Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

– Послушай, Генрих, нам не помешало бы иметь еще десять тысяч искусных лучников! – громко крикнул граф Оксфорд царственному кузену.

– Нет, – зычно отрезал король, стараясь, чтобы голос разнесся подальше, – нам за глаза хватит и тех, что с нами. Пока мы тверды в вере, нас не сломить! Мы разобьем еретиков, и Бог нам поможет!

Да, это был больной вопрос для Генриха. То, что в Авиньоне французы завели собственного Папу, неизменно приводило английского короля в негодование. Сам он, как ревностный католик, полагал наместником святого Петра на земле Папу Римского, а французского самозванца считал явным прохвостом и чуть ли не воплощением Антихриста. Слова короля разнеслись по всему полю, и притихшие на минуту рыцари обменялись кивками и согласными взглядами. Лучники одобрительно загомонили, громко хлопая друг друга по мускулистым спинам и налитым плечам.

– Господь знает предел наших сил и не пошлет нам испытания, что мы не сможем одолеть, – густым басом рявкнул в ответ дядя короля герцог Йорк.

Высокий и грузный, он скорее напоминал вставшего на задние лапы кабана, чем человека, и мало было рыцарей, что смогли бы парировать удар его чудовищной секиры. Подобно древним норманнам, герцог предпочитал на войне двуручный топор до неприличия огромных размеров, а в мирное время – красное вино и пухлых поселянок. Но как ошибся бы тот, кто счел, что за этими маленькими налитыми кровью глазками и низким лбом прячется человек недалекий и ограниченный! Герцог – выдающийся военачальник с огромным опытом, именно по его приказу каждый лучник нес с собой заостренные колья для защиты от французской конницы, лишь ему король мог доверить командовать правым флангом.

Генрих вскинул левую руку, и герольды затрубили построение. Англичане задвигались, перестраиваясь в соответствии с полученными еще вчера приказами, и каждый отлично знал свой маневр. Перед выстроившимся войском как по волшебству возникло несколько рядов заостренных кольев вершинами в сторону показавшихся французов.

Итак, английская армия перегородила южную часть узкого поля, замкнутого с обеих сторон дремучим лесом. Длиной в полторы тысячи ярдов и шириной в девятьсот, оно допускало только сшибку лоб в лоб, обойти с флангов англичан было невозможно. По всей округе трудно было бы подобрать иное место, где исход битвы больше всего зависел бы не от численного превосходства, а от доблести воинов. Уму непостижимо, но надменные французы ухитрились выбрать для сражения именно то место, где сильные стороны рыцарской конницы свелись на нет.

Потомки галлов имели все преимущества: в выборе времени и места битвы, в знании местности, в том, что у них была огромная и свежая армия. Черт побери, у них были даже пушки! Мечты, мечты: пушечная батарея с легкостью перемалывает сгрудившихся британцев, и те наконец начинают разбегаться, с трудом вытаскивая ноги из вязкой грязи. А тяжелые каменные ядра безостановочно сметают людей, оставляя на поле десятки раненых и убитых. Англия сокрушена, долгожданный реванш не удался. Английский король убит или попал в плен, англосаксонское рыцарство получило смертельный удар. Вся Франция ликует, конец Столетней войне! Вы будете смеяться, но пушки в той битве так ни разу и не выстрелили.

«Пушка – дура, меч – молодец», – кажется, так говорили тогда французские рыцари, презрительно косясь в сторону железных труб на грубых лафетах. И то сказать, что за удовольствие убить врага издали, нет в этом никакого стиля, зато отчетливо попахивает дурными манерами. Совсем иное дело – с разгона насадить противника на копье, развалить молодецким ударом до пояса, на худой конец – одним взмахом тяжелой булавы в лепешку сплющить вражине голову со шлемом в придачу!

По центру поля вилась узкая дорога, где с немалым трудом разминулась бы пара крестьянских телег. Ныне дорога превратилась в канаву, заполненную непролазной глиной. По обе стороны дороги вплоть до самого леса тянулась свежевспаханная пашня, которая после непрерывных дождей скорее напоминала болото. Поймав брезгливый взгляд сюзерена, граф Оксфорд с усмешкой крикнул:

– Клянусь Девой Марией, французы задумали вырастить здесь не рожь да овес, а лягушек и червей!

