Структура (СИ)

- Съеб..лись, - усмехнулся кто-то в наушниках. - Похоже, отбились.

- Отставить расслабляться, - скомандовал Гордеев. - Всем оставаться на позициях и наблюдать. Доложить о потерях!

- Четыре двухсотых, трое трехсотых, один тяжелый из бойцов, - Ответил тот же голос. - Еще двое двухсотых и пятеро трехсотых из гражданских.

Я почувствовал, как все внутри обмирает, ладони вспотели. Снова приникнув к окуляру прицела, начал внимательно осматривать пространство, останавливая перекрестье на лежащих телах - жутко захотелось еще кого-нибудь убить.

- Доложите об активности противника! - Спустя несколько минут приказал Гордеев.

- Чисто... Никого... Двор пустой... - Забормотали бойцы в наушниках.

- Пятый, как слышно? Вы рядом?

- Высадились на берегу, тут чисто. Медленно двигаемся к базе.

- Док? - Персонально спросил Гордеев.

- Никого не наблюдаю, - прохрипел я, продолжая разглядывать в прицел улицу.

- База, кто-то может пулемет подобрать? - Спросил Дима.

Несколько мгновений было тихо, затем знакомый голос ответил:

- Отправляю седьмого, не подстрелите!

- Седьмой, долбани по движению, если заметишь что-то, - приказал Гордеев.

Спустя минуту, из ворот показался боец с "ксюхой". Пригибаясь, он бегом рванул к "хайлюксу" и упал рядом с пулеметом. Отпихнув труп пулеметчика в сторону, он развернул ствол в сторону парка. Несколько мгновений стояла тишина, потом вдруг раздались три короткие басовитые очереди.

- Не, не достал... Так вроде чисто, не вижу ни хрена, - через мгновение послышалось в наушниках.

- Четвертый, выводи Дока, топайте до базы, - велел Дима. - Мухой! Смотреть по сторонам всем! Док и Четвертый выходят.

Через пару минут сзади послышался треск кустов, и появился хромающий Михалыч. Его, видать зацепило, на левом бедре поверх штанины белела лента повязки.

- Пошли, снайпер, - буркнул он, пригибаясь и водя стволом автомата из стороны в сторону. Поставив винтовку на предохранитель, я закинул ее на левое плечо и потопал следом за хромающим напарником.

Весь фасад здания был испещрен следами от пуль и осколков. Лишь несколько окон на четвертом этаже оказались целыми. В воротах, за сложенными мешками виднелись большие пятна крови. Дверь и торец здания тоже были неоднократно обстреляны. Зайдя внутрь, я с облегчением поставил винтовку в угол и повернулся к Максиму, который встретил меня в дверях караулки. У бойца была перевязана левая кисть и правая нога чуть ниже колена.

- Кто погиб? - Задал я, наконец, самый страшный вопрос, цепенея в ожидании ответа.

- Там, - мотнул головой Макс, показывая стволом на дверь Диминого кабинета. Стиснув зубы, я вошел внутрь. Судя по всему, здесь что-то взорвалось. Окно было разбито, внутри часть мебели посечено осколками. На полу в разных позах лежали трое бойцов и маленькая, будто сломанная, окровавленная фигурка Светы. Мужиков сюда, видимо затаскивали через дверь - видны были следы крови на полу. Сглотнув появившийся в горле комок, я повернулся к Максиму.

- Еще кто?

- Артур на втором этаже, его пулеметом зацепило, не стали пока вниз вытаскивать... И завхоз в подвале, он детей выводил. Спиной прикрыл от окна, ему и прилетело. Но он дошел и там умер.

- Раненые где? - Глухо спросил я.

- В подвале. И всех гражданских туда отвели, - ответил мне Максим, передавая флягу. Я с жадностью присосался к горлышку. Спустя минуту, вернув емкость, я двинулся вниз по лестнице и, через несколько секунд оказался в помещении тира, где прямо на полу сидели и лежали два десятка человек. Воздух здесь был спертый, насыщенный запахами пота, крови и страха. Кто-то негромко стонал, плакали дети.

- Дамы и господа, - громко сказал я, выискивая взглядом Лику. - Мы отбились от нападения. В течение нескольких минут будет организована медицинская помощь. Прошу всех, кто здоров и не ухаживает в данный момент за детьми или ранеными, подняться наверх и помочь очистить помещение для размещения лежачих.

На несколько секунд в помещении установилась тишина, потом откуда-то со стороны, прыгая на одной ноге, ко мне приблизилась Лика и, уткнувшись носом мне в грудь, разревелась. Прижав ее к себе левой рукой, я покачал головой, заметив Данилу, который сидел рядом со своей заплаканной женой, держа на руках перевязанного бинтами малыша.

- Что с ногой, Рыжик? - шепнул я ей на ушко.

- Осколком... задело... - всхлипывая, пробормотала она.

Всех найду, подумал я. И позавидуют они тем, кто сейчас на улице под машинами валяется...

Часть вторая

Глава двадцать шестая. Граница.

Конец июля - как раз то время, когда в Латвии тепло. Почти каждый год две недели стоит теплая и солнечная погода, позволяющая, хотя бы немного, понежится на берегу Рижского залива и искупаться в море, вода в котором редко бывает теплее восемнадцати градусов.

Впрочем, сейчас мы от моря были далеко. Солнце палило немилосердно, и я, поморщившись, кивнул, когда сидевший рядом с водителем Игорь, раз седьмой, укоризненно посмотрел на меня.

- Включай, включай свой кондиционер, - недовольно пробормотал я, откидываясь на спинку своего сидения и очередной раз вытирая салфеткой лоб. - Только, блин, ставь не меньше двадцати!

- Как скажешь, командир, - заметно повеселев, боец закрыл окно и начал колдовать над пультом климат-контроля. Ветерок, обдувающий всех нас, прекратился, но вскоре по ногам потянуло прохладным воздухом.

Что делать, не люблю я кондиционеры. Болеть начинаю. Сам не включаю и другим не даю, а народ мучается. Но сегодня действительно было очень жарко, больше тридцати. Уже сорок минут, как мы выехали из Риги, и попутчики мужественно держались, распахнув все открывающиеся окна микроавтобуса. Но, в конце концов, я и сам сдался. Единственно, кто поддерживал мою нелюбовь к кондиционеру - это Лика. Малышка никогда не жаловалась на жару. А вот с холодом у нее были проблемы. Впрочем, не только с холодом.

После памятной битвы за "Цитадель" девочка стала моей тенью, наотрез отказывавшись оставаться без меня где-либо. Один момент я стал здорово уставать от ее постоянного присутствия. Но когда, однажды, я попытался оставить ее дома, отправляясь на одну из деловых встреч, которыми были насыщены последние два месяца, Дима развернул меня с полдороги обратно. На Лику напала такая "паническая атака", что пришлось обращаться к врачу, который теперь всегда дежурил на базе. Вернувшись, я нашел ее трясущуюся, в слезах и соплях, свернувшуюся калачиком под одеялом в нашей спальне. Девочка рыдала в голос, и лишь спустя час мне удалось ее успокоить, и то с помощью трех ампул транквилизатора, которые наш эскулап вколол ей прямо в вену.

И, конечно, я не смог ее оставить, когда Дима сообщил, что ему удалось договориться об окне на границе. Там, в Литве третий месяц жили Ольга с Дашей, и до этого дня нам никак не удавалось провезти их домой.

Граница была полностью перекрыта.

Начиная с Бауски, то тут, то там вдоль дороги виднелись палатки, а перед границей образовался огромный лагерь, в котором можно было разглядеть не только матерчатые, но и фанерные и пластиковые "дома". Здесь же, прямо на полях вдоль дороги сотнями стояли машины. В нескольких местах нашей колонне пришлось затормозить, потому что на шоссе образовался затор - несмотря на то, что граница была закрыта аж с мая, люди по-прежнему ехали сюда, пытаясь выбраться в Литву.

Первый затор удалось разрулить уговорами. Литовские пограничники и бойцы натовской группы быстрого реагирования не пропускали людей, однако фуры с едой и товарами первой необходимости свободно проезжали через КПП. Как раз такая машина появилась со стороны границы и беженцы сами сдвинулись на обочину. Многие из этих грузовиков разгружались прямо в Бауске, а потом этими продуктами кормили собравшихся здесь людей. Из отчетов Гордеева я знал, что эта деятельность плотно контролировалась тремя охранными предприятиями. Так же тут работал и Красный Крест, помогавший детям и совсем бедным людям, которых здесь с каждым днем становилось все больше и больше.