Возрождение

– На стороне Первосозданного?

– Да. Не потому, что он нам очень уж нравится, а просто потому, что он защищает Вселенную, являющуюся нашим домом. А как вы понимаете, в Бездне бомжей быть не может: мы либо живем в упорядоченной Вселенной, либо умираем. Третьего не дано.

– Инстинкт самосохранения и здравый смысл.

– Именно. Так вот, я потратил немало времени, пытаясь разгадать стратегию нашего противника, и пришел к выводу, что сейчас сложилась ситуация, которая в шахматах называется «двойной шах».

– Две фигуры одновременно угрожают королю, – задумчиво произнес вампир. – Единственный способ спасения – отступить королем.

– Верно. Однако в нашем случае, королем является все Множество миров, которое отступить никуда не может. Значит, нам остается последний вариант – побить обе атакующие фигуры.

– Но это невозможно!

– В шахматах действительно невозможно. Но не забывайте – нас двое против одного. И мы вполне сможем это реализовать. Главное – определить потенциально угрожающие фигуры и определить время удара.

– И вы их нашли?

– Кажется, да. Вот каковы факты. По Москве ходит полиморф-убийца. Он убивает адептов и поглощает их силу. Для чего? Ответ очевиден – накопив достаточно силы, он откроет врата из Пандемониума в Бездну. Врата, сравнимые с теми, что недавно открылись в Нордхейме. Это – фигура номер один.

– А вторая?

– Ее вычислить было труднее. Тут абсолютной уверенности нет, лишь мои логические выкладки, но, смею вас заверить, весьма достоверные. Итак, в мире Декарл до недавнего времени жил один ликантроп, обладающий одной чрезвычайно редкой, если не уникальной способностью – полной невосприимчивостью к магии. У него на родине возникли серьезные проблемы – его хотели убить коллеги-наемники. И непременно убили бы, не вмешайся в последний момент некий таинственный адепт, вытащивший нашего фигуранта из этой передряги. И ликантроп исчез. Качественно исчез, без следов. Даже я не могу определить, где он сейчас находится.

– И какая тут связь с нашим матчем?

– Терпение, Ровэн, терпение! Мне удалось найти еще одну трещину в Мироздании, третью после эллезарской и московской. И где бы вы думали? В Серых Пределах, точнехонько под зоной заточения Проклятых душ.

Ровэн присвистнул:

– Ничего себе! Но почему Силы стабильности до сих пор ее не обнаружили? Это ведь у них под носом!

– Во-первых, потому что она законсервирована, и с ТОЙ стороны через нее ничего не проникает. Во-вторых, потому что на самом видном месте ищешь в последнюю очередь. В-третьих, там такой фон от могучей охранной магии Первосозданного, что «тихую» трещину не вдруг и найдешь. И, наконец, в-четвертых, потому что за это место Силы стабильности опасаются меньше всего: там и Внутренняя Стража, и магические барьеры, и непробиваемые Купола заточения, перед которыми, если вы помните, спасовал сам Лонгар Темный. Но наши временные союзники не учли одну маленькую деталь…

– …а именно – полную магическую невосприимчивость одного ликантропа, – закончил за него вампир.

– Браво, Ровэн! Вы все схватываете на лету. С этой способностью он легко преодолеет и барьеры, и Купола заточения. А так как взять там, кроме душ, нечего, он явно снаряжен туда за чьей-то душой.

– Но как он вытащит оттуда нужную душу?

– Очень просто – в себе. Разумеется, ему скажут, что это временно, и что потом душу непременно переселят. Однако душа могущественного мага и неуязвимое для магии тело – слишком редкое и роскошное сочетание, чтобы им разбрасываться.

– Осталось выяснить, по чью именно душу явится ликантроп.

– Ну, это не так уж сложно: кандидатур довольно мало. Разумеется, все, находящиеся там, в свое время представляли угрозу для Множества Миров, но тех, кто подходит для целей нашего противника – единицы. И самой вероятной фигурой мне представляется Балендал Фар-Сорнский.

– Ну конечно! Уж он-то, используя знания Хаоса и заемную Силу, легко сможет открыть такие же врата, как и полиморф. И правда – чистый двойной шах.

– Причем, действовать эти две фигуры начнут одновременно. Значит и мы с Первосозданным должны нанести контрудар синхронно.

– Но что если Хаос предугадает возможность нашего вмешательства и примет меры?

– Скажу больше – эмиссар Бездны, действующий во Множестве Миров, наверняка уже догадался об этом и замыслил отвлекающую комбинацию.

– Удар по Аллерии и ее напарнице?

– Нет, вряд ли Хаос всерьез рассматривает их как средство отвлечь нас, хотя, совсем отбрасывать этот вариант все же не стоит. Что касается их теперешних проблем, то они имеют совсем другое происхождение – там действует личный враг. Думаю, отвлекающий удар будет нанесен где-то… – Безликий сотворил в воздухе изображение карты Пандемониума, – здесь.

Световая указка коснулась территории бывшего Китая у границы с возникшим в результате отделения Нордхейма сектором Кхазмадан.

– Просто именно в этом месте находится последняя, не заделанная до сих пор трещина.

Берлинский мегаполис.

Большое облако мрака пугающего вида двинулось прямо на присутствующих, но в нескольких метрах перед ними выросла стена буйного пламени. Этот клок ночи попытался избежать встречи с огнем, но тщетно. Алые языки разорвали его на части, и жалкие обрывки только что могучего облака уже почти догорали в жадном огне, но внезапный порыв ветра унес их, оставив лишь сноп искр. Между тем, стена огня начала разрастаться, меняя форму, пока не приняла облик фантастического огненного дракона. На всех, кто находился в амфитеатре, повеяло почти нестерпимым жаром. Это было так реально, что даже будучи убеждены в обратном, зрители испуганно подались назад. Однако тут же, откуда ни возьмись, на огненное чудовище хлынула волна. Самая настоящая океанская волна, принесшая с собою свежесть безбрежного водного простора с запахом соли и водорослей. «Дракон» зашипел, от него к небу стали подниматься облака белоснежного пара, но сдаваться он не спешил. За его спиной из языков пламени сформировались громадные кожистые крылья. Он взмахнул ими, очевидно, намереваясь подняться в воздух, но не тут-то было: за первой волной пошла вторая и третья… Каждая новая была выше и грознее предыдущих, и все они, словно горы снегом, были увенчаны шапками белой пены. Феерическая битва двух стихий продолжалась недолго и увенчалась победой воды. Все скрылось за облаками пара.

Когда же он рассеялся, на сцене не осталось и следа только что бушевавшей баталии, а перед публикой раскланивался высокий усталый эльф, одетый по последней моде королевского двора Ардера. Раздались оглушительные аплодисменты, и под их гром на сцену поднялся пушистый коротколапый моррэец в смокинге и обратился к зрителям.

– Дамы и господа, думаю, что выражу общее мнение: в нашем конкурсе иллюзий «Марево» победу за явным преимуществом одержал уважаемый Кенрод Ледар из Вечнолесья. Таким образом, именно ему достается наш главный приз – пятьдесят тысяч ДЕ. Примите мои поздравления, уважаемый адепт. Мы всегда будем рады видеть вас в нашем клубе. Только боюсь, в следующий раз не найдется безумцев, которые пожелают с вами соревноваться!

Вежливый ответ эльфа утонул в смехе и новом взрыве оваций.

Когда Кенрод Ледар спустился со сцены, он вовсе не выглядел победителем. Усталость, только что господствовавшая на его лице, уступила место слегка презрительной усмешке, которая, вкупе с угрюмым взглядом, надежно защищала адепта от назойливого внимания.

Презрение это, впрочем, было направлено не на окружающих, а на себя самого, такого, каким он стал – фигляром, жалким клоуном, выступающим на потеху публике. Даже свой расфуфыренный наряд, совершенно уместный в живописных чертогах ардерских дворцов, но не в этом мире безумного смешения магии и технологии, он надел специально для данного выступления, потому что зритель ждал этого.

После того, как КУ преобразовался в КСМП, Кенрод Ледар покинул его ряды, ибо не чувствовал в себе сил и мотивации служить новому режиму. Слишком уж он прикипел к старому, слишком во многом был повязан с эдемитами, уход которых из Пандемониума стал для эльфа довольно сильным ударом. Он давно бы уже вернулся в Вечнолесье, но как якорь его удерживали в этом мире несколько незавершенных дел. Для их завершения требовались деньги, причем немалые, а единственным их источником было для него участие в подобных конкурсах, из которых Ледар выбирал те, что предлагали наиболее крупный призовой фонд. Среди прочего, именно то, что ему приходилось наступать на свою эльфийскую гордость ради пошлых денежных знаков, вызывало у него наибольшее презрение к собственной персоне.