Лодья подошла к причалу. Андрей перепрыгнул на бревенчатый настил, а лодья пошла дальше. Он огляделся, узнавая рыбачью слободу. Конечно, она изменилась, расстроилась, но расположение улиц было прежним.

Андрей уверенно поднялся в сам город. Отметил, что появилось много каменных домов. Конечно, пожары, время и жучки-древоточцы не пощадили деревянные постройки, но и они встречались.

Андрей решил посмотреть на свой дом, а также на дом Полины – все-таки он здесь жил, и было любопытно.

На месте своего дома он обнаружил каменный, и сначала подумал – память подвела, ошибся с местом. Постоял, осмотрелся: нет, вон колокольня видна, и изба соседская стоит – изменилась, конечно. Наличники резные на окнах появились, забор другой. Жаль!

По знакомому маршруту Андрей пошел к дому Полины. И чем ближе он подходил к нему, тем сильнее билось сердце, тем ярче были нахлынувшие воспоминания.

Дом стоял на месте, он был прежним – Андрей сразу его узнал. Забор и ворота другие, но дом тот же. Конечно, время его не пощадило, он как-то уменьшился, будто врос в землю; и бревна потемнели, сделались темно-серыми, едва не черными.

Из калитки выбежал пацаненок лет семи.

– Мальчик, кто в избе живет?

– Кижеватовы мы.

У Андрея перехватило горло. Это же его потомок! В висках застучало, сердце глухо заколотилось. Потом отпустило, стало немного легче.

– А как тебя звать? – сразу осипшим голосом спросил он.

– Андреем. И отец мой Андрей, и дед. Только он умер.

– Кто? Отец?

– Да нет, дедушка.

Андрей мысленно стал считать. Получалось, дедушка этого пацаненка – его сын, ведь он оставил Полину беременной и не знал, кто родился – девочка или мальчик. А потом – как обухом по голове. Ведь он рязанский, не его ли будущий прапра… дед, в общем, предок стоит перед ним? Рехнуться от таких мыслей можно! Выходит, мальчишка – его правнук и одновременно его далекий предок – для него будущего! Запутанно и сложно. Мозг просто не в состоянии понять и осмыслить такое.

– А ты почему спрашиваешь, дядька?

– Так родственник я твой! – улыбнулся ему Андрей.

– Правда?

– Богом клянусь!

– Тогда идем домой, мамка обрадуется.

– Идем, коли приглашаешь.

Зайти и познакомиться теперь уже точно с родственниками было интересно, только вот удобно ли? А не зайти – представится ли еще случай? Эх, кабы знать – подарков бы купил. А то в гости – и без подарков!

Малец уже открыл калитку, схватил его за руку и потащил за собой, не в силах сдержать восторг. И такое вдруг нежное чувство нахлынуло! Своего сына он не нянчил, не носил на руках, не сажал на шею, не учил уму-разуму… Он подхватил мальца, посадил себе на шею и услышал, как тот весело залился заразительным детским смехом.

– Папка так делает!

– Не боишься?

– Ни капельки!

Андрей поднялся на крыльцо и отметил про себя, что доски меняли – старые-то ступеньки он наизусть знал. Открыв дверь, он почти присел, согнув ноги, чтобы мальца не ушибить. Так и вошел в комнату под удивленным взглядом хозяйки. Она всплеснула руками:

– Ой, он шалун у нас, сними! Андрюшка, ты что же чужому человеку на шею взобрался?

– И вовсе он никакой не чужой, и вовсе он родня наша! Он сам мне сказал, вот!

Андрей снял мальца с шеи, поставил на пол.

– Здравствуй, хозяюшка!

– Здравствуй.

– Меня Андреем звать, тезки мы с ним. И фамилия Кижеватов. Причем не однофамильцы мы. Жил я когда-то в этом доме, давно, правда.

– А меня Пелагеей матушка назвала. Да ты садись! Андрюшка, не вертись под ногами!

Андрей уселся на лавку, положив рядом узел.

– Ты меня прости, Андрей, угощения не предлагаю. Не знала я, что придешь. Ты по мужу родня? Своих-то я знаю.

– По мужу.

– Так я за ним сейчас сбегаю!

– Не беспокойся. Часом раньше, часом позже… Чем он на жизнь зарабатывает?

– В лавке торгует.

– Так он купец? – обрадовался Андрей.

– Нет. Был купцом, да разорили. – Пелагея неожиданно заплакала. Андрей погладил ее по голове, успокаивая.

– Андрей, принеси маме водички.

Мальчуган сбегал на кухню и принес кружку с водой.

Пелагея отпила, выбивая зубами дробь о край кружки. Потом посидела, успокоилась немного и продолжила:

– Ему две лавки от отца достались, а тому от деда; да дом старый с конюшней. И сначала вроде все хорошо шло, а потом кромешники в лавку ворвались и весь товар выгребли. А он только шубы меховые привез, все деньги в них вложил – даже занимал. Лавки заемщику ушли, он теперь там приказчиком на жалованье.

– М-да!

Когда Андрей к дому Полины подходил, он искренне обрадовался, увидев его: стоит, не сгнил, не сгорел. А узнав, что в нем потомки его живут, почувствовал себя просто счастливым. Ведь далеко не каждому дано увидеть праправнука. А оказывается, горе в доме поселилось. Ну, пусть не горе – так все равно беда. Он пожалел, что раньше в Переяславль не заявился, глядишь – по-другому бы все могло пойти.

– Корабля-то у него нет?

– Телегами али санями товары возил. Всем в роду завещано было – на судах не ходить.

– А что так?

– Дед еще, когда жив был, говорил, что мать его рассказывала: муж ее на своем корабле по торговым делам ушел и сгинул.

– Да-да-да… И я об этом слышал.

– А ты кто ему, мужу моему, будешь?

Видимо, вопрос этот Пелагею волновал. О своих близких, да и дальних – до третьего-четвертого колена, родственниках – они знали. И попал бы Андрей впросак, если бы заранее свой ответ не продумал.

– Двоюродный брат отца, в Твери жил. Да беда случилась: изба сгорела со всем имуществом.