Цикл «Историк». Рассказ II. После жизни (СИ)

– Ушел.

– Я понял, что вы не посланный по следу ликвидатор… Офицера СГБ ранга S9 разве что на

бойцов Хакая натравить могут… А здесь, кроме нас, теперь никого нет. Все сожгли, всех. И меня…

Но к черту…

Лейтенант дал отмашку бойцам, но только Ханс сразу, хоть и лениво, опустил оружие – Олаф

держал меня под прицелом, пока лейтенант не указал мне место у потухшего кострища… Костер

погас, но угли еще тлеют, сонно и вяло потрескивая красным жаром… Я с облегчением опустился

возле угасающего костра, протягивая его милости обмороженные руки. Лейтенант в изнеможении

рухнул рядом со мной на смердящую в тепле необработанную шкуру скингера. Он хмуро

ухмыльнулся, заметив, что мои зубы сжаты болью, пробирающейся по моим замерзшим рукам

вверх и вглубь вслед за жаром последних всполохов костра. Он запрокинул голову, вскинув

измученный взгляд к прокопченному пожаром потолку…

– Добро пожаловать в Валхаллу, павший воин…

Я поднял на него глаза, успев заметить тень очередной усмешки… Он понял?.. Он знает, что я

мертв?.. Что я только безымянное подобие убитого офицера, воскрешенное врагом?.. Нет, он не

знает – не может знать, не может заметить… Просто, мы все здесь – павшие воины… оказавшиеся

здесь не после смерти, а после жизни…

– Боги встречали новых дружинников песней валькирий, чашей меда и куском мяса…

– Что ж, полковник, будут вам и песни, и мед, и мясо… Ханс, что стоишь, рот разинув?!

Олаф бросил мне в руки через костер поломанный нож с насаженным на лезвие куском

подгоревшего остывшего мяса, Ханс передал флягу с подмерзшей водой и куском проволоки для

колки льда… Но я отложил проволоку, поднося флягу к гаснущему костру… Лейтенант вдруг

передернул плечом, будто оскорбленный моим жестом…

– Точно, вы ж вечно сытый и холеный питомец штаба Ясного, полковник… Но скоро вы не

станете раздумывать над куском мяса… и спрашивать не подумаете, чье это мясо…

Сердце сжалось за грудиной промозглым холодным комком… Я обернулся к Олафу и Хансу…

– Вы что, мертвецов едите?.. Людей?..

Вместо ответа Олаф пожал плечами…

– Живых мертвые кормят, полковник…

Ханс бросил на него мрачный пресекающий взгляд, подсаживаясь ко мне…

– Ешьте – скингер это. Остался еще у нас кусок туши промороженной – только “стрелы” встали

отсюда километрах в шестидесяти, не смогли мы с собой всю тушу пешком притащить, бросили…

со шкурами и котлом. Ешьте быстрее – нам уходить скоро…

Лейтенант не смог выжать через приступ возвращающейся боли очередную горькую усмешку и

сжал в зубах только прикуренную сигарету, бросая мне пачку… Он затянулся и выпустил дым,

кривясь от боли, задыхаясь от рваного кашля…

– Ненавижу огонь, полковник… Ненавижу дым… Ненавижу этот костер и эти сигареты, но они

мне нужнее ненависти… Потому, что ненависть к ним для меня – смерть… а я еще жив…

Я посмотрел на его закрытые потемневшими повязками ожоги… Не понимаю, как он мог

стрелять… как он вообще еще…

– Вы были здесь, лейтенант?

– Швайген…

Я невольно вскинул на него взгляд, всматриваясь не в него, а в темноту за ним… Нет, это только

мои натянутые нервы… Он не может пройти так тихо, бесследно… Но я все время жду, что он

придет – Тишинский… Придет из темноты, из тишины – с молчанием и хищным взглядом…

– Это мое имя – Гюнтер Швайген… А что, полковник?.. Подходящее имя – для разведчика…

– Вы были здесь, Швайген…

– Был и есть… Еще есть…

– Город был блокирован силами СГБ по приказу верховного главнокомандующего. Никто здесь

выжить не мог…

– Я и не смог…

8

– Вы выжили…

– Не выжил… К вечеру свалюсь и не встану. У меня болевые блокаторы кончились. А без них –

шок и конец. Еще до заражения…

– Вы выжили в огне, Швайген…

Он остановил уставшие глаза на противоположной стене, цедя дым через сжатые зубы…

– Хотите знать?.. Много ума не надо было, чтоб разобраться, что городу этому много чести –

такими силами мятеж обычный усмирять… Понял, что бойцов Хакая обнаружили здесь… Понял,

что взгляд вашего замерзшего вечным холодом главнокомандующего устремлен к этому

укреплению… А я знаю, что его взгляд все белыми лучами сжигает дотла. Знаю я, что если не

вычислит он среди его бойцов и офицеров шпионов, – тогда истребит их всех… Мне известно, что

он ни одного не пощадит – никого с территорий укрепления не выпустит – всех сожжет, только бы

к данным системы незамеченных врагов не допустить…

– Бежали?

– Бежал. От огня бежал…

– А оцепление?

– Не преодолел… Свалился под ноги бойцам СГБ и лежал трупом под пеплом… Переступили

они через мой труп… когда пламя полегло, когда они ближе к укреплению подошли…

– Проверяли ведь всех…

– Проверяли. Сошел я за мертвеца… В общем, я и был – мертвецом… Но бойцы эти меня

подобрали, как увидели, что я офицер DIS. Я им нужен был, вот они и постарались… Как только

штурмовики СГБ оставили базу в мертвой тиши и могильном холоде – вернулись мы втроем. Я

дальше идти не могу. И они – не могут. Им офицер здесь нужен – одни не справятся. Я рад, что вы

здесь… Не хотелось мне их оставлять без присмотра… А вы уж точно пересечений с патрулями не

допустите – вы ведь здесь графики составляли… И с ликвидаторами вы разберетесь – ведь вы –

ликвидатор… хоть и штабной…

– Вам лучше молчать, Швайген…

Он закашлялся надсадным смехом…

– Я всю жизнь молчал!.. И скоро замолчу на всю смерть, полковник!.. Я и сейчас не могу ничего

сказать в голос – дыхания не хватает… легкие, будто сожгло… Дайте хоть мысленно… Не

обрубайте мне линию… Посмотрите лучше на этих – на обоих… Я все пытаюсь понять, как они –

дезертиры пропащие – не побоялись ко мне шага ступить… Ко мне – к карателю, к ликвидатору…

К тому, кто всю жизнь терпеливо искал и жестоко уничтожал подобных им… Подобных им

преступников… Преступников, полковник!.. Я не понимаю, как я пошел с ними!..

Ханс вздрогнул и с обиженным удивлением уставился на лейтенанта…

– Гюнтер, вы просто хотели жить… как мы… Мы не виноваты, Гюнтер…

– Не виноваты?! Мы?! Преступники?! Мы – преступники, Ханс!

– Гюнтер, но я не виноват…

– Заткнись, Ханс!.. Ты – дезертир!..

– Но я ж не знал… Гюнтер, я узнал об этом не сразу… А потом было поздно… Просто, меня

активировали перед боем и послали в бой… А я еще не понял… Ничего еще не понял… У меня в

голове пусто было… Я знал все только об оружии, но больше – ни о чем ничего не знал… Олаф

мне объяснил потом, что мне не всю программу высшей памяти загрузили, а тогда мне об этом не

сказал никто… Мы все бились в лесу, все летели по лесу… бросили сдохшие “стрелы” и все шли

через лес… А “драконы” были будто везде, но их будто нигде не было – мы их стрелков не могли

отследить… И командир стал меня посылать, но я не понял, куда… Тогда он стал орать, и я

заткнулся и пошел по его приказу, но я не понял, куда надо идти…

– Ханс! Он тебя в разведку послал, а не туда, куда ты пошел! Придурок… И ты, Ханс!.. И твой

командир, который тебя в разведку послал!..

– Он тоже сказал, что я придурок… Сказал, что у него взвод придурков… Но вообще очень

злился – и на нас, и на наших создателей, и на заводскую технику, и на программы памяти… Олаф

мне потом объяснил, что ему действительно было, на что злиться… А я тогда, в лесу, остался один,

среди врагов… И я не знал, что делать, пока не встретил других бойцов… Их командир сказал, что

9

я должен идти с ними – я пошел… он же приказал… Мы летели на север – подальше от Штрауба –

к старой базе возле укрепления Штильштадт… Но раз перед рассветом этот командир подошел ко

мне и сказал, что теперь я должен идти один, иначе меня съедят… Я не поверил – ведь это