Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ]

— Хорошо, это всё нюансы, которые мы возьмём под контроль. Что по Ликвидатору?

— Активный поиск не прекращается в течение 24 часов в сутки.

— В чём он заключается?

— Компьютерный перехват электронной почты всех киевлян, склонных к самостоятельным действиям и решениям, не поддающихся рекламной обработке в режиме политпсихотерапии.

— Таких много?

— Достаточно. Кроме этого ведётся активная оперативная работа среди населения. За террориста Ликвидатора назначена премия — десять тысяч долларов.

— Почему так мало?

— Для киевлян это очень много.

— Поль, не надо экономить. Увеличьте сумму на порядок. И готовьтесь к эвакуации.

— Мы готовы уже давно.

— Как себя ведут русские?

— Вроде бы, занимаются тем же, что и мы. Прикидываются, что им ничего не известно. Они хотят нас убедить, что не имеют никакого отношения к Ликвидатору.

— Этого не может быть. Так считает и президент, и глава ЦРУ. Такого же мнения придерживаются англичане. Их агентура из Москвы даёт информацию о компьютерной связи Ликвидатора и российской СВР.

— Есть факты?

— Косвенные.

— Найдите прямые, и мы будем давить на Москву. Когда, по вашей информации, произойдёт взрыв?

— 22 июня в 12 часов дня по Киевскому времени.

— 21-го, в полночь, все должны быть эвакуированы.

— Мы готовы. Три самолёта стоят в Борисполе.

— Если не найдёте выхода из такой тупиковой ситуации, то постарайтесь ликвидировать этого Дубину. 22-го он из Киева исчезнет, а появиться может в Вашингтоне или Нью-Йорке. Нам эта проблема не нужна. Дубина в Киеве — это ещё терпимо, но в Вашингтоне — неприемлемо.

— Я вас понял. Но надо его обнаружить!

— Займитесь этим более серьёзно. Киев пора списывать с карты мира, но Вашингтон остаётся на месте. Дубина в Вашингтоне и Нью-Йорке может кристаллизировать, и активизировать националистов Брайтон-бич. Вы помните атаку русских хакеров на сервер ЦРУ? Это были люди Брайтон-бич. В тот день списки секретных агентов попали в Интернет в разделы новостей. Триста человек арестовано или уничтожено. Таких потерь у ЦРУ не было вообще никогда. В этой истории замешана Национал-Большевистская партия России. НБП. Это её работа. Русские в Америке — вторая головная боль после чёрных. А может быть уже и первая. Когда исчезнет Киев, мы этим воспользуемся, спишем всё на Россию и интернируем активистов Брайтон-бич, как в своё время японцев во время второй мировой войны. Так сказал президент.

— Очень разумное решение. Уже после гибели "Дискавери" это надо было сделать немедленно.

Но лучше поздно, чем никогда.

— Всему своё время. Так что гибель Киева нам, возможно, будет даже выгодна. Везде есть свои плюсы.

— Тем не менее, будем активно искать Ликвидатора!

— Ищите. Но готовьтесь к отлёту.

— Всё давно готово.

45.

На лесной поляне тропического леса стояла, вырисовываясь непривычным для цветущих зарослей рельефом, ракетно-зенитная установка С-500. Кричали обезьяны, шуршали змеи, ворочались в глубине кустов всяческие зверюги. С-500, своим монументальным видом, вносила в красочный пейзаж дельты Ганга некоторый диссонанс. В бронированной машине сидели два человека.

— Чисто. Одни птицы.

— Будем ждать.

— Ну и занесло нас! Вот это приказ! Непал? Почему Непал? — вопросил Григорий, один из двух членов экипажа, оставшихся в живых. Добавил: — И эта свора в тюрбанах… Кто они, Юра? — Он повернулся к командиру экипажа и вопросительно посмотрел на него.

— Кое-кто, — ответил Юра, глядя в монитор и работая на компьютере.

— Слушай, откуда они здесь? Кругом за 100 километров нет людей. Ты мне так говорил. Бійасіь! Неужели люди Вейцмана? Я не поверю, что эти шизофреники из стеклянных небоскребов забрались почти на Луну — сюда.

— Они не только в стекле. И им лично здесь присутствовать не обязательно. Можно нанять туземцев. Вот и весь вопрос.

— Туземцев? Которые сожгли четыре наших машины кумулятивом? Нет, Юра. Это не туземцы. Да мы с тобой живые только потому, что спали в гамаке, когда остальные пили водку на поляне в обнимку с обезьянами. Нет, не туземцы.