Расположившиеся вокруг короля рыцари так и покатились со смеху, да и сам Генрих ухмыльнулся незатейливой шутке. Тут же нахмурился и вновь, в который раз, осмотрел выстроившееся войско.

Король был молод, но отнюдь не глуп. Обладая живым умом и тягой к знаниям, свободное время он посвящал чтению книг по тактике и стратегии, хватало у него и мудрых советников. Сегодняшнее сражение должно было пройти по образцу давней битвы при Креси. Глухая оборона до последнего, а затем мощный всесокрушающий удар – вот что приготовил король французам. Надменные гордецы никогда не научатся правильной тактике. Время рыцарской конницы уходит, уходит безвозвратно, но видят это только мудрые, подобные поводырям при слепцах.

– Храбрых и глупых перебьем, остальные поумнеют и покорятся, – в который раз повторил себе король, убеждая.

Девятьсот спешенных рыцарей с оруженосцами и копейщиками он выстроил тремя отрядами, перегородив поле от края и до края. В промежутках плотными клиньями встали лучники. С флангов Генрих выставил еще по отряду лучников, числом побольше. Задача у них одна – выбить столько французов, сколько смогут. Основная атака галлов придется на спешенных рыцарей, это – аксиома боя. Когда справятся с рыцарями, примутся за лучников, в ближнем бою им против французов не устоять. Рыцари страшны не непробиваемыми доспехами, нет. С самого детства их воспитывают только для одной цели – убивать, а потому они – настоящие машины смерти. Неважно, что в руках у рыцаря – копье, двуручный меч, булава или топор. Он одинаково смертоносен с кинжалом или даже в бою голыми руками. Ныне на каждого из его рыцарей приходится по двадцать французских!

Стоит всего лишь сотне шевалье прорваться к его лучникам на расстояние удара меча, и те обречены. А французские рыцари прорвутся, выбить всех стрелами – мысль сказочная, трезвомыслящие люди такую мысль тут же отметают в сторону, как ненужную и даже опасную. Пластинчатые доспехи дадут французам неплохой шанс выжить даже под градом бронебойных стрел. Вот для тех прорвавшихся шевалье и стоят наготове английские рыцари с тяжелыми двуручными мечами да замерли угрюмо копейщики в тяжелой броне.

Им предстоит выдержать тяжелый натиск, именно они – хребет войска. Справятся ли? Король оглядел сплоченные ряды и понял, эти – не подведут. Костьми лягут, но места в шеренге не оставят. Копейщиков Генрих набрал из Плимута, эти хорошо помнят, как двенадцать лет назад французы вероломно нарушили перемирие и сожгли приморский город дотла, как убивали, грабили и насиловали.

Негромко переговаривались лучники, высокие плечистые мужчины в легких стальных шлемах и кожаных латах с длинными, в рост человека, тисовыми луками. Бородатые лица непривычно серьезны. На поясе у каждого висит топор или меч, за спиной – маленький круглый щит, что зовется баклер. В случае рукопашной лучники не окажутся беззащитны, но против рыцарей им ничего не светит, их сила проявляется лишь на расстоянии.

Англия – единственная страна в Европе, которая не побоялась дать в руки крестьян столь мощное оружие. И риск оправдал себя полностью: вряд ли европейские страны, вместе взятые, смогли бы выставить такое количество искусных лучников. Учить стрелка – долгое и дорогое занятие, правильная подготовка требует нескольких лет неустанного труда, ежедневных утомительных тренировок. Но если дать длинный лук в руки крестьян, те с охотой научатся владеть им сами, ибо нет в мире лучше игрушки для настоящего мужчины, чем боевое оружие.

Что титулы, сокровища, все женщины мира в сравнении с волнующей тяжестью меча, копья или секиры? Искусно владеешь оружием – весь мир расстелется пред тобой, нет – лишишься и той малости, что имеешь. Именно так Всемилостивейший Господь устроил наш мир, что в нем выживают сильнейшие. Потому не жалуйся, что рожден для мира иного, не плачь и не скули. Другого мира не будет, если, конечно, не построим сами.