Найти и исполнить

«Не вопрос», – Стас коснулся квадратика на сенсорном экране. Можно и поскучать, только неплохо бы знать, о чем тут у вас речь пойдет. О чем-то интересном, иначе с чего бы вам, коллеги, уединения искать, уж явно не за тем, чтобы на диванчик прилечь. Вы говорите, а мы послушаем. Потом послушаем.

Стас включил диктофон, прикидывая, на сколько еще хватит аккумулятора, отдал мобильник Катерине и вышел в коридор. Дверь также тихо захлопнулась за спиной, прямо перед носом маячил длинный тощий агент. Он отступил к стене, пропуская Стаса и закрывая спиной дверь в общий коридор. Поэтому идти оставалось в одном направлении – строго прямо, что Стас и сделал, и через пару шагов оказался в «своей» комнате. Темной и душной, как и соседняя, только народу в ней было поболе, Стас насчитал пятерых, в том числе одного старого знакомого.

Кругломордый Вася сидел на своем месте, у двери, закрыл ее, едва Стас переступил порог, выпрямился на стуле. Еще трое, в темноте неотличимые один от другого, стояли кто где, подпирая стены, и даже в темноте Стас чувствовал устремленные на себя взгляды. Он прошел мимо, уселся на диван и принялся смотреть в стену перед собой. Все молчали, никто не двигался, и Стасу стало слегка не по себе, точно он тут один живой, а эти так, тени бесплотные. Но уж больно много их в одну комнатенку набилось, хоть бы кашлянул кто или закурить попросил…

Время едва ползло, из общего коридора и с улицы не доносилось ни звука, Стас не слышал даже грохота трамваев за плотно завешенным черной тряпкой окном. Снова вернулось ощущение, что он оказался в могиле, на сей раз не один. Но тут из-за стены раздался марш, затем его сменила протяжная русская песня, оборвалась на полуслове, послышались позывные радиостанции. Тени вдоль стен не шевельнулись, но ушки держали на макушке, можно не сомневаться, и Стас тоже поневоле прислушался к голосу Левитана.

– От советского Информбюро. Передаем постановление Государственного комитета обороны. Сим объявляется…

Дальше шло сообщение о передаче командования обороной столицы товарищу Жукову, а в целях тылового обеспечения обороны Москвы, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил ввести с сегодняшнего дня в Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.

«Вот оно, наконец-то! Ну и как вам? Нравится?» Тени синхронно шевельнулись, переглядываясь, а Стас молча злорадствовал, смотря на абверовцев. «Прижмут вам хвост, это к гадалке не ходи. Прижмут, а потом исполнят в лучшем виде», – он торжествовал, точно это постановление могло помочь ему лично,

– Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с полуночи до пяти часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта города Москвы, – продолжал спокойным голосом диктор, и от этого спокойствия бросало в дрожь не хуже, чем от воя сирен, возвещавших начало воздушного налета.

– Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.

«Хана вам», – Стас откинулся на мягкую диванную спинку и по очереди разглядывал каждую тень, хоть и мало что видел в темноте. А те еще поиграли в переглядки и успокоились, но услышанное, надо думать, приняли к сведению и сделали выводы. Хотя какие выводы, это ж не люди, а расходный материал, что им эти запреты. Только знают они теперь, что за нарушение этого самого Постановления им девять граммов свинца могут в голову, например, или в спину без предупреждения прилететь, но сами свою судьбу выбрали, кому уж как повезет…

– Государственный комитет обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всяческое содействие. Председатель Государственного комитета обороны Сталин, – торжественно и без единой эмоции в голосе закончил Левитан, образовалась короткая пауза, быстро прерванная песней и шумом за дверью.

«Людей в черном» точно ветром вынесло из комнаты, Стас и моргнуть не успел, как остался в одиночестве. И пока соображал, чтовсе эти перемещения означают, в коридоре послышался голос Катерины, но Стас не разобрал ни единого слова. Так и сидел, прислушиваясь и вглядываясь в темноту, пока не стихли голоса и шаги, пока не стукнула дверь в общий коридор, а в замке не лязгнул, дважды повернувшись, ключ. И снова тишина, компания моментально пропала в недрах коммуналки. Стас посидел еще немного, потом подошел к окну и отвернул край черной тряпки, посмотрел в окно. Бесполезно, ничего не видно, черная ночь, черный город без единого светлого пятнышка, огромный и, кажется, что пустой, брошенный жителями. Над крышами пролетел самолет, от гула винтов дрогнули стекла, но Стас даже головы не повернул, все смотрел вниз, на площадь, но там было так темно, точно не на город смотрел, а в полночь заглянул в колодец.

Абверовцы со своим предводителем заодно точно провалились, Стас постоял еще немного, прислушиваясь к звукам внешнего мира. Все как обычно – голоса, смех, плач, чьи-то быстрые шаги по коридору, стук, музыка из «тарелки» за стеной. Он вышел в коридор, дернул дверь – закрыто, понятное дело, но надолго ли, это вопрос. Осторожно открыл дверь в соседнюю комнатенку, постоял на пороге – никого, он один в этой квартире. Мелькнула мысль, что от «важного свидетеля» решили избавиться простым и незамысловатым образом – запереть одного и уморить голодом – но так же быстро испарилась.

Стас усмехнулся, вошел в комнату и осмотрелся в темноте, направился к окну. Стул стоял на том же месте, в углу, пустой, разумеется, стол тоже никуда не делся, как и шкаф. Стас крутился в темноте, понимая, что занят сейчас безнадежным делом, ищет черную кошку в черной комнате, причем зная, что ее там нет. Не кошки, конечно, а мобильника с включенным на запись диктофоном. Хотя, если хорошенько подумать, вряд ли бы Катерина потащила «нокию» с собой, но, с другой стороны, его мог забрать товарищ в штатском…

Стас прошелся вдоль стены, всматриваясь в полумрак, обошел комнатенку, вернулся к двери и только собрался повторить заход, как услышал слабый писк. Насторожился, как кошка у мышиной норки, вытянул шею и вмиг оказался у окна и с первой попытки нашел, что искал.

«Нокиа» лежала на второй сверху полке этажерки между тяжелой коробкой и стопкой газет. Стас взял мобильник, провел пальцем по экрану, и тот засветился из последних сил. «Батарея разряжена!» – предупредила надпись в белом окошке, Стас нажал на нее, и окошко исчезло, но телефон снова пискнул, индикатор заряда батареи уже не просто светился по контуру красным, а часто моргал. Стас нашел диктофон, выключил его, отметив, что с момента начала записи прошло всего двадцать минут. «Быстро они управились», – он нашел последнюю запись, включил воспроизведение и поднес мобильник к уху. И ничего не услышал, вернее, из динамика неслись только шорохи, похожие на шум прибоя, и где-то далеко на их фоне звучали голоса, мужской и женский.

Минута, две – все было без изменений, он по-прежнему ничего не понимал, слова звучали глухо, как сквозь вату. Стас, как ни старался, не смог разобрать ни слова, через две-три минуты после того, как включилась запись, прозвучало что-то отдаленно напоминавшее «юдин», но дальше вновь пошло нечто невразумительное. Слова и реплики сливались в кашу, из микрофона доносилось глухое бормотание: похоже, что Катерина так и держала мобильник в руке, закрыв микрофон, но под конец разговора ей все же пришлось разжать пальцы. Дальше слова звучали отчетливо, раздался негромкий стук, потом непонятная фраза, показавшаяся Стасу бессмысленным набором слов: «Елоховский, Большой театр, Националь, станция «Белорусская», – это произнес мужчина. А Катерина вторила ему: «Москворецкий мост, Киевский вокзал, коллекторы на Ленинградском проспекте и улице Горького, высотка на Котельнической», – сам черт не разберет, о чем это они. Потом тихий щелчок и шорох бумаги, точно газету листают, еще пара неразборчивых фраз, и голос Катерины: «если ваши источники не ошибаются, то результат будет эффектнее, чем два дня назад». «Это была проба, проверка сведений, полученных от агентов на месте, и они, как видите, не ошиблись. НКВД получил воронку напротив Кремля, а должен получить несколько. Несколько, я повторяю, и одновременно по всему центру Москвы с разницей в несколько минут». Пауза, снова тихий шорох страниц, голос Катерины: «разумеется, но проверка этого объекта не закончена, вмешались обстоятельства…». «Я знаю, – перебил ее мужской голос. – Остальные точки доступа, а нам известно о пяти, пока не обнаружены, но это вопрос времени, мы найдем их. А ты возвращайся на Якиманку и все там закончи. Сегодня же, потом обратно, ты нужна здесь…». Катерина что-то ответила, но ее слова заглушил громкий писк – мобильник устал предупреждать пользователя о разрядке батареи и отключился, экран погас, стало темно и тихо.