— Возможно и не туземцы. — Командир повернулся к Григорию. — Ты сам видел, кто это. Видел?

— Видел.

— Так какого спрашиваешь?

— Я уточняю. Ты командир всего отряда, связи у нас нет, и не было. Скажи мне, как друг — а вдруг кони здесь двинем — куда мы влезли?

Командир повернулся к разговорчивому Григорию и молвил:

— Чёрт его и не знает, наверное. — Отхлебнул коньяка. — Мне уже до фени всё. Хотя… Хотя связь у нас есть, но односторонняя. И нас могут глушить. Ты знаешь, что мы должны выполнить.

— Знаю.

— Но у нас теперь не пять машин, а одна. Но. Но. Но? Но мы выполним всё, что сможем даже одной машиной. Верно, Гриша?

— Чё ты спрашиваешь?

— Да так… Короче, кто-то сдал нашу группу. Кто-то из шестерок бригады Вейцмана. И сдал очень точно — значит свой. А поэтому надо ждать только фарта, только фарта и только фарта. Можно фарты. — Ещё отпил коньяка. Добавил: — Или их обоих. Хватит об этом. Проверь контрольные азимуты, гироскопы; прогони тестирование систем.

Григорий принялся за работу. Юра молчал. Сказал:

— Что такое кнопка «Z21» знаешь?

— Конечно. Аварийный сброс давления в трубопроводах.

— На, выпей ещё; да бери, бери… — вытащил тонкую чёрную сигарету и закурил, включив вытяжку. Откинулся в кресле, не отрывая взгляда от монитора. Негромко проговорил:

— Гриша, эта кнопка — не аварийный сброс давления.

«Z21» — кое-что другое.

— Я же её прогонял всё время по тесту. Аварийный сброс давления при занятии стационарной позиции.

— Нет, Гриша. Это кнопка — самоликвидация объекта.

— Что?

— Самоликвидация объекта. Я должен тебе это сказать. Под днищем нашего броневика вмонтирована нейтронная бомба. В случае возможности захвата, надо самоликвидироваться и ликвидировать ликвидаторов нашей машины — таков приказ. Хоть и самурайский, но — приказ. Григорий некоторое время смотрел на своего командира иронично-недоверчивыми глазами. Сделал глоток коньяка, вернул фляжку.

— Таков приказ? Ха-ха! Да я в былое время такие приказы вечерами, порою, подписывал, что утром читал их как древнееврейский алфавит. Ты пошутил?

— Кнопка «Z21» нажатая при её активировании три раза — ликвидирует броневик. Мощность небольшая. Около половины килотонны.

Григорий помрачнел и спросил.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Я должен тебе сказать. Есть такие ситуации, когда всё происходит на автопилоте. Сейчас как раз такой случай. Ты должен знать об этой кнопке. Я тебя не заставляю её нажать. Мне приказано сообщать о ней в том случае, когда кроме меня останется в живых только один человек из экипажа. Тогда я улыбался. Успокойся и ты. Всё равно, связи с внешним миром нет, нас никто не прикрывает и выбор не большой. Если мы замочим цель, возможно, что-то переменится. Если нет, — возможно, тоже.

— Хорошо, — успокоился Григорий. — Я понял — жать её не обязательно, значит всё в порядке. Я сейчас рассчитаю топограмму до ближайшей бетонированной дороги. Будем прорываться к ней. Оттуда, возможно, снимут. Не надо недооценивать командование. Поскольку у нас такая важная работа, то за её исполнением следит весь Генштаб. Или нет?

— Да. Следит. Скорее всего.

Свежим, ранним утром, когда щебетали птицы и сонные обезьяны сползали с деревьев, рыжая журналистка выскользнула из своей постели, которая находилась в пустом контейнере установки «С-500», оставила коротенькую записку, и устремилась к реке, возле которой остановился на ночевку дивизион ПВО.

За плечами висел рюкзак, в руках топорщились сложенная надувная лодка. Было около пяти часов утра. Ганг — спокоен и велик. Его мутные воды невидимо уходили вниз по течению. Журналистка положила лодку, открыла баллон с воздухом, и плавсредство приняло свой естественный вид за тридцать секунд. В надутом виде это была лодка — плотик длиной три и шириной полтора метра. Небольшие пластиковые весла крепились к высоким бортам. Этот шедевр из пуленепробиваемой резины (спасательный комплекс ВВС). Варвара приобрела на базаре, ещё в Батуми